Кроме узденей, собравшихся из соседних аулов и даже с гор подтянувшихся, на поляне были и старейшины, тоже из близлежащих аулов. Они и вышли к Брехту, когда гусары остановились и спешились возле этого большого луга.

Описывать переговоры долго и не интересно. Закончились они через пару часов, вырабатывали правила проведения соревнований. Проводят схватки по правилам вайнахской национальной борьбы под названием «ондалла латар», что в переводе означает «силовая борьба» или «борьба на силу». Это борьба на поясах, дальше правила почти как в вольной борьбе. Это — захват пояса и приёмы выше пояса, зацепы, обвивы и подсечение ногами. Пойми их этих старейшин, сначала назвали свою борьбу «ондалла латар», а когда стали правила обсуждать, то оказалось, что борьба называется «доьхкарш лаьцна латар». Скорее всего — это «латар» и есть борьба. Схватка начиналась с захватом поясов обоими борцами и до конца борьбы пояса не отпускались. Борьба проводится только в стойке, кто кого уронил, тот и выиграл.

Началось действо утром. Весь вечер Брехт и гусары писали опять бумажки с именами участников, ругани было полно, всем хотелось сразиться непосредственно с русским генералом. И ладно бы, но и уздени и старейшины потребовали, чтобы провели ещё и соревнования среди лучников. А что, лучники это интересно. Если что, то хороший лук стреляет на сотню метров легко, и лучник может десяток стрел за минуту выпустить. Почему в это время его не используют, не очень понятно. Ладно, в средние века рыцари были в броне и стрела для них не очень опасна, но сейчас все в обычной ткани, ну разве кирасиры в нагрудниках, так нагрудник коня не прикрывает, да вообще ничего не прикрывает, попади стрела в руку или ногу, много ты после этого навоюешь. Кроме стрельбы из лука вайнахи предложили и ещё один вид соревнований — прыжки. Необычные такие. Нужно будет потом среди гусар такие соревнования устраивать, сделал зарубку в памяти Пётр Христианович. Смысл этих соревнований заключался в перепрыгивании через бурки. Участники этих испытаний прыгали через лежащие на земле на расстоянии 2—3 метра друг от друга бурки, число которых равнялось десяти, бурки прыгуны должны были перепрыгивать, не снимая оружия и повседневной одежды.

— Хорошо! — Подвёл итог прениям граф Витгенштейн. — Пусть будут и прыжки. Нам нужно выявить лучших, больше соревнований будет, точнее определим победителей.

С утра на краю поляны разместились музыканты, оказывается, борьба проводится под аккомпанемент национальных музыкальных инструментов, причём борцы непосредственно перед схваткой должны исполнить танец. Музыка на любителя. Основной музыкальный инструмент — это зурна, такая свирель с раструбом и противным скрипучим звуком. Добавляет странных звуков гема — деревянная трещотка, плюс бубен ещё — жирг1а. Есть один прикольный струнный инструмент — пондур. Три струны, как у балалайки, толь корпус прямоугольный, и звук более гитарный. Танцевали борцы красиво. Боролись так себе.

Событие семидесятое

Сильные падают — но поднимаются, проигрывают — но не сдаются, сражаются и побеждают. А слабые не способны даже поставить себе цель.

Борьба на поясах, это почти то же, что в самбо в курке, там ведь основной захват именно за пояс противника. Есть один огромаднейший минус, которого Брехт не учёл. Держаться нужно обеими руками, и ни в коем случае нельзя отпускать. Первую схватку ему простили. Он раз десять нарушил правила. Постоянно срывал захват одной рукой и уходил на самбистский приём, чаще всего на бросок через плечо с колена. Судья свистел, кричал, ругался и вновь ставил противников в стойку. Минуте к третьей Пётр Христианович приноровился, противник был килограмм на двадцать легче его и сам ничего толком сделать не мог. Здоровья не хватало с таким кабаном, как граф Витгенштейн справиться. Брехт тогда попробовал обычную подсечку, раз другие приёмы делать не дают, но уцепившийся ему за пояс вайнах просто повис на нём и не упал. Безвыходное получилось положение. Плюнул тогда вообще на приёмы Пётр Христианович, прижал к себе соперника и завалился на него. Чеченец упал на спину и всем своим весом на него грянул граф Витгенштейн, припечатав беднягу к земле. Только пискнул богатырь. Больше ерундой Брехт не занимался. Он подсмотрел в других поединках приёмы и теперь поступал вообще просто. Он отрывал от себя соперника на вытянутые руки, потом прижимал к себе и бросал с силой вниз. Так до полуфинала и добрался. И тут пришлось опять сняться, в первом же полуфинальном поединке соперник провёл классный зацеп ноги изнутри и граф стал падать. Неимоверным усилием ему удалось извернуться, всё же тяжелее соперника был, и они рухнули вместе на плечи, и, конечно, на то самое плечо, вся короста опять была содрана и по руке струйками кровь потекла. Боролись опять обнажёнными до пояса.

— Всё ребята, демократы, сдаюсь, а то тут с вами сепсис какой заработаю, или ещё хуже — вообще заражение крови. Не хватало умереть во цвете лет от Антонова огня. Дальше без меня.

Победил уздень Абат Ильясов. В стрельбе из лука Брехт участия не принимал, чего позориться, если не умеешь, но троим призёрам предложил пойти на год к нему на службу. Через бурки тоже прыгать отказался. Невместно генералу и шефу полка скакать аки козлик молодой. Поучаствовал в конце дня второго в стрельбе из ружей и вот тут занял первое место. У чеченцев просто не было ружей сопоставимых с его карамультуком. Имелось несколько штуцеров тульского производства, явно трофеи, доставшиеся во время восстания шейха Мансура. Но полуметровый штуцер с круглой пулей и метровый карамультук с пулей Петерса, это две большие разницы. Второе и третье место заняли приехавшие с ним черкесы, которых вайнахские старейшины допустили до соревнований.

Соревнования закончились, и Пётр Христианович предложил десятку отобранных им борцов, прыгунов и стрелков из лука, кроме тех троих, что для себя присмотрел, послужить в Мариупольском полку год или два, с огромной зарплатой в сто рублей в месяц. Ни пахотой, ни разведением овец и за год ста рублей не заработать, а тут за месяц. Тем более ещё плюсом и жизнь в огромном городе Москве, а потом, может, и при дворе самого императора. Не все согласились, но замена нашлась быстро.

А к самому вечеру третьего дня соревнований на месте будущей крепости Грозный прибыл с отрядом в двадцать воинов и князь Мудар. Ну, что сказать? Это в фильмах в национальных черкесках, или как уж этот наряд называется у чеченцев, бородатые бравые воины выглядят на пять с плюсом. Экзотика. Да и красиво, чего уж. Но вблизи в 1801 году это так не смотрится. Материал домотканый, плохо прокрашенный и мятый. Видны следы штопки. Бедно люди живут. К тому же пока всяких газырей серебряных ещё нет, или просто нет денег на серебро. Кинжалы разномастные. Аксельбантов нет. Не тянут на личную гвардию императора. Придётся полностью переодевать в Москве, шить новую одежду. Влетит это графу Витгенштейну в солидную копеечку. Но деньги вещь наживная, а вот попытаться присоединить Кавказ северный без пятидесятилетней войны, которая прекратится только после того как с той стороны воевать некому станет — это достойная цель и денег на неё не жалко.

Событие семьдесят первое

«Правда сделает вас свободными, но сначала она сделает вас несчастными».

Джеймс А. Гарфилд

По дороге к Махачкале будущей у Петра Христиановича состоялся интересный разговор с князем Махмудом Мударом. Переводчик был паршивый. Мычал, подбирая слова, говорил с ужасным рычащим, словно у японцев, акцентом, проглатывал целые слоги. Потому, говорили медленно. Начался разговор с того, что князь вспомнил шейха Мансура. Оправдывал, что это русские, мол, пришли на их земли. Они же не ходили войной на Москву. Они мирно пахали пашню, разводили овец, ткали ткани и ковры.