— Я убью тебя, Кира, — произнес я спокойным голосом. — Я вырву твое сердце.

— Не сможешь, — усмехнулась она. — Наномашины запрограммированы не причинять мне вреда. Церебральный паралич — тоже их работа. Ты полностью в моей власти. Как и второе поколение. Оказывается, если создавать химеру из ребенка, то ее легче контролировать. Милые послушные детишки. Еще пару лет и первые из них станут моими идеальными солдатами. А через пятнадцать лет у Альтаира будет самая великая армия за всю историю человечества.

— Ты больная, безумная тварь, — прошипел я, не отрывая взгляд от биомода, пока вместо него не увидел печальные глаза Киры.

— Мне правда жаль, что так получилось, Восьмой. Я до последнего надеялась, что ты одумаешься и встанешь во главе моей армии. Мы бы смогли возродить человечество и привести его к процветанию. В новую светлую эру, вместе.

— В твоей эре из светлого, только стены психушки, что по тебе плачет.

Взгляд Киры стал ледяным. Она посмотрела мне за спину. Судя по звуку, кто-то вошел в помещение.

— Все готово, — раздался чей-то голос. — Резервные камеры активны, питание восстановлено. Запасной резервуар для объекта три-точка-ноль готов.

— Хорошо, — кивнула она. — Все объекты запереть. Этого, — кивок на меня, — в отдельную камеру. Ошейник не снимать. Подготовить к декомпозиции. К утру жду подробный отчет. Я хочу знать все, что творилось у него в голове последние пять лет.

— Прошу прощения, но лаборатории повредил эфирный взрыв. Мы не успеем подготовить оборудование. Нам нужно еще минимум два дня на восстановление.

— У вас времени, — прошипела Кира, — до вечера, максимум. Иначе будете анализировать данные по восьмому сектору изнутри.

— Будет сделано, — икнул говоривший.

— Прощай, Восьмой, — чмокнула Кира меня в щеку. — Я буду скучать.

— Что со мной будет? — спросил я на последок.

— Как и положено сломанному оружию. Сегодня тебя разберут на запчасти. А если окажется, что ты успел сломать объект два-один, то и ее тоже. А судя по ее взгляду, ты успел.

— Я же предлагал вырвать ей сердце давным-давно. Но никто не слушает мудрого Черного. Черный, заткнись, Черный, закрой пасть, Черный, не жри селезенку этой сраной восьмерки. И вот мы здесь.

— И угораздило же мне оказаться в этой сраной компании, — вздохнул Восьмерка, доставая флягу. — Лучше бы меня вообще не существовало.

— Тебя и так не существует, — оскалился Черный.

— Эй, Восьмой, — окликнул меня Восьмерка, проигнорировав Черного. — Когда будешь подыхать, прихвати с собой пойло. Своим я делиться не намерен.

Мне на шею нацепили какой-то стальной ошейник. Широкий обруч, из-за которого даже подбородок опустить не получалось. Руки тоже сковали, но уже обычными магнитными наручниками.

Кира отдала приказ и я смог ходить, вот и все. Тело мне не принадлежало, а это пугало почище зрелища в гнезде Иных. Да твою восьмерочью мать, я был на грани паники. Чувствовал себя запертым внутри своей же туши.

Со мной такое впервые и желание вытравить мелких электронных паразитов из своей крови сильно как никогда.

Меня отвели в комнату, наподобие той, откуда мы вытаскивали детей. Самое стремное, что биомод также послушно двигался, словно дрессированная собачка. Гении инженерии и наноэлектроники смогли не просто создать монстра, но и подчинить его.

По крайней мере так выглядело со стороны. Но я готов завязать с алкоголем, если этот сраный эксперимент не выйдет из под контроля. Люди играют в богов, а в человеческой истории это еще ни разу не заканчивалось хорошо.

Вот и в этой сказке хэппи энда нам не светит, нутром чую. А чуйка у восьмерки, выжившей в секторе хотя бы год-два, это не какое-то абстрактное понятие. Это невидимый, но полностью функциональный орган, развившийся в процессе адаптации.

На манер третьей руки или глаз на затылке. И сейчас моя чуйка просто вопила, что грядет звиздец городского масштаба. Пусть и не прямо сейчас, но план Инквизиции явно шит белыми нитями и скоро Альтаир может стать кастрюлей с мясом для Иных. Даже по форме подходит.

Эти и другие мысли посещали мою голову, пока я отсиживался в камере и смотрел на стену сквозь бронированное стекло. В отличие от номеров детишек, у меня тут не было мягкой кровати или еще каких удобств.

Голый бетонный пол и три стены. Но сейчас так даже было лучше. Ошейник блокировал функционал наномашин, пусть и не полностью. Иначе я бы уже сдох из-за генома Иных в крови. Вряд ли бы я стал биомодом, как та тварь. Просто подох бы в муках.

А так я просто не мог больше вызвать броню, стал слабее, как будто наномашины вновь вернулись в режим мимикрии. А еще исчезло действие Берсерка, так что все тело ломило от боли. Я уж не говорю про чудовищную слабость.

— Черный, — позвал я, но ответа не было. — Восьмерка?

Никого. Ничего. Я тут совершенно один и сам по себе.

В другой ситуации я бы наслаждался этим, но почему-то именно сейчас мне было бы спокойней увидеть ухмыляющуюся рожу Черного. Он скорей всего бы плясал по ту сторону бронестекла и отпускал язвительные шуточки про тупого меня.

Впрочем, сейчас у него было бы на это полное право, но я не мог поступить иначе. Кира не оставила бы меня в покое. К тому же я сам пообещал наведаться к ней в гости, а джентльмен должен держать свое слово.

Я закрыл глаза, пытаясь уснуть. Может быть там не будет этой боли, пронизывающей все тело. Но сон не хотел избавлять меня от мучений. Охранник сообщил, что как только оборудование вернут в рабочее состояние, меня убьют.

Вытащат наномашины с геномом Джаггернаута, скатают их в аккуратный идеальный шар размером с теннисный мячик, а мясо скормят другим тварям. Вот и все, что останется от сраной восьмерки. Даже нечего будет запихнуть в черный мешок для мусора, чтобы выбросить за пределы Альтаира.

Не всем суждено покинуть сектор.

— Глупая, глупая восьмерка, — раздался знакомый голос, переполненный злорадным ехидством.

— Черный, — произнес я, стараясь скрыть радость.

Хотя чего скрывать, он же часть моего подсознания, так что в курсе. Странно, что я видел его оскал и пылающие багровым глаза в полной темноте. Мне наконец-то удалось уснуть? А зачем я пытался уснуть? Надо вспомнить.

— Чтобы избавиться от боли, — произнес Восьмерка. — На, хлебни. Может мозги заработают.

Я взял протянутую фляжку и сделал глоток. Безвкусная тягучая жижа.

— Как ты это пьешь вообще? — спросил я.

— Представляю, что оно на вкус как жаренная курица в брусничном соусе.

— Извращенец.

— Может быть. Зато у меня есть жаренная курица в брусничном соусе. А у тебя только ошейник.

— Туше, — согласился я. Весомый аргумент, как ни крути.

— Знаешь, почему ты здесь оказался? — спросил Черный.

— Потому что я — тупая восьмерка?

— Не обобщай, — отмахнулся Восьмерка.

— И это тоже, — кивнул Черный. — Но главная причина, знаешь в чем?

— Просвети, а?

— Потому что у тебя нет друзей. Хороших друзей. Желательно, героев. У каждого великого героя есть герой — друг, что приходит на помощь в самый трудный час. Он может разрушить стены, разбить оковы, разгадать тайны. Или, например, рассказать, как взломать высокотехнологичный ошейник, блокирующий функции наномашин. А еще он побеждает принцесс, спасает рыцарей и жрет драконов. Черный знает, он читал документальные хроники.

— Это называется детские сказки, — поправил его Восьмерка. — А не хроники, кретина ты, полимерного, кусок.

— А что там про ошейник? — спросил я. — Говоришь, друг мог бы знать, как его открыть?

— Мог бы, — оскалился Черный. — Жаль, что у тебя нет такого друга.

— Знаешь, я бы очень хотел, чтобы он был. Всегда мечтал о друге, что жрет принцесс и все такое.

— Но ты ведь не знаешь, как быть другом. Ты всего лишь сраная восьмерка.

— Не обобщай, — ответил Восьмерка, но его опять все проигнорировали.