Слишком скоро мы остановились, и Эйс поставил меня на переднее крыльцо. Лоб фейри наморщился, и его глаза переместились в точку над моей головой. Он спрыгнул с крыльца и зажал уши ладонями.

— Почему железо висит над твоей дверью?

Я посмотрела на колокольчики, затем снова на Эйса, а затем самодовольно улыбнулась.

— Мне было интересно, как именно это работает, — теперь я знала. Это было похоже на ультразвуковой ошейник для собак.

Я подошла к своей входной двери и попыталась открыть её, но папа запер её. И я не взяла свои ключи, потому что должна была встретиться с ним у Би. Мой телефон показывал, что было 2:30 дня. Я написала папе, что принимаю душ, чтобы он не волновался, а потом проверила окна гостиной, но они были заперты. Я вспомнила, как открывала то, что было в моей спальне тем утром. Я сошла с крыльца и прикрыла глаза рукой. Я надеялась, что папа не закрыл его. Я действительно не хотела встречаться с ним, пока выглядела как раненая крыса, которая каталась в совке для мусора.

Оно было открыто!

— Ты можешь доставить меня в мою спальню?

Он взглянул на колокольчики. Стиснув зубы, он схватил меня, оттолкнулся от земли и подлетел к моему окну. Я попыталась вспомнить, испытывал ли Круз такую сильную боль в первую ночь, когда я встретила его. Он не прижимал ладони к ушам. Я бы это запомнила.

Я просунула ноги в отверстие и вошла внутрь. Эйс влетел в мою спальню, а затем с такой силой захлопнул окно, что раздался громкий свист.

— Ты собираешься сказать мне, чтобы я это сняла? — спросила я.

— Это твой дом. Если это заставит тебя чувствовать себя в большей безопасности, оставь это.

— Если фейри всё ещё могут проникнуть в мой дом, то это не служит большой цели, не так ли?

— Это отпугнуло бы большинство фейри.

— Но не тебя?

— Чтобы держать меня подальше, нужно гораздо больше.

Я прикусила губу.

— Мне жаль, что я обвинила тебя в смерти Холли.

— Да. Мне тоже, — он потёр затылок, покрытый сажей. Большая часть его тела всё ещё была покрыта пеплом.

— Ты хочешь принять душ?

Его зрачки запульсировали, а затем уголки губ приподнялись.

— Ты думаешь, что простое извинение принесёт тебе душ с принцем фейри? Не знаю, что ты слышала, но я не так прост.

Я покраснела, а потом закатила глаза.

— О, Боже мой, приди в себя. Я не хочу принимать душ с тобой. Я предлагаю тебе принять душ в моём доме. Вот и всё.

— Я просто дразнил тебя.

— Конечно.

Внезапно тишина стала невероятно неловкой. Наши взгляды встретились, метнулись в сторону, затем снова встретились.

— Я приму душ, когда вернусь домой, — наконец сказал он.

— Теперь я в порядке. Ты можешь идти, если хочешь.

— Разве тебе не нужна помощь, чтобы зашить рану?

Я ненавидела просить о помощи, но Борго ударил меня ножом в правую руку, а я была правшой. Зашить её было бы непросто.

— Может быть, я могу просто наклеить на неё несколько стерильных полосок. Чтобы держать её закрытой.

— Раны рябинового дерева не заживают сами по себе. По крайней мере, не тогда, когда ты фейри. Кожу нужно снова сомкнуть, чтобы она зажила.

— Но я не фейри.

— Я не знаю, кто ты, Кэт.

Как и я.

— Послушай, если ты хочешь рискнуть получить дырку в руке на всю оставшуюся жизнь, тогда попробуй заклеить её скотчем. Если она не заживёт, это станет отличным началом разговора во время скучных обедов.

Я уставилась на свою рану. Я ни за что не рискнула бы оставить крошечный кратер в своей руке.

— Прекрасно. Да. Мне нужна твоя помощь, — я вошла в ванную и закрыла дверь.

— Тебе нужна помощь, чтобы снять одежду? — спросил Эйс. — Я хорошо разбираюсь в спандексе.

Хотя я не могла его видеть, я могла сказать, что он ухмылялся.

В ответ я заперла дверь.

 Мыть волосы одной рукой непросто. Но когда ты покрыт чьим-то пеплом, ты обходишься любыми конечностями, чтобы отскрестись дочиста. Я тёрла кожу мылом с ароматом лаванды, которое сделала мне Айлен. От него почти ничего не осталось.

Вытершись полотенцем, как могла, я открыла дверь своей ванной. Эйс стоял у моего окна, осматривая кладбище.

— Ты довольно много знаешь об этом кладбище, не так ли? — спросила я.

Он повернулся ко мне, и его взгляд упал на край моего полотенца. Если бы он был любым другим парнем, я, возможно, смутилась бы, стоя перед ним в полотенце, но, учитывая, как сильно он оскорблял охотниц, я знала, что любой разговор с намеком на флирт, был просто… разговором. Это был Эйс. Эйс не мог ни с кем серьёзно говорить без сбивающих с толку намёков.

— Не так ли? — повторила я.

Его глаза снова метнулись к моему лицу.

— Есть что-то, что ты хочешь знать?

— Когда Лею похоронили, в какое растение она превратилась?

Он бросил взгляд на мой жёлтый ловец снов.

— Не знаю.

— Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы знать?

— Ты спрашивала Астру?

— Ещё нет. Я слышала, что она не слишком хорошо себя чувствует.

— Нет. Последний месяц она провела в больнице Милосердия.

— Откуда ты это знаешь?

— Я навещаю её. Когда я был ребёнком, она заботилась обо мне, будет справедливо, если я позабочусь о ней сейчас.

Кто этот человек, стоящий передо мной?

Он зачесал свои тёмно-золотистые волосы назад.

— Ты собираешься одеваться? Или это твой наряд?

Я ухмыльнулась.

— Верно, тебе, наверное, не нужны полотенца. Ты высохнешь в ту же секунду, как выключишь душ?

— Хочешь выяснить?

— Я сомневаюсь, что твоя невеста это оценит, — выпалила я в ответ.

Ни малейшего намёка на улыбку не появилось на его лице.

— Где твоя аптечка первой помощи?

— На кухне. Под раковиной.

Он пошёл забрать её, пока я натягивала первое, что нашла: короткое платье с принтом статуи свободы. Я натягивала бордовые колготки, когда он вернулся.

— Ты когда-нибудь кого-нибудь зашивал?

— Нет.

— Значит, я твоя морская свинка?

— Беспокоишься?

— Ни в малейшей степени. Насколько это может быть плохо?

Морщась от отсутствия анестетика, я чувствовала каждый прокол металлом, каждое натяжение нити. Холодный пот выступил у меня на затылке. Я приказала себе не терять сознание от боли.

— Что ты больше всего любишь есть? — спросил Эйс.

— Я не знаю, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— У каждого есть любимая еда.

— Спагетти, — я задержала дыхание, когда игла вошла внутрь. — С маслом и кетчупом.

— Моё любимое блюдо — гамбургер.

— Правда?

Он проколол мою кожу.

— Жители Земли делают их так хорошо. Я думаю, всё дело в мясе. Мясо на Неверре не такое вкусное.

Я зажала рот, чтобы не завизжать.

— Что ты больше всего любишь пить?

— Воду.

— Не будь занудой, ну же.

— Всё, в чем есть пузырики, — я глубоко вздохнула, когда он вытащил иглу и медленно потянул за нитку. — Ты?

Мне едва удалось спросить.

— Виски. Мне нравится аромат дыма, — он перерезал нить. — Ладно, мы всё закончили. Но у меня закончились леденцы на палочке.

Несмотря на то, что моя пульсирующая рука была словно в огне, я улыбнулась.

— Я всегда предпочитала наклейки.

Я пошла, посмотреть на дело его рук в зеркало в ванной.

Когда он продезинфицировал иглу вспышкой огня из своих пальцев, он сказал:

— Лучше, чем дырка?

— Лучше, чем большинство швов, которые я видела. Ты тайно работаешь врачом в Неверре?

Он закрыл белую пластиковую коробку.

— Есть ли вообще врачи на вашей планете?

— Ты ищешь работу?

— Почему ты никогда не даёшь мне прямого ответа?

Мой телефон зазвонил. Я стащила его с одеяла. Это был папа, он спрашивал меня, что я хочу съесть. Я напечатала: "Спагетти". Затем я натянула свитер, чтобы папа не увидел мою рану.

— Хочешь пообедать? — спросила я, хотя и надеялась, что он мне откажет.