— Я в деле. Надеюсь, ты любишь острую пищу.

***

Я потерял счет времени, пока мы занимались своими делами. Уже поздно, это все, что я смутно осознаю. Джуд и Роуэн написали сообщения с разницей в час, и оба призывали меня не работать до ночи. Никто из них не планирует возвращаться сюда, оставляя нас одних на складе.

Куинн издает любопытный звук, наклоняясь ближе к экрану ноутбука, подперев подбородок рукой. Не перестаю набирать командные строки, чтобы получить доступ к информации о Фитце Мортимере. Я не знаком с ним, а это значит, что он должен быть низом, пытающимся пробиться вперед, и предполагаю, что он может быть задницей общества, стремящейся пробить себе путь наверх.

— Что у тебя есть?

— Ничего. — Она быстро выглядывает из окна и почесывает кончик носа. — Брандмауэры законны.

Я вскидываю бровь.

— Ага. Вот почему ты разорвала соединение, у тебя был полный доступ.

Она сгибает плечи, прикрывая рот воротником пуловера. Я не упустил из виду, как плавно она прокладывала себе путь к финансовым записям, которые прочесывала. Осознав, что мой пронизывающий взгляд сверлит ее профиль, она вскочила на ноги и направилась к двери.

— Куда это ты собралась? Я не говорил, что ты можешь уходить куда-либо без моего разрешения, — рявкаю я.

В ответ Куинн отшвыривает меня, не оглядываясь. Ее ждет неприятное пробуждение, когда она дойдет до двери и обнаружит, что у нее нет способа открыть ее, поскольку ее биометрический идентификатор не закодирован в моей системе безопасности. Я складываю руки за головой и наблюдаю, как ее осеняет осознание. Она проводит ловкими пальцами по дереву в поисках несуществующей потайной щели.

Она оборачивается и яростно хмурится.

— Что это за больное дерьмо?

— Это называется протоколы безопасности. И, если ты забыла, именно из-за тебя мне пришлось обновить всю мою систему.

Она надулась, бормоча себе под нос.

— Выпусти меня.

Моя голова дергается от недоверия. Даже после того, как она призналась нам в лицо, что лгала и манипулировала нами, продала нас на хрен, она все еще бросает мне вызов, каждый раз выбирая борьбу вместо бегства.

Я делаю вид, что думаю об этом.

— Неа. Твоя задница застряла здесь, помнишь? А теперь тащи свою задницу обратно сюда и возвращайся к работе.

Сложив руки и прищурившись на меня, она ждет целую минуту, прежде чем подчиниться, волоча ноги всю дорогу. Когда опускается на стул, она сжимает челюсть.

— Ты мудак.

— Я знаю. Только сегодня ты мне об этом сто раз говорила.

Гнев разгорается вновь, взрываясь в моих венах, как динамит. Она сама навлекла на себя это, солгав мне о том, что ей нужна помощь. О том, что ей нужна моя защита. Я стиснул зубы, раздраженный тем, что моя потребность обеспечивать безопасность других, когда они не могут помочь себе сами, была использована через ее обман. Это напоминает мне, что я не могу доверять ей, блядь, не могу снова ослабить свою бдительность рядом с ней.

Я тянусь через нее к ноутбуку, чтобы выяснить, что именно, черт возьми, вывело ее из себя, но она отбивает мою руку.

Мои черты лица искажаются в хмурое выражение.

— Если бы ты не врала обо всем, нас бы здесь не было, Куинн. Признайся в своих промахах и разберись с последствиями.

Чем быстрее мы ходим туда-сюда, огрызаясь друг на друга, тем больше мы прижимаемся друг к другу. Ее теплое дыхание обдает мой рот, и я подавляю желание впиться в эти губы порочным поцелуем. Куинн нужно усвоить, что если она собирается лезть ко мне в душу, то это чревато последствиями.

— Признай это. Ты злишься только потому, что я тебя победила. — Прошипела она. — Ты ненавидишь то, что я умнее тебя. Что ты никогда не видел меня, потому что был слишком занят своими мыслями о члене, чтобы воспринимать меня всерьез как угрозу. Позволь мне сказать тебе, тупица, это было легко.

Я с рычанием хватаю ее за горло, подстегиваемый тем, как близко к сердцу прозвучали ее слова в дни после пожара, когда я понял, что произошло. Мы оба замираем. Мой член пульсирует, твердый и напряженный в джинсах от борьбы с ней. Я больше не могу отличить драку от флирта с ней. Похоть смешивается с моим гневом на нее, создавая мощную смесь ненависти и желания. Я собираюсь с ненавистью вытрахать из нее все дерьмо, разрушить ее горло и киску всем, что во мне есть, чтобы вытравить это из моего организма.

Мой большой палец поглаживает точку пульса Куинн.

— Давай сыграем в игру.

Ее губы раздвигаются, глаза переходят на мои от моего чувственного тона. Она так же смотрит на меня, когда я приказываю ей открыть рот и проглотить мою слюну. Она не отступает. Хорошо.

— Встань на колени, — прохрипел я.

Она остается неподвижной, ее дыхание становится все более густым, зрачки раздуваются. Ее грудь поднимается и опускается на мое предплечье. Куинн это заводит так же, как и меня. Я поднимаю бровь.

— Нет? Сдаешься так скоро? Ты обещала сделать все. — Напоминаю я ей.

Не то чтобы я подталкивал к тому, чего Куинн действительно не хочет. Если она замкнется, я остановлюсь. Я не полный монстр, не такой, как мой отец и другие ублюдки, которые думают, что они держат власть в этом городе. Но я не могу не манипулировать ситуацией в свою пользу, чтобы подтолкнуть ее к краю, когда это очевидно все, что ей нужно, чтобы поддаться этой неизбежной тяге между нами.

Это не проходит. Мы шли к этому с первого момента, когда я застал ее за подсчетом карт за одним из наших столов. Все, что произошло за последние четыре дня, только раздуло пламя в бушующий ад.

Мы танцуем на линии, живя в манящей, незаконной фантазии о том, кто контролирует и кого принуждают. Иллюзия того, что я возьму ее рот, хочет она этого или нет.

Я играю со своей шпилькой на языке, ухмыляясь, когда беру ее руку и прижимаю к своей эрекции.

— Ты начала. Теперь я жду, что ты позаботишься об этом. Как далеко ты готова зайти, чтобы искупить свою ложь? — Сжимаю ее горло, и ее дыхание сбивается. Она прикусывает губу, жар заливает ее великолепные большие карие глаза. — Мой член не будет сосать сам себя — я пробовал.

Воздух в комнате теплый и потрескивает от электрического напряжения, искрящегося между нами. Куинн на мгновение задерживает на мне взгляд, прежде чем погладить мой член. Мои глаза закрываются, и я сильнее прижимаюсь к тыльной стороне ее руки, скрежеща по ее ладони.

Наклоняясь, пока ее губы почти не коснулись моих, она шепчет: — Ты не сломаешь меня.

Затем она сползает на пол, как уверенная сирена прямо из моих фантазий, и я издаю глубокий стон. Черт, почему все в этой девушке так возбуждает? Каждый раз, когда она выводит меня из себя, я возбуждаюсь еще больше.

— Это мы еще посмотрим. — Промурлыкал я. — Возьми меня.

Край ее рта кривится, и она берется за мою ширинку. Я могу прочитать ее мысли по лицу. Она считает, что у нее здесь преимущество, но понятия не имеет, что я планирую. Когда Куинн обхватывает пальцами мою эрекцию и вытаскивает член из трусов, я издаю резкий выдох. Я позволяю ей думать, что она управляет шоу в течение нескольких мгновений, наслаждаясь ощущением ее пальцев, дрочащих меня.

Сев вперед, я хватаю ее за затылок, дергаю за косички, чтобы она подняла на меня глаза.

— Я сказал, что мой член не будет сосать сам себя, маленькая лгунья.

Уверенная ухмылка исчезает с ее лица, когда она смотрит на меня. Моя хватка усиливается, и она подавляет небольшой крик удовольствия. Куинн выгибается под давлением, которое я оказываю на ее шею, упираясь руками в бедра, пока ее губы ласкают мой член. Я сдерживаю ругательство, когда она берет меня в рот и неуверенно посасывает. Она пробует воду, проверяя, не собираюсь ли я протаранить ее горло.

— Неаккуратно. — Приказываю я. — Сделай беспорядок, или ты делаешь это неправильно.

Куинн выдыхает через нос, от чего мои губы подрагивают. Даже с полным ртом члена она находит способ выразить свою спорную позицию, что возбуждает. Она берет меня глубже, ее язык освещает меня, когда проводит по чувствительной нижней части моего члена. Отстранившись, она бросает на меня горящий взгляд и позволяет своей слюне стекать с ее идеальных сжатых губ и попадать на головку, используя свой язык, чтобы размазать ее, когда она снова глотает меня. Черт, как хорошо.