— Кэт, почему ты плачешь?

— Я подавлена, — прошептала я.

Он заправил прядь волос мне за ухо.

— Почему?

— Потому что я так жалко слаба.

— Потому что ты не можешь сопротивляться каптису? Я никогда не видел никого, кто мог бы. И, как я уже сказал, ты сопротивлялась мне. Меня никогда никто так сильно не отталкивал.

— Ты просто говоришь это, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше.

— Нет, это не так, — он взял меня за подбородок. — Посмотри на меня, Кэт.

Я неохотно посмотрела на него.

Его кадык дёрнулся.

— Вчера на крыше, — его лицо омрачилось неуверенностью, — ты бы действительно предпочла прыгать?

Я удивлённо отпрянула, и мои пальцы перестали дрожать.

— Я чувствовал, что между нами что-то есть, но до прошлой ночи, когда ты попросила меня прекратить использовать капсис на тебе, я думал, что всё это было в моей голове.

Мой желудок затвердел и запульсировал, как будто моё сердце переместилось вниз.

— Прошлой ночью я не использовал каптис. Я никогда не использовал его на тебе. Никогда бы не осмелился, — улыбка приподняла уголки его рта на самую короткую секунду. — Тот факт, что ты что-то почувствовала, заставил меня задуматься, возможно, это было не всё в моей голове. Если, возможно, это было и в твоей.

Я опустила глаза на стол. В чёрном лаке я видела, как мои ресницы слиплись от слёз.

— А потом сегодня вечером ты просишь меня использовать это на тебе. А теперь ты даже не можешь посмотреть на меня. Поэтому я спрашиваю, какого чёрта мы делаем?

Его большой палец погладил внутреннюю сторону моей ладони. Так же, как он сделал вчера на крыше. Я снова подняла на него глаза. Они светились беспокойством.

— Я делаю то, что у меня получается лучше всего, — медленно сказала я.

На его горле пульсировала вена.

— И что это такое?

— Я влюбляюсь не в того человека.

Его зрачки пульсировали.

— Кто был бы подходящим человеком? Охотник?

Резкость его тона заставила меня ахнуть.

— Нет.

— Тогда кто был бы подходящим человеком?

— Человек, который не связан.

— Я не связан.

Я заставила его замолчать пальцем.

— Мужчина, который не испытывает отвращения ни к одной части меня. Огромной части меня.

Его большой палец замер на моей ладони, но он крепче сжал мою руку в своей.

— Я не испытываю. Я просто не знаю, что…

— Мужчина, который не относится к женщине как к чужой добыче.

— Это несправедливо. Ты бросаешь мне в лицо всё, что я когда-либо говорил тебе.

— Мужчина, который не думает, что фейри, любящий охотницу, самая мерзкая вещь в мире.

— Когда я…

— Борго и Ишту. Я слушаю, Эйс. И я учусь. Медленно. Но я учусь. Поэтому я могу сказать тебе с абсолютной, непоколебимой уверенностью, что мы совершенно не подходим друг другу. Что в конечном итоге мы причиним друг другу гораздо больше боли, чем будем любить друг друга.

Его губы сжались.

— И попробуй сказать мне, что я ошибаюсь, — сказала я.

Он отпустил мою руку. Она безвольно упала мне на бедро. А потом он отпрянул от меня.

— Ты, очевидно, составила своё мнение обо мне.

Он сделал знак официанту, его движение было резким.

— Не могли бы вы принести нам остальную еду, или все ваши повара на перекуре?

Официант поспешил прочь.

— Не срывайся на нём, — сказала я.

— Я вымещу это на том, на ком, чёрт возьми, захочу выместить это.

Его гнев вспыхнул, как у ребёнка. Ему было больше ста лет, у него было гораздо больше женщин, чем я когда-либо могла себе представить, возможно, кто-то на этом пути отверг его — хотя я в этом сомневалась — и всё же ему было больно.

— Ты сам сказал, что тебя тянет не к тем людям, — напомнила я ему. — Я избавляю тебя от ещё одной неприятной связи.

— Не смей перекладывать это на меня.

Он покачал головой, и прядь волос, намазанных гелем, упала ему на глаза. Он отвел её обратно.

— Мы оба говорили друг другу обидные вещи. Ты обвинила меня в убийстве, чёрт возьми. Как ты думаешь, что я при этом почувствовал? Это так разозлило меня, что я остался в Неверре. Но я простил тебя, потому что знал, что ты говорила из страха, и ничто из того, что я делал до этого момента, не заставило тебя доверять мне.

Мой желудок скрутило узлом.

— Посмотри на нас, Эйс. Перестань болтать и посмотри на нас. Мы уже причиняем друг другу боль.

Он пристально посмотрел на меня, а затем вскочил со своего места и выбежал из ресторана. Я оглянулась на стол, где официант расставлял тарелки с прекрасной едой, но ничто меня не привлекало.

Я попросила счёт. Подписала его, даже не взглянув на сумму, затем оттолкнулась от стола и встала на дрожащие ноги. Я поехала на лифте обратно на свой этаж, желая, чтобы эта ночь никогда не случалась, желая, чтобы мы с Эйсом могли вернуться туда, куда мы пришли несколько дней назад. Это было хорошее место. Безопасное место. Место, где желание и боль были недопустимы. Где сердца не могли быть растоптаны.

На следующее утро, не зная, появится ли Эйс в "Форест Пресс" и вернёт ли меня в Роуэн, я собрала свои вещи и спустилась вниз, чтобы оплатить счёт.

Пока я ждала, пока консьерж сформирует его, я спросила расписание автобусов. Он протянул мне бумагу, а затем сказал, что все расходы за мой номер уже оплачены. Я огляделась, наполовину ожидая увидеть Эйса где-то в вестибюле. Его не было.

Я вышла через вращающиеся двери, моя тканевая сумка разрывалась. Я взяла туфли с собой, так как не могла вернуть их, как только надела. Они казались мёртвым грузом в моей сумке.

Я плохо спала. Несмотря на то, что простыни были самыми мягкими, на которых я когда-либо лежала, а одеяло было самым пушистым из всех, что когда-либо было обёрнуто вокруг моего тела. Я надела солнцезащитные очки и пошла в ближайшую кофейню. Воздух казался прохладным на моих щеках и висках. Это уменьшило мою пульсирующую головную боль.

Я зашла в кофейню и заказала чёрный кофе. Он был горьким и горячим и наполнил мой измученный желудок теплом. Я добавила булочку с корицей к своему заказу и заставила себя съесть её, хотя она была похожа на подслащенный картон.

Когда я свернула за угол на улицу, которая проходила между "Форест Принт" и рекой, Эйса всё ещё не было видно. Я вошла в здание и попросила позвать управляющего. Его секретарша сказала мне, что он ждёт меня в своём кабинете. Я постучала в его дверь.

Он оторвал взгляд от своего компьютера.

— Входите, мисс Прайс.

Его напряжённое выражение лица заставило меня нахмуриться. Надеюсь, это не имело никакого отношения к книге.

— Она… она ещё не готова?

— Всё оказалось немного сложнее.

Я замерла.

— Человек, который предоставил чернила, он попросил показать металлические пластины. Чтобы убедиться, что он предоставил достаточно. В любом случае, я оставил его наедине с коробкой на две минуты — как раз столько времени мне потребовалось, чтобы достать наличные из нашего сейфа, чтобы заплатить ему, и, э-э… — его скальп блестел. — Когда я вернулся с наличными, его уже не было, как и коробки. Я уже вернул деньги на кредитную карту мистера Вуда.

— Вы что, издеваетесь надо мной? — прохрипела я.

— Боюсь, что нет, — цвет его кожи был почти фиолетовым.

— Кто этот человек? Этот поставщик? — мой голос дрожал от гнева. — Мне нужен его номер телефона.

— Я не имею права давать его вам.

— Вы не имеете права? — закричала я. Моя рука была в огне. Моя голова была в огне. Меня трясло. Меня никогда так сильно не трясло. Интуиция подсказывала мне, что это не случайная кража. — Вы дадите мне его номер телефона прямо сейчас, прежде чем я… прежде чем я… — лёд заменил огонь. Это расширилось внутри меня. Охладило и обожгло меня. Это наполнило меня так, как ничто никогда не наполняло меня раньше. Это…

Чьи-то руки развернули меня.