— Заткнись. — Он пихает меня без тепла.

Как только подготовил всех девушек, я возвращаюсь к своему компьютеру, пока все заканчивают настройку.

— Готова начать это шоу?

— Не то чтобы у меня был выбор. — Куинн насмешливо приветствует меня, когда я поднимаю глаза. — Да, сэр.

Я прижимаю язык к внутренней стороне щеки.

— Я бы предпочел — да, папочка.

Она насмехается.

— Да. Этого никогда не будет.

— Ты говоришь это сейчас, но все, что я слышу, это новый вызов, который нужно принять.

Она отмахивается от меня, набирая код, и должен признать, что нахожу это сексуальным.

— Пусть царит хаос, — бормочу я про себя, поскольку Леви слишком сосредоточен на Айле, чтобы начать.

Я сосредоточенно сужаю глаза, переводя их туда-сюда между соединением и прямой трансляцией, пока работаю. Вот. Мы внутри. Щелкнув пальцами, чтобы привлечь всеобщее внимание, я показываю большой палец вверх.

— Начинаем. — Джуд дает сигнал Серене начинать.

— Наша главная новость этого вечера бросает темную тень на город и ставит под вопрос, нужны ли нам более глубокие расследования для проверки выборных должностных лиц, которым мы должны доверять. — Читает Серена идеальным журналистским тоном из сценария, который мы с Джудом написали. — Ко мне присоединилась Айла Вонн, дочь сенатора Артимуса Вонна.

Айла одаривает камеры, которые я установил для съемки с двух разных ракурсов, яркой, бесстрашной улыбкой. Уголок моего рта подрагивает. Ничто не может погасить ее свет.

Леви стоит за камерой, направленной на нее, плечи жесткие. Он кивает ей, и она отвечает ему.

— Есть один секрет, который вы долгое время носили в себе. Расскажите нам об этом.

Серена произносит свои реплики великолепно. Я рад, что не пошел по пути глубокой фальши. Это лучше, чем пытаться создать впечатление, что интервью проводил более опытный репортер.

Айла кладет руку на бедро, где держит нож в кобуре, которую ей дал Леви, собираясь с мыслями.

— Раньше я боготворила своего отца. Думала, что он висит на луне, — она качает головой. — Я разочаровалась в этой идее в четырнадцать лет.

Склад погружается в полную тишину, пока она продолжает рассказывать о том, что ей пришлось пережить. Куинн затаила дыхание. Я подталкиваю ее в качестве напоминания о необходимости продолжать работу. Ее горло работает с напряженным глотанием. История заканчивается тем, что произошло в замке. Айла смаргивает слезы, когда заканчивает.

— Спасибо тебе за твою храбрость и готовность поделиться. — говорит Серена. — Есть ли еще что-нибудь, что ты хотела бы сказать? Может быть, своему отцу, если он смотрит это?

Айла качает головой.

— Этот человек больше не имеет права называть себя моим отцом. Я сказала ему все, что должна была сказать. Он отверг мой травматический опыт и ожидал, что я буду держать его в себе, как вынуждены делать многие жертвы, ради своей политической карьеры. Никто не должен жить в страхе, несмотря ни на что. — Она высоко держит голову. — Правду нельзя похоронить.

Через несколько минут после того, как Айла закончила свой рассказ, Твиттер сходит с ума. У меня открыта лента на боковой стороне экрана, я отслеживаю упоминания об отце Айлы. Они призывают Вонн уйти в отставку в свете этих обвинений, выплескивая ненависть и отвращение. В ленте появляются фотографии Вонн за обедом в загородном клубе. Он с красным лицом и в панике разговаривает по телефону, а затем кричит на того, кто фотографирует, его размытая рука протянута, чтобы закрыть камеру.

— Улыбнись, черт возьми, — кисло бормочу я. — Время для крупного плана.

Появляются сообщения с тегом #VixenVonnDaily — хэштег, который я завел в связи с одержимостью Леви его девушкой еще в школе. Сообщения в ее поддержку заполонили интернет. Люди хвалят ее за то, что она рассказала о том, через что ей пришлось пройти, и делятся собственным опытом. Некоторые упоминают жутко похожие детали и публикуют фотографии своего шрама. Черт, я этого не ожидал.

Работая челюстью, я хватаю несколько органичных твитов, подтверждающих историю Айлы, и те, в которых была опубликована взволнованная, застигнутая врасплох фотография Вонн из загородного клуба, и бросаю их на зеленый экран, чтобы они были видны на заднем плане позади Серены и Айлы. У Серены есть планшет, который установил за ее столом, чтобы показать, как выглядят декорации для зрителей.

— То, что вы видите на экране, — это отклики в социальных сетях, которые присылают в студию. Сторонники и другие люди приходят со своими историями. — Объявляет она. — Офис сенатора Вонн не смог получить комментарии, и понятно, почему. Он наслаждается роскошным обедом в загородном клубе Торн-Пойнт.

Куинн пренебрежительно фыркнула рядом со мной.

— Что за кусок дерьма.

— Трудно не согласиться. Они все такие, — я наблюдаю за ее реакцией краем глаза.

Она опирается на раскладной столик и кивает в знак понимания.

— Но им это больше не сойдет с рук.

— Нет, — подтверждаю я.

Впервые с тех пор, как она взломала меня, после пожара, после того, как Леви и Пенн выследили ее, ненависть ослабевает. Кажется, что она на нашей стороне, потому что я верю раскаянию, светящемуся в ее глазах. Я не готов доверять ей, далеко не готов простить ее, но это шаг в правильном направлении.

После Айлы выжившие по очереди рассказывают свои истории. Пока они рассказывают о том, как пережили похищение и о похитителях, Серена отмечает, что в городе живет бесчисленное количество жертв, живущих в тишине.

Это моя реплика. Я поднимаю текстовые сообщения и фотографии, которые мы извлекли из телефона Максмиллиана, выделяя то, где его отец уверяет, что юридическая фирма Снайдера наведет порядок.

— Деньги и связи не должны означать право обходить закон, уклоняться от правосудия. — Серьезно говорит Серена..

Пиппа насмехается, склонившись над моим плечом.

— Тебе обязательно было втягивать в это Снайдера?

— Да, — огрызаюсь я.

Джуд хватает ее за локоть.

— Что, теперь ты струсила? Думал, ты хочешь помочь.

— Хочу. — Она зажимает рот, глядя на допрашиваемую девушку. — Просто не думаю, что судья Снайдер в этом замешан. Может быть, его фирма и замешана, поскольку они работают с высокопоставленными клиентами, но он единственный, кто увидел, насколько важно для меня правосудие после...

Она прервалась. Джуд сжимает челюсть.

— Ты даже не можешь назвать ее имя, да? — Он понижает голос. Они стоят достаточно близко, чтобы я мог слышать. — Снайдер был главным обвинителем, из-за которого меня отправили в колонию для несовершеннолетних, малышка. Он скрыл то, что произошлоИ такой же грязный, как и все остальные.

— Нет, он сделал так, чтобы никто не узнал, что ты сделал, он...

— Не надо. — Джуд вздыхает. — Не обманывай себя. Ты цепляешься за это тупое убеждение только потому, что не хочешь смотреть правде в глаза.

— Я здесь, не так ли? Игнорирую незаконное дерьмо, которое ты вытворяешь. — Она качает головой и переходит к наблюдению из-за другой камеры.

— Ты в порядке, мужик?

Джуд отмахивается от меня. Та ночь — больное место для всех нас, но если мы потерпели первую неудачу и потеряли дружбу, то он потерял гораздо больше. Я возвращаю свое внимание к прерыванию сигнала.

С нашей прямой публичной трансляцией в обход таких людей, как Snyder & Associates и коррумпированная полиция, они ничего не смогут сделать, чтобы закрыть нас. На этот раз улики не будут похоронены. Они попали в интернет, а это дерьмо навсегда, сколько бы денег они ни пытались на него выкинуть. Не тогда, когда это домен, где я правлю, охраняемый моей сетью подчиненных, которые позаботятся о том, чтобы это не исчезло.

15

КУИНН

Когда трансляция заканчивается, я смахиваю слезы. Слушая о происходящем, я вспоминаю столько неприятных воспоминаний, которые похоронила и запрятала подальше.