— Выпьем за это.

— Я всё ещё безумно влюблена в Эйса, и он вот-вот станет папой. Это явное зло.

— Ты не смогла бы быть злой, даже если бы попыталась, — сказала я.

— Я родственница Фейт. Я уверена, что могла бы быть немного злой. Если бы я попыталась.

Я закатила глаза.

— Ну, тогда и не пытайся.

Касс рассмеялась.

— Ты хочешь пойти со мной в клуб в Детройте в пятницу вечером?

— Абсолютно точно.

— Я заеду за тобой в десять?

— Как насчёт того, чтобы взять мою машину?

Машина Касс была розовой, как жевательная резинка, и представляла собой настоящую зону военных действий.

— Тогда ты назначенный водитель.

— Договорились.

Когда я вышла из "Би" той ночью, мне показалось, что я иду по воздуху. Я действительно проверила, не заставила ли меня моя волшебная сторона левитировать. Мои ноги прочно стояли на земле.

Хотя мне, наверное, не следовало садиться за руль после коктейля, я села. Я была молода, глупа и человечна. Люди совершали безумные поступки, такие как пьянство и вождение автомобиля. Охотники определённо этого не делали. По крайней мере, Каджика этого не делал. Он был категорически против алкоголя или любых веществ, которые могли затуманить чувства.

Проезжая через кладбище, я посмотрела на могилу Леи. Только Великий Дух знает, почему я туда посмотрела.

Мне действительно не следовало этого делать.

Машина с визгом остановилась посреди подъездной дорожки. Я протёрла глаза, а затем снова уставилась на надгробие.

Насколько затуманены были мои чувства?

Сунув стрелы в карман пальто, я пошла на ногах, которые казались резиновыми, к могиле Леи. Ярко-розовые розы росли из толстой виноградной лозы, обвивавшей надгробие. Цветы мерцали, как будто каждый лепесток был инкрустирован кристаллами Сваровски.

Мне так хотелось верить, что мой отец посадил эту штуку в тот день, но в этих розах не было ничего похожего на домашние садовые. Я даже не осмелилась прикоснуться к одной из них, чтобы проверить, настоящая ли она. Я видела сквозь пыль, поэтому знала, что это не иллюзия, но готова поспорить на что угодно, что они были потусторонними.

Я достала свой сотовый телефон из джинсов и собиралась набрать номер Эйса, но остановила себя. Я не разговаривала с ним.

Чёрт.

Если бы я только прочитала книгу Холли. Возможно, там было упоминание о цветах, прорастающих из пепла фейри.

Я сделала следующую лучшую вещь: я набрала розы и пепел фейри в своём браузере, на самом деле не ожидая ничего найти, но, боже, я была неправа… Я получила тонну просмотров. Прочитав их, я решила, что их написали люди, которые на самом деле никогда не сталкивались с фейри. Большинство говорило о поющих псалмы крошечных людях, которые перепрыгивали через мёртвые тела, как будто это были аттракционы в парке развлечений. Несмотря на то, что я бы не стала отрицать, что у фейри извращённое чувство юмора, создание игры с трупами было совершенно новым уровнем беспокойства. В одной статье говорилось о телах фейри, которых несли на лепестках роз к месту их последнего упокоения.

Это не объясняло присутствие безудержной розовой лианы. С каких это пор розы распускаются на жилистых стеблях? Будет ли цветочная гирлянда расти? Захватит ли она всё кладбище?

Хотя я бы не возражала жить над садом, а не над кладбищем, у этих роз были шипы размером с веретено. Я последовала за толстой лозой к её корню в насыпи земли, которая окружала пепел Холли. Может быть, у фейри были тотемные растения, как у Готтвы были тотемные животные? Или из-за того, что она была Готтва, из её духа выросла роза?

Выросло ли растение над надгробием после погребения Леи? Неужели кто-то вырвал его с корнем? Нужно ли выкорчевать его? Я посмотрела вверх, желая, чтобы кто-нибудь ответил хотя бы на один из моих вопросов, но бескрайнее небо оставалось пустым и безмолвным.

Мне снова приснился тот сон. В одном из них моя мать вела меня к двери, которая стояла посреди поля. Однако на этот раз дверь не была жёлтой. Она была круглой и серебристой, как зеркало, за исключением того, что в ней отражался пейзаж, который не был похож на тот, что окружал меня. На ней был изображён лес с деревьями, окутанными туманом и увитыми сверкающими колючими лианами. Хотя мама уговаривала меня залезть на своеобразный диск, я упёрлась пятками в землю. Мама говорила мне, что шипы на стебле розы не причинят мне вреда? Или мой коктейль и шок смешались в запутанном сне, в котором мама играла главную роль? Была ли розовая лоза вообще настоящей? Может быть, мне это почудилось…

Я вскочила с кровати и подошла к своему окну. Раздвинув шторы, я вытянула шею в направлении надгробия Леи. Вместо надгробия я увидела мужчину с копной светлых волос, изучающего его.

Я хотела крикнуть папе, чтобы он не трогал растение, но крик напугал бы его, поэтому я побежала по своей комнате, сбросила шорты для сна и футболку и натянула вчерашние джинсы и свежую футболку. Выходя, я ударилась мизинцем ноги о ножку кровати.

— Дерьмо, — пробормотала я.

Мой палец на ноге болел всю дорогу вниз по лестнице и продолжал болеть после того, как я сунула ноги в ботинки. Может быть, я его сломала. Я побежала, прихрамывая, к папе.

— Это ты посадила это? — спросил он, как только увидел меня.

Затаив дыхание, я перевела взгляд с его морщинистого лба на лиану.

— Да.

— Что это за цветок?

— Гибрид розы и глицинии. Я взяла его в оранжерее Холли. Я подумала, что это будет хороший жест.

— Посадить один из её цветов на могилу Леи?

Верно, он не знал, что я похоронила Холли поверх её матери.

— Каджика положил сюда прах Холли.

— Когда?

Я сглотнула. Моя слюна была густой и на вкус напоминала сырой имбирь и горькую ложь.

— Прошлой ночью.

Папа скрестил руки на груди.

— Я бы хотел быть там. Я уверен, что многие другие сделали бы то же самое. С его стороны было не очень любезно не принимать во внимание её друзей.

Теперь папа подумал бы, что Каджика эгоистичен, вдобавок опасен и оказывает дурное влияние. С тех пор как я упомянула, что охотник участвовал в боях без правил, папа не питал к нему особого уважения.

— Почему ты не остановила его? — спросил папа.

Его разочарование было намного хуже, чем мой пульсирующий мизинец.

— Мне жаль, — я опустила глаза на охристую траву, которая наконец-то появилась после нескольких месяцев снега. — Я не подумала.

Папа вздохнул.

— Похоже, в последнее время ты часто так делаешь.

Ох.

— Я знаю, что этот период перестройки — отсутствие мамы, возвращение в Роуэн, жизнь дома — давил на тебя, но тебе нужно начать думать, прежде чем действовать, Кэт.

Я кивнула головой в знак согласия. Если бы только он знал, к чему ещё мне нужно было приспособиться.

— Мы всё ещё могли бы организовать церемонию. Я обо всём позабочусь. Я наблюдала, как вы организовываете так много, что знаю, как это делается.

Папа приподнял бровь.

— Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя виноватой…

— Но ты прав. Я была так сосредоточена на себе в эти дни, что забыла обо всех остальных.

Папа ещё немного посмотрел на меня, а затем заключил в объятия. Я прекрасно понимала, что это всего лишь грудь и руки, но быть прижатой к нему было всё равно, что носить полный бронежилет, щит от всего, что могло причинить мне вред. Слишком скоро всё закончилось.

Папа взял мои руки и повернул их ладонями вверх.

— Эти шипы очень массивные. Ты не поранилась, сажая лиану?

— Я надела мамины садовые перчатки.

Он улыбнулся. Это была такая грустная улыбка.

— Я надеюсь, что Нова наблюдала.

Я надеялась, что нет.

— Она бы так гордилась, увидев, как её дочь что-то сажает.

Тогда я не могла смотреть на папу, слишком смущённая своим яростным обманом. Прежде чем я успела добавить ещё одну ложь к этой внушительной куче, грузовик почтальона Мэтта въехал на кладбище. Папа помахал ему рукой. В последний раз, когда я видела Мэтта, он принёс мне таинственный пакет с "Деревом Ведьм". Это был тот же самый день, когда я сорвала железный колокольчик с потолка веранды и покрасила дверь в подвал в белый цвет вместо жёлтого. В тот день я пыталась стереть маму из памяти. Я подумала — не особо задумываясь, — что если я уничтожу видимые напоминания о ней, её отсутствие причинит меньше боли.