Какой-то бедолага, завопив, не успел вовремя оборониться: поперек его лица протянулась вспухшая алая полоса. Джон еле успел метнуться вперед и в свою очередь достал Пустоглазого саблей по бедру: увы, тот увернулся. На лице его, обращенном к Джону, впервые мелькнули живые чувства — злость и досада.

Риз криво ухмыльнулся в ответ. Ну да, мимо меня не пройдешь.

Кисть, раненая раньше, между тем тупо ныла, стремясь налиться болью. Привычным усилием воли Риз подавил надоедливое дерганье. Потом. Кто, интересно, выпустил этого убийцу на стаю деревенских олухов?

— Арденнцы! — вдруг заорал кто-то. — Арденнцы побеждают! Защищай флаг, Фелден!

Очевидно, арденнская командирша времени не теряла, и пока все глазели на схватку, повела своих бойцов в атаку. Ну что ж. Риз только надеялся, что не оплатит победу доблестных лесовиков своей жизнью.

Он еще успел удивиться этой мысли: неужели дошло и до этого? А потом понял — да, дошло. Пустоглазый навалился на него с такой силой, будто Риз был каменной стенкой, за которой сложили сундуки с сокровищами. И, как та стенка, Риз не собирался поддаваться.

Все-таки Риз понял, ухватил ритм движений этого молодчика — слишком поздно! Мерзавец был моложе и, похоже, гибче. Где ему не хватало скорости, он брал ловкостью: один раз под восхищенные вопли толпы выгнулся так, что чуть было не коснулся головой своих пяток. У Риза уже пот заливал глаза, рука не болела, а просто онемела — хорошо хоть, он одинаково дрался что левой, что правой — к тому же, стала настигать пульсирующая боль в бедре. Чуть бы пораньше. Теперь одна кочка под ногой, одна ямка…

Нельзя думать о таком в бою: накликаешь. Риз и накликал. Нога подвернулась словно бы сама собой, он упал на одно колено и еле успел выставить над головой саблю, защищаясь.

Слишком поздно понял: зря. Он машинально применил защиту против европейского рыцаря или даже сарацина, которые бы нанесли удар сверху. Но этот молодчик отвел руку на уровне пояса, готовясь вонзить свой клинок в живот Ризу. А не было у этого живота никакой защиты, если не считать кольчуги. Но от сильного удара хорошим клинком кольчуга не спасет…

Риз уже представил, как этот хороший клинок войдет ему в желудок (ну что ж, хоть есть местную бурду сегодня не придется) — но наемник внезапно пошатнулся и упал на одно колено. Глаза у него сделались не пустыми, а откровенно стеклянными.

Вскинув пораженный взгляд, Риз увидел Фаско: тосканец стоял позади Пустоглазого, воинственно сжимая дубинку.

— В порядке, сэр Джон? — поинтересовался он.

— Вяжи его, Лайонел, — выдохнул Риз из последних сил.

Знал он эту породу: стоит зазеваться, и…

И точно: Пустоглазый, моментально оправившись, уже ввинтился в изрядно поредевшее кольцо зрителей, и ни Риз, ни Фаско не успели его схватить.

А рядом раздавались радостные вопли: Арденну таки удалось одержать победу.

Когда леди Грация приснилась ему мертвой и окровавленной, Гарольд не спал три дня. Не спал, а все равно видел: и убитую, и ее убийцу, и что будет дальше… А ночь четвертого застала его в неприметном плаще на портике дома прекрасной синьоры. Единственный слуга-охранник уже храпел сном праведника, и никто не преградил Гарольду дорогу.

Никто не помешал и убийце: крепко сбитому мужчине средних лет, что как ни в чем не бывало шел краем террасы, будто у него было дело к Грации.

Гарольд заступил дорогу и, прежде чем убийца успел вытащить оружие, сказал:

«Не стоит врываться в дом к честной женщине. Я знаю, ты не грабитель и не убийца, но долг твоего отца так велик, что через это ты попал в кабалу к бесчестным людям. Лучше переходи на службу ко мне, я выплачу долг».

«Откуда ты, козлиный выродок, все это знаешь?!» — воскликнул несостоявшийся грабитель.

«Я о тебе знаю многое, Лайонел», — ответил Гарольд.

Он хотел развить тему, повторить приглашение на службу, но не вышло: видения, столько лет подавляемые, вырвались на свободу. Теперь уже нельзя было их обуздать, и Гарольд вновь увидел факелы, кровь на снегу… и тело Нейтана без головы.

Гарольда скрутило тошнотой и болью, он упал на плиты террасы, подумав: а ведь я всего лишь хотел спасти прекрасную женщину…

Сестры-госпитальеры, которые ворвались в палатку сразу после окончания драки, явно не собирались оказывать Ризу помощь в традициях своего ордена: главная из них только безучастно смотрела, как Фаско промывает водой ногу сидящего на тюках Джона — чтобы шоссы отлипли и можно было бы их аккуратно снять, а потом зашить порез — и на ее словно вырезанном из эбенового дерева лице даже мускул не дернулся.

Зато вторая, помоложе, ростом пониже и с чем-то неуловимо сарацинским в чертах, несмотря на белокожесть, заметила:

— Повезло тебе, рыцарь из ниоткуда. Чуть в сторону — и истек бы кровью прямо на поле.

Значит, хоть какой-то опыт врачевания у нее имелся.

Теперь Риз получил возможность разглядеть госпитальерш близко и мог, не погрешив против истины, сказать, что, несмотря на недостаток дорогих платьев и украшений, выглядели эти дамы совсем недурно. Особенно ему приглянулась старшая, мавританка, — хотя чем именно, Джон затруднился бы определить вот так сразу.

— И давно вы из Святой Земли? — спросил он вместо ответа.

— А давно ты из Святой Земли? — вернула вопрос старшая. — И скажи сначала, как тебя зовут и какого ты звания?

— Зовут меня Джон, а звание твое моя подруга вполне определила: рыцарь из ниоткуда, — ответил Риз лениво. — Это мой оруженосец Лайонел.

— Счастлив познакомиться, — Лайонел бросил возиться с ногой Джона и встал, сложив руки на груди. — А у вас, благородные леди, имена есть?

Старшая только хмыкнула в ответ на дерзость оруженосца.

— Сестра Картер, рыцарь ордена Святого Иоанна, — сказала она. — Это сестра Шоу.

— Я думаю, он имел в виду имена, — приподнял брови Риз. Его несколько удивило, что имена типично английские… наверное, обе женщины — плод смешанных браков, решил он. Или, возможно, союзов, не освященных церковью.

Ордена, как правило, не принимали незаконнорожденных; но мало кто принимал и женщин-бойцов. Где нарушено одно правило, там можно нарушить и другое.

— Я же сказала: сестра, — ответила Картер. — Вам двоим хватит. А теперь скажи мне, сэр Джон: во имя мощей святого Антония, что мечник с твоими умениями делает в этой дыре, да еще среди всего этого сброда?

— Просто не повезло?

Картер только глаза закатила.

Пожалуй, не надо было делать так уж откровенно вопросительную интонацию в конце этой фразы. Но Картер ему нравилась — что само по себе было опасно. А если уж задуматься о том, почему именно она ему нравилась…

Картер смотрела на него — и видела. По-настоящему. Может быть, даже Грач так хорошо не видел его, как она. В глазах Картер Риз читал то же прошлое, что у себя: долгие безводные переходы, бесконечную пыль, драки без конца и края, натиск нехристей из пустыни… может быть, даже побои и плен, и то, что хуже побоев, что обычно случается в плену, и с женщинами чаще, чем с мужчинами.

У Картер глаза казались старше лица.

У Шоу зато был такой же взгляд, какой Риз иногда ловил в хороших бронзовых зеркалах Грача. Взгляд убийцы.

— Да я вижу, что не повезло, — проговорила Картер с насмешкой. — Единственный другой добрый боец среди этой шушеры — и выходит прямо на тебя?

— Я бы не назвал его добрым, — заметил Фаско.

— А ты поговори мне тут, — буркнула Шоу.

Риз дернулся — уставшие мышцы затекли — и Шоу немедленно придвинулась к Картер, положив руку на рукоять меча. Убийца убийцей, а свою подругу и командира она готова была защищать яростно.

Риз это понимал. И, встретившись взглядом с Шоу, чуть-чуть кивнул.

Шоу как будто слегка расслабилась, но руку с эфеса не убрала.

— А по какому праву вы меня допрашиваете? — уточнил Риз. — Разве вы тут по заданию короля?