Он наступает быстро, вздымание ее груди говорит о том, что он приближается. Ее киска сжимается на моих пальцах, и я посасываю ее клитор.

— О Боже, — стонет Джемма, когда она снова кончает в меня.

Я высвобождаю пальцы и вжимаюсь лицом в ее живот, задыхаясь и так чертовски сильно, что у меня немного кружится голова. Ее дрожащие руки зарываются в мои волосы, держась за них, пока ее тело бьется на волнах наслаждения.

— Боже, боже, боже, — шепчет она сдавленным, разбитым голосом.

Ленивая ухмылка растягивается по моему лицу. — Это то, что мне нравится слышать. Можешь называть меня так с этого момента.

Джемма беззлобно хлопает меня по плечу, ее рука падает обратно на кровать. Я поднимаюсь, чтобы забраться на кровать, падаю рядом с ней и закидываю ногу на ее бедра, упираясь членом в ее бедро. Опираясь на локоть, я наклоняюсь, чтобы глубоко поцеловать ее.

Я знаю, что она чувствует вкус себя на моем языке.

Пока мы целуемся, я хватаю ее за запястье и тяну ее руку через мои треники к своей эрекции. Джемма толкает меня спиной к кровати и садится. Ее взгляд сосредоточен, и она пожевывает уголок губы. Она переводит взгляд с моего лица на промежность.

Я скрещиваю руки за головой и даю ей возможность разобраться.

Джемма спускает мои брюки и смотрит на мой член. Она видела его в душе, но мне нравится решительный наклон ее рта. Она обхватывает его пальцами, и я издаю вздох, мои веки закрываются.

Когда ее губы касаются кончика, мои глаза распахиваются и из меня вырывается стон.

Джемма выглядит идеально, ее волосы взъерошены, зеленые глаза яркие, губы припухшие, когда они целуют мой член. Мне требуется все, чтобы не ворваться в ее рот.

— Только если ты этого хочешь. — Мои слова не соответствуют тому, как сильно я хочу ее рот на моем члене. — Я не собираюсь заставлять тебя делать это.

— Я бы не предлагала, если бы мне это не нравилось. Я хочу, — пробормотала Джемма, затем взяла мой член в рот и стала сосать.

Блядь.

Влажный жар ее рта восхитителен, и я хочу жить в нем вечно.

Втягиваю воздух через нос и кладу руку ей на затылок, мои пальцы копаются в эластичных завязках, пока ее волосы не освобождаются, чтобы я мог за них ухватиться. Я держу свое слово и не трахаю ее лицо в своем темпе, но все время держу пальцы в ее волосах, пока она работает моим членом.

Когда она смотрит на меня сквозь ресницы, я стону, крепче сжимая ее волосы. Она стонет вокруг моего члена, и это разжигает спираль огня.

— Черт, вот и все, детка, почти у цели. — Я слежу за ее губами, которые растягиваются вокруг моего члена, и, черт возьми, она раздвигает их еще больше, чтобы принять его полностью — член и пальцы. — Боже, посмотри на себя. Ты собираешься проглотить всю мою сперму, когда я заполню твой рот?

Она кивает.

Мои бедра начинают трястись, когда я опрокидываюсь на край и кончаю ей в рот. У меня нет времени предупредить ее, кроме как сжать кулак в ее волосах. Она издает изумленный звук, когда моя сперма попадает на ее язык, но хватает меня за бедра и глотает.

— Хорошая девочка, — прохрипел я, когда мой член запульсировал.

Мой оргазм наэлектризовывает меня, рассыпая искры по коже в ярком свете раскаленного удовольствия.

Когда я возвращаюсь на землю, я делаю рваный выдох и хватаю Джемму, притягивая ее к себе. Наши губы смыкаются, и я переворачиваю ее на спину, накрывая ее тело своим. Пока мы целуемся, я раздеваю ее, снимая с нее топы.

Когда мы оба обнажены, мы сталкиваемся, как соединяющиеся звезды.

Между нами ничего нет, наша кожа скользит друг по другу. Ее соски затвердели на моей груди, и я закидываю ее ногу себе на бедро. Мне нужна вся она, голод еще далеко не утолен.

Поцелуй — это уже не я, пожирающий ее, а стремительная река, которая топит нас обоих, пока мы не уничтожим друг друга.

Я принимаю разрушение, которое приносит Джемма.

Нет ничего лучше, чем это.

Мой член твердеет для очередного раунда, и я провожу головкой по ее складочкам. Она становится такой жёсткой, что я боюсь, как бы она не разлетелась на мелкие кусочки.

Если я сломаю ее, эти кусочки уже никогда не соберусь вместе. Сила уничтожить и защитить одновременно сидит в моих руках, взвешенная на каждой стороне, как на весах.

— Подожди. — Джемма впивается ногтями в мои плечи, и я хриплю. — Подожди, Лукас. Я не хочу. Я не готова к этому.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу и рычу, двигаясь к ее киске еще минуту.

— Лукас, — резко говорит Джемма.

— Расслабься. Я не буду, просто чувствую себя чертовски хорошо. — После последнего движения моих бедер к ней, я падаю на бок. — Когда ты позволишь мне, ты получишь это. Я собираюсь трахнуть твою киску так хорошо.

— Уверенна, — замечает Джемма, когда я откидываю одеяло.

Она скользит в кровать, а я иду выключать телевизор, впускаю Ланселота в комнату, а затем ухожу в ванную, чтобы успокоиться. Когда я выхожу обратно, Джемма держит Ланселота на спине, поглаживая его живот.

Моя девочка и моя собака вместе в моей постели. Будет ужасно, когда ей придется вернуться домой. Я бы хотел навсегда запереть ее в своей комнате.

— Ты заставляешь меня ревновать, — говорю я.

Джемма поднимает голову и ухмыляется. — И это все? Ух ты, какой ты хрупкий.

— Загладь свою вину и дай мне голову снова. Мне тебя сегодня не хватило.

Она фыркает и обращается к Ланселоту. — Ты слышишь этого парня?

Выключив свет, я скользнул в постель и притянул ее к себе. Она теплая, а ее кожа мягкая. Ланселот перемещается в нижнюю часть кровати, обходит ее несколько раз, прежде чем лечь.

— Спасибо, — шепчет Джемма.

Я прижимаюсь губами к ее плечу. — За что?

— Я думала, ты сошел с ума, заставив меня остаться здесь на выходные. Но все оказалось не так плохо, как я думала. С тобой весело проводить время, даже если в школе ты полный мудак для всех, кто не спрашивает, как высоко ты прыгаешь.

Я глажу ее грудь и прижимаю ее к себе поудобнее, просовывая ногу между ее ногами, я мог бы спать с ней вот так вечно.

— Ты так думаешь только потому, что не знаешь меня, но ты становишься теплее.

— Ну, ты не такой как я думал. Прости, что обвинила тебя. Ты выводишь меня из себя своим нахальным поведением и чрезмерной навязчивостью, но, когда это имеет значение, ты знаешь, что не стоит переходить все границы.

— Поверь мне, милая, — улыбаюсь, шепча ей в волосы, — я хочу, чтобы ты умоляла меня трахнуть тебя. Я беру только то, чего, как я знаю, ты хочешь. И не трудись отрицать это, я знаю, что ты меня возбуждаешь.

— Я… — Джемма задыхается. — Может быть. Но ты не прощен за то, что украл мой первый поцелуй.

Признание прозвучало глумливым шепотом, но оно не могло бы быть громче, если бы Джемма прокричала его в мегафон. Первый поцелуй.

Ошеломленное возбуждение пробегает по моему позвоночнику при этом признании. Если я ее первый поцеловал и первый, кто почувствовал ее вкус на своем языке, то меня ждут и другие первые поцелуи. Мой член пульсирует, когда я бьюсь о ее задницу, фантазии о траханье ее девственной киски заполняют мой разум.

Это возбуждает во мне звериное желание обладать ею во всех отношениях. Похоже, я уже владею ею. Мои мысли скользят к тому времени, когда я ласкал ее пальцами на парковке, к тому, как она всегда отвечает так красиво и открыто.

Так будет и впредь. Никто больше не получит Джемму.

Она моя. Я буду требовать каждую ее частичку и никогда не отпущу ее.

Джемма ерзает в более удобной позе, не замечая моих стремительных мыслей. — Но ты все равно меня бесишь.

— Вот что делает это забавным. — Я провожу кончиками пальцев по ее телу, пока они не задевают мягкие завитки между ее бедер. — Но скоро ты перестанешь сопротивляться. Ты отдашь себя мне, и когда ты это сделаешь, тебе лучше подготовиться.

2 5

ЛУКАС