— Да. — Рэн ухмыляется. — Наша богатая семейная история. Поколения одного самодовольного засранца за другим. Ну, пока твоя бабушка не встряхнула все своим отелем.

Торн с насмешкой покачал головой.

— Расточительная затея. Посмотри, чем это обернулось. Что ты сделал — или, лучше сказать, не сделал — с этим. И теперь это не более чем гнилой пепел.

Все мы застыли на месте, когда он начал копаться в нашем Гнезде. Глаза Рэна сузились, и он протянул руку. Я достаю из сумки свой планшет и передаю его через стол.

— Вот почему я здесь.

Рэн поворачивает экран так, чтобы его отец мог видеть. Пальцы Куинн двигаются по экрану ее телефона, чтобы удаленно подключиться к сети компании и удалить вирус, который мы заложили, чтобы получить доступ.

Торн нахмуривает брови, его глаза скачут туда-сюда, чем быстрее он воспринимает информацию, находящуюся перед ним.

— Это невозможно, — хрипло говорит он.

Я фыркнул, озорно помахав ему пальцами.

— Думаю, ты имеешь в виду — не вероятно. — Я делаю саркастически-сочувствующее лицо. — Уф. Не стоит нас недооценивать. Особенно когда ты нас доводишь до бешенства.

Торн качает головой, доставая телефон из кармана. Я усмехаюсь, когда он понимает, что это не просто фотошоп и фиктивный сайт, воспроизводящий информацию. У него ничего не осталось. Мы украли у него силу.

Рэн удовлетворенно смотрит на растущую тревогу отца. — Все, чем ты гордишься, все, что, как ты думаешь, делает тебя королем, имеющим право контролировать город, потому что давным-давно наш род нашел скалистый прибрежный утес и помочился на него, чтобы заявить свои права. Я забираю все это у тебя. Теперь имя Торна не будет так восхваляться в этом городе.

Он встает, прижавшись к отцу, и убеждается, что тот смотрит, как нажимает кнопку на планшете, открывая продажу акций компании на открытом рынке по цене гроша. Колокола уведомлений тут же звонят, едва ли пройдет секунда между продажами, как бизнес-империя его семьи распадается и распродается. Мы с Куинн, возможно, провели последние несколько дней, раздувая возможность выхода частной корпорации на биржу на финансовых и брокерских форумах, чтобы запустить машину.

Торн яростно рассекает рукой воздух.

— Как ты мог так наплевать на наше семейное наследие? — требует он, впиваясь в лицо Рэна. — Твой дед и прадед...

Рэн бросает вызов авансу своими большими размерами, ухмыляясь, когда его отец замирает, отступая на шаг назад от широкой, мускулистой рамы своего сына.

— Это то, чего ты хотел. — Сардонически говорит Рэн, взмахнув рукой. — Ты годами подталкивал меня к тому, чтобы я сделал шаг вперед и занял свое место в семейном бизнесе. Ну, теперь я это сделал. Захватив его силой. Теперь он мой, и я буду поступать с ним так, как сочту нужным. С Торнами, какими вы их знаете, покончено.

— Ты не можешь, — рычит Торн. — Ты пожалеешь об этом.

Губы Рэна победно наклоняются.

— Нет, я действительно не пожалею.

— Сынок. Сынок, ну же. — Торн прибегает к мольбе, а не к приказу. — Просто послушай меня. Хьюго, ты не можешь этого сделать!

Леви удерживает Торна, а Рэн едко улыбается. Джуд подходит к нему с другой стороны.

— Я же просил тебя не называть меня так. — Подбородок Рэна опускается с каменным выражением лица. — Меня зовут Рэн.

Торн застыл на месте, затем дернулся, чтобы не дать парням его схватить.

— Извините, но мы вынуждены попросить вас покинуть помещение, — спокойно говорит Джуд. — Боюсь, на этом этаже только уполномоченный персонал.

— Знаю, что ты этого не сделаешь, но не волнуйтесь. Я позаботился о маме. Ее перевезут в учреждение, где она сможет получить чертову помощь и уход, в котором нуждается, раз уж ты сам ни черта не хочешь делать. — Усмехается Рэн. — Тебе ничего не остается. Убери его с глаз моих долой.

Я прикрываю смех кашлем, глядя на апоплексический взгляд, исказивший лицо Торна. Он сопротивляется, пока Леви и Джуд ведут его в холл, его крики слышны, когда мы следуем за ним. Люди начинают получать электронные письма со своими выходными пособиями, и вокруг Торна начинается суматоха, когда его утаскивают наши парни.

Теперь он уже не такой гордый король, не так ли? Его любимое наследие разрушено. Уничтожено. Вычеркнуто из истории города.

Без своих бизнес-империй и богатства Короли ничего не стоят для людей, с которыми они стремятся сотрудничать за пределами городского денежного круга. Я сомневаюсь, что они — дающая кучка, которая будет помогать друг другу. Они не знают истинного значения клятвы верности, когда их ценности основаны на голодной жадности к власти.

Хьюго Николас Торн теперь сам по себе.

Один за другим они все падут. Один за другим мы сожжем этих ублюдков дотла.

33

КОЛТОН

Находясь под кайфом от удачно проведенной ранее встречи с отцом Рэна, я с нетерпением ждал этого момента.

У барона Астора стеклянные глаза и он слегка покачивается, когда выходит из «Королевской короны», излюбленного джентльменского клуба с сигарным салоном, которому покровительствует большинство состоятельных людей в городе. Это место, где ему комфортно. Там, где он чувствует себя неприкасаемым, потому что мы никогда не переступали порог этого заведения.

Но нам это и не нужно было. Не тогда, когда у нас был кто-то, кто был нам должен, из официантов. Этот парень чуть не обделался, когда мы с Рэном два дня назад вышли из тени в переулке за неприметным выходом для персонала, чтобы сделать одолжение, которое мы хранили почти три года.

Неважно, сколько времени прошло, Вороны всегда приходят за деньгами.

Барон никогда не видел нас с этим планом, не потому что он наш лучший, а потому что он основан на использовании его собственного высокомерия и его веры в то, что мы никогда не победим его. Он проницательный, умный человек, чья пагубная черта — расслабляться, когда он находится в пространстве, где чувствует себя под контролем.

— Сюда, сэр. Мы надеемся, что вам понравился ваш вечер. — Я направляю его рукой в белой перчатке к городской машине, простаивающей у обочины в конце красного навеса, выступающего из клуба.

Леви украл ее из поместья своего дяди, чтобы мы не вызывали тревоги у тех, кто мог наблюдать. Он ждет внутри, чтобы немного вздремнуть, пока мы бросим машину и встретимся с остальными, где спрятали наши тачки для второй фазы этого эпического захвата. Или третьей фазы, если считать, что сегодня мы разбили в пух и прах мир Торна.

Барон делает паузу, смотрит на меня. Его зрачки выпучены. Никакого узнавания. Я ухмыляюсь, стягивая водительскую фуражку, чтобы она оставалась такой же.

— Счастливого Рождества, сэр, — говорю я.

Барон машет рукой — ну, он пытается это сделать, получает очки за старание — и, спотыкаясь, идет к машине. Я открываю для него дверь и бросаю на Леви самодовольный взгляд триумфатора. Его темный взгляд переходит на опьяневшего дядю, и ненависть искажает его задумчивые черты.

Закрыв дверь, я быстрым шагом обхожу машину и сажусь за руль. Барон в отключке, рот безгубый, голова откинута в сторону. Все еще дышит. Хорошо. Я немного волновался, что Леви может решить испортить план и искать возмездия самостоятельно — в чем я готов быть уверен на все сто процентов. То, что мы запланировали для этого ублюдка, лучше, чем быстрая смерть, — это то, что выкрутит нож гораздо более приятным способом.

Я поправляю зеркало, чтобы встретиться взглядом с братом.

— Посмотри на себя, ты не будешь сначала бить, а потом задавать вопросы. Это рост, мой друг. Айлс делает тебе столько добра.

— Он заслуживает смерти. — Скрежещет Леви, приближая лезвие к выпуклой шее дяди. Он останавливается, касаясь острым ножом кожи, но не протыкая ее, проявляя впечатляющий контроль, когда человек, которого он ненавидит больше всего на свете, находится в его власти. — Но я хочу, чтобы все знали, что он сделал.