Да и кто знает, есть ли они тут вообще. Мои познания касательно этого измерения были примерно нулевыми.

Что ж — пора это исправить.

Я приподнял голову и ещё раз изучил спальню. Передо мной стоял шкафчик с одеждой; слева от него находилась тумбочка с будильником. Справа — белая дверь.

Высокое окно заливало помещение утренним светом, который подчёркивал контуры вещей бело-голубоватым лоском. Спальня была чистая и аккуратная. Возле правой стены находился столик с полочкой, на которой стояли книги и сидел, свесив ножки, плюшевый медведь.

Я присел за стол и придвинул стул — атмосфера этого места как бы принуждала вести себя прилежно. На столе лежали ручка, карандаш и записная книжка. В заглавии последней была изящная — женский подчерк — надпись. Я уже было потянулся к моноклю, как вдруг, удивительное дело, смог прочитать её и без него:

«Школьный Дневник»

Занятно… Немного неловко, но занятно. Я пролистал тетрадку. Большинство страниц были пустыми. Исписаны были только первые два листочка.

Читать чужие дневники — предельно неприлично, но сейчас мне просто необходимо было заполучить хоть какие-нибудь сведения касательно этого мира. Острая нужда даже лучших из нас заставляет поступиться правил хорошего тона.

Я перевернул первую страницу и принялся читать:

«Привет, мой дорогой дневник!

Послезавтра начинается старшая школа, и я… Ой, забыла представиться. Меня зовут Ямато, Ямато Надесико. Только не смейся. Все постоянно смеются с моего имени… Хм! Мне тоже оно не нравится. Такое глупое… Ой, но не говори это моей маме, она расстроится. Ты же ничего ей не расскажешь, правда?..

Ты у меня уже третий дневник. Первого звали: мистер «Дневник Младшей Школы»! А второго: шмистер «Дневник Средней Школы!» он был такой толстый, прямо как учитель Мани, хе-хе (ему тоже не говори).

А тебя будут звать… Ну… Догадаешься?) Ты у меня третий… Но самый важный. Потому что старшая школа — самая важная. Это все говорят. И поэтому я так волнуюсь, а ещё потому что это мой последний шанс .

В младшей школе все называли меня плаксой, плаксой Ямато, а с четвёртого класса у меня не было ни одной подруги. Всё потому что я жутко стеснительная, дневничок. Когда я пытаюсь с кем-нибудь подружиться, меня прямо бросает в дрожь. И почему с тобой говорить так просто, а с ними — сложно? Я не понимаю. ММм! (Это я дую губки и делаю злое личико, такое: 😣) Но ничего. Я обязательно исправлюсь и заведу себе много друзей, я обещаю. Больше никто не будет называть меня серой мышкой Ямато!

(И в этот раз я точно не стану называть учительницу мамой. Хватит! А то меня опять засмеют…)

Ой, совсем забыла рассказать тебе про мою новую школу. Называется она «Школа Голубых Ветров». Так поэтично! Хе-хе. И форма красивая: белая и голубенькая. Я уже примеряла — идёт! Находится она на улице номер шесть, пятый блок двадцать первого оборонительного района (Шестой автобус, Ямато, ШЕСТОЙ АВТОБУС, НЕ ЗАБЫТЬ!)

Говорят, это очень хорошая школа. В ней должен быть особый класс, в котором учатся «Стражи». Интересно, как они выглядят? Раньше я их видела только по телевизору. Они страшные? Или нет? Очень интересно!

Ой, уже поздно. На этом всё. Спать, Ямато, спать!

…»

…

Миленько.

Я вздохнул, а затем облизал свои гладкие зубки, стараясь выветрить слащавый привкус.

Это было непросто.

Затем я подцепил страницу длинным розовым ноготком, перевернул, посмотрел на следующую и сразу увидел большое слово на всю строчку:

«УЖАС!!!

Ужас, ужас, ужас! Пришло сообщение: в первый день в школе пройдёт экзамен, по результатам которого нас распределят по классам. А я… Я совсем об этом забыла! Вроде об этом писали… Или не писали. Я не помню! Я ничего не помню! И я совсем не готовилась!

Что теперь, что теперь… Нужно готовиться, но ничего не получается. И так страшно! Завтра первый день, а я совсем не готова. Что если они подумают, что я глупая? Здравствуйте, это я, Ямато из класса дурачков! ААААА!

Только бы всё было хорошо,

Только бы всё было хорошо,

Только бы всё было хорошо,

(Если написать три раза, всё точно будет хорошо)

Только бы всё было хорошо,

(Теперь точно).

Нет, глупости, мне надо готовиться. Но я не могу! Завтра в школу в 8.30, у меня всего десять часов. Что делать, что делать…»

Ах, детство… Я вздохнул и улыбнулся, припоминая свои собственные школьные деньги и тот винегрет болячек, которые они оставили на моей психике.

Жалко девочку, конечно; её тревога была искренней. Это было заметно хотя бы по подчерку, который, оставаясь изящным и понятным, на последних строчках приобрёл тревожные нотки.

В моём воображение нарисовалась картина: вечер, только что пришло сообщение, взъерошенная девушка ходит по комнате и изливает своё волнение на белые страницы. Один за другим хватает учебники, ничего не видит, не понимает, буквы скачут у неё перед глазами, точно кузнечики, и наконец, глубокой ночью она, утомлённая, засыпает и просыпается утром с душой почти тридцатилетнего мужчины…

Классика.

Так… Что теперь?

Я закрыл дневник и пробежался глазами по другим книжкам, которые лежали на полочке. В большинстве своём это были словари, сборники математических задачек и тетрадки. В одной из них Ямато хранила свои эскизы — целая прорва медвежат. Ни одного учебника, с помощью которого я мог бы разобраться в устройстве этого мира.

Впрочем, это было ожидаемо; их выдают в библиотеке в первый школьный день.

Кстати о нём, — я вернулся к тумбочке и проверил электронные часы:

08:12

Опаздываю.

Вдруг у меня как будто всё скрутило в животе и появилось неприятное, похожее на изжогу волнение. Даже не знаю, было оно исконно моим, — последний раз что-то подобное я испытывал, будучи студентом, — или так себя проявляла душа Ямато, дремлющая в застенках моей черепушки.

Впрочем, это неважно. Я свалился на кровать, накрыл себя пухлым одеялом и закрыл глаза; я осуществил экспедицию в этот мир с единственной целью разведать обстановку. Дело было сделано. Теперь пора вернуться назад и проверить остальные туннели. А потом — почему бы и нет — наведаться в Подземелье и посмотреть, как (не) поживает моё костлявое тело.

Всё равно здешний туман был ещё слишком густым для постоянного пребывания. Мой предшественник предостерегал меня от того, чтобы навещать такие миры.

К тому же нужно быть тем ещё монстром, чтобы лишить юную девушку радости её первого школьного дня.

Я сосредоточился и попытался покинуть это тело…

…

…

— Хм?

…И у меня не вышло.

Я нахмурился и попробовал ещё раз. Затем ещё. После третей попытки я приподнялся и растерянно поморгал.

Так… Так, давайте по порядку.

В прошлый раз мне нужно было только пожелать, чтобы вернуться в своё духовное тело, но теперь… Это не сработало. Казалось, некая незримая сила удерживает меня внутри этой оболочки.

— Это… — прошептал мой сладкий голос. — Плохо.

И это ещё мягко сказано.

Личико Ямато в зеркале скривило кислую улыбку.

В один момент и одеяло, и розовые стены вокруг, и обломок голубого неба с кусочком вафельного облака перестали казаться просто милыми декорациями, — они сузились и надавили на меня, как тюремные стены. Целую минуту я сидел на месте и пытался что-нибудь придумать: может, удариться головой о стену? Тогда Ямато проснётся, наверное, если вообще не потеряет сознание… Или поискать снотворное?..

В какой-то момент мой потерянный взгляд снова зацепился за часы.

08.19.

И снова это лёгкое покалывание в районе живота…

Ладно. Ха-х. Пусть.

Я вздохнул, откинул одеяло и стал подниматься на ноги.

Ситуация и так была не самая приятная, и станет ещё хуже, если я буду просто сидеть и смотреть в потолок. Это будет подозрительно. У родителей Ямато наверняка появятся вопросы, если их дочка не явится на линейку. Ответить я на них не смогу, — ибо вообще ничего не знаю. А там, неровен час, меня отправят в больницу, а может и сразу в психушку. Даже если у меня и получится покинуть после этого тело, я просто не смогу найти дорогу назад. В этом мире такой густой туман, что единственным способом не заплутать было находится здесь, в этой комнате.