— Гражданин Лесаков, пройдемте с нами, — глядя на меня в упор, произнес тот, что постарше.

Причем не спросил и пригласил. Мужик в идеально отглаженном костюме четко знал, кто я. И вежливо приказал встать и идти за ним.

Старлей возмущенно оглянулся, поднялся и сердито поинтересовался:

— Вы кто такие, товарищи? Что здесь происходит?

— Не твое дело, старлей, — говорун даже не глянул в сторону сердитого следователя. — Гражданин Лесаков, следуйте за нами.

— Никуда он не пойдет! — старший лейтенант достал корочки и сурово представился. — Следователь милиции старший лейтенант Кожедубов Михаил Викторович. Здесь происходят следственные действия.

Я молчал, уже понимая, что у парня просто нет шансов. Встречал я однажды в своей молодости таких вот людей в черном. И я не ошибся.

— Не кипятись старлей. Комитет государственной безопасности.

Следак слегка побледнел, но потребовал предъявить документы. Говорливый гэбист жестом фокусника вытащил откуда-то удостоверение, взмахнул им, раскрывая, и тут же убрал.

— Пройдемте, гражданин Лесаков, — говорун позволил себе легкую вежливую улыбку. -Если вопросов больше нет.

— Вопросов нет, — Кожедубов подхватил свою папку, захлопнул и, застегивая, едва не сломал замок от злости.

Вопросы были и у него и у меня, да только кто же нам на них ответит здесь и сейчас.

— Извини, старлей, не судьба, — попрощался я с милиционером, достал из тумбочки пакет с документами, переобулся и пошел к застывшим каменным изваяниям.

Два тела в пиджаках посторонились, пропуская меня в перед, в коридоре взяли меня в коробочку и повели на выход. Хорошо хоть наручники не надели. Я шел и пытался прикинуть, за каким лешим я понадобился КГБ. Из-за пожара? Да ну вряд ли, если только это не специальный поджог, угрожающий безопасности страны Советов

В отделении словно все вымерли. Все двери закрыты и только бледная медсестра проводила меня взглядом, замерев на своем посту. На улице прямо возле входа стояла черная «Волга». Меня усадили на заднее сиденье, сами сели с двух сторон, можно подумать я сбегу. Ну да ладно.

Минут через десять мы подъехали к неприметному зданию, вышли из автомобиля и зашли внутрь. Сопровождающие показали документы постовому, расписались в амбарной книге и повели меня по ступенькам на второй этаж. Еще минута, и мы стоим возле кабинета без опознавательных знаков. Говорун постучал, услышал «Войдите», распахнул двери, шагнул первым за ним я, следом молчун.

— Разрешите доложить. Задержанный Лесаков доставлен.

И опять ни чинов, ни имен, ни званий, странно все это.

— Свободны, — раздался до боли знакомый голос.

Сопровождающие синхронно развернулись, обошли меня и покинули кабинет. Я остался один на один с хозяином кабинета, который стоял ко мне спиной возле окна. Мужчина медленно развернулся и улыбнулся:

— Ну, здравствуй, Алексей Лесаков.

Да твою ж кузькину мать и лешего впридачу! Этого не может быть!

Комитет государственной безопасности — место, которого советские люди боялись как огня. Преемник и наследник Всесоюзной чрезвычайной комиссии, ГПУ, ОГПУ, предпоследним был Народный комиссариат внутренних дел, из которого сформировали КГБ. В девяносто первом время комитета закончилось, и Горбачев (Меченый как его у нас называли) своим приказом создал две структуры — Межреспубликанскую службу безопасности и Центральную службу разведки СССР.

В свое время я читал много интересного про Комитет, в том числе и всякие разоблачение из желтых газетенок. Жалел, что правду никто и никогда не узнает, как оно все на самом деле было, такими ли уж чудовищами по своей сути были особисты, какими их считали в народе, или как обычно много преувеличений, а по факту суровые реалии требовали жёстких решений.

Больше всего меня интересовал вопрос о таинственном тринадцатом отделе Комитета госбезопасности. По слухам, создавали его еще в НКВД, и занимался он очень странными вещами. Примерно такими же, о которых нынче с экранов телевизора вещает Прокопенко на пару какой-то рыжей куклой, все время забываю её фамилию.

Я буравил взглядом знакомое лицо, и размышлял о том, что уж в КГБ наверняка есть информация о подземельях и их назначениях. А раз меня сюда притащили, да еще и к тому, кого я не ожидал здесь увидеть, значит, что-то им от меня нужно. Что ж, погляжу, послушаю, поторгуюсь.

Мужчина у окна дымил в открытую форточку и молчал. Ну и ладно, поиграем в молчанку. Устав стоять, я огляделся по сторонам, обнаружил потертый кожаный диван возле стенки, подошел к нему и уселся. У хозяина кабинета едва заметно нахмурились брови от такой юношеской наглости.

Я, конечно, сделан и рождён в Советском Союзе, и приличную часть своей жизни был именно советским гражданином, но вот страха перед органами правопорядка, как бы они не назывались, и уж тем более пиетета, ни к каким структурам, кроме службы спасения, не испытывал. В МЧС уважал спасателей, нашего начальника и нескольких командиров из других отрядов. Все, кто выше, переставали существовать для меня как спасатели, становясь бюрократами.

Сейчас же я не знал, как реагировать на такого рода… предательство? Подставу? Я, конечно, тоже не подарок и сам подозревал этого человека во многих грехах, точнее, случайностях, которые произошли со мной с момента попадания. Но, честно говоря, лучше бы он и правда, оказался преступным элементом, главарем мошенников, кукловодом, боссом советской мафии, а не человеком в неприметной форме, с которым в других обстоятельствах я бы считал за честь дружить.

— Ну что, Алексей Степанович, поговорим? — наконец заговорил фальшивый мичман, шутник, балагур, хороший начальник, которого я знал под именем Сидора Кузьмича Пруткова.

— Попробуем, — пожал я плечами, но так и не встал с дивана.

— Дерзишь, Алексей? — улыбнулся Сидор Кузьмич.

— Никак нет, товарищ… простите, не знаю, кто Вы по званию, — вытянув шею, я демонстративно оглядел мужчину, одетого в гражданскую одежду без опознавательных знаков.

— Не стоит, Алексей, да оно тебе и не нужно, — примирительно заговорил Кузьмич. — Без обид, служба такая, — мичман развел руками.

— Хорошая служба — врать всем вокруг. Семье тоже врете?

Я старательно пытался вести себя как обиженный мальчишка, все-таки начальник ОСВОДа для пацанов-спасателей большой авторитет, тем более бывший мичман. И Лесаков-младший вправе обижаться на то, что взрослый товарищ, которому он доверял, оказался не тем, за кого он его принимал. Но, кажется, получалось не очень.

— Прощенья не прошу, государственная безопасность превыше личностей и личных отношений, — с этими словами Сидор Кузьмич подошел к большому шкафу справа от входной двери, открыл дверцу и чем-то зазвенел.

— Чаю хочешь? — на секунду выглянув из деревянных недр, поинтересовался я.

Черт, а ведь я не завтракал. Желудок предательски заурчал, мичман хмыкнул, и посуда загремела сильнее.

— Хочу, — я сдался, принимая предложение перемирия.

Через минуту на журнальном столике возле дивана, на котором я сидел, появились два стакана в железных подстаканниках. Я даже подался вперед, чтобы внимательно разглядеть один из них, странной формы. Железная подставка больше походила на перевернутую фуражку с очень вытянутым козырьком, на котором разместился щит с мечом, красной звездой, серпом и молотом с надписью ВЧК на боку. Второй был стандартной форм тоже с эмблемой и надписью КГБ.

Наверное, фирменные, вручали за особые заслуги, или на юбилейные даты особо отличившимся сотрудникам. Таких подстаканников я ни разу не встречал за свою долгую жизнь. Даже не знал, что такие существовали, хотя одно время увлекся коллекционированием необычных подставок для стеклянных стаканов.

Так же молча Сидор Кузьмич водрузил на стол закипевший электрический чайник, видимо, в шкафу под розетку него специально вырезали отверстие в стенке. Поставил сахарницу с кусковым сахаром, вазочку с бубликами и отдельную с шоколадными конфетами, положил позолоченные чайные ложки.