— Хм, — усмехнулся Мустафа, взял Абу под локоть и тихонько повел его вдоль расколотого ущелья. Вслед за ними тронулись и остальные. — Я работаю здесь экскурсоводом уже десять лет и за все эти годы спустил к пирамидам Хосе столько народу, сколько во всем Каире живет. И среди них, уверяю вас, есть много, очень много тех, кто спускался и два, и три, и десять раз. Некоторым так и вовсе необходимо тут бывать каждый месяц. А делают… Что они еще тут могут делать? Слоняются, щупают камень, просто стоят. Иногда плачут. Но больше всего — думают. А ведь есть о чем. Есть! Вы верующий?

— Я-то? Нет, я люблю удовольствия и не люблю от них отказываться. А вот родители мои были из ортодоксальных иудеев. Жили по Галахе, все дела…

— Для многих побывать здесь, значит получить тяжелый удар по своему мировоззрению. Больно осознать, что твоя вера и вера твоих предков не объясняла ни мира, ни его появления, ни его законов. Все это была просто интерпретация сугубых взглядов, закрепленная в букве и возведенная в абсолют. И люди возвращаются сюда, когда старое и понятное утягивает их от открывшейся истины.

— Из ваших слов следует, что Верховный все никак не поверит в инопланетный разум, — Иван мрачно усмехнулся. — И ходит сюда за подпиткой своих новых верований.

— О, господин Верховный это совсем другое дело! Ведь он посещает не просто пирамиды Хосе Франсе, а Запрещенную пирамиду. Тем более что и причин вернуться сюда даже простому человеку гораздо больше, чем одна и у каждого причины будут свои.

Мустафа замолчал, а Юки подумала про себя, что на вопрос Абы о том, что же здесь делает Верховный он так и не ответил, ловко свильнув на другую тему. Хотя кое-кто ответил за него и очень точно. Юки оглянулась на Ивана, что шел позади всех и внимательно следил за глубиной опаловых стен. Если Верховный родом с пустошей, где тысячелетиями стояли эти пирамиды, то они, действительно, могут подпитывать его силой. И это же значит, что здесь его дом. От этой мысли у Юки по коже пробежал холодок. Вассал создателя жизни, самый могущественный псевдочеловек на земле и они забрались в его логово. И если Верховный не уничтожен тем, зеленым великаном Вербарии, то сейчас он вероятнее всего здесь. Знает о них. Следит, быть может, сейчас за каждым их шагом глазами вот этого экскурсовода.

— Мы только что прошли развилку, — вдруг услышала она из-за плеча шепот Ивана. — Справа.

Юки обернулась и, действительно, справа в стене мерещился проем, разглядеть который было очень трудно: узкий и невысокий он попросту сливался со стеной, прикидываясь очередным темноватым пятном.

— Что это? — так же шепотом отозвалась она.

— Не знаю. Просто запомни где он.

Шагов через двадцать процессию остановил тупик.

— Что такое?.. — Мустафа ощупал ладонями красную, густо мерцающую стену и обернулся на недоумевающую компанию. — Это откуда?

Он опустил руки, плечи и ненадолго затих.

— Странно… Обвал, наверное, случился, — заключил он в итоге. — Придется возвращаться.

— А как же!.. — запротестовала, было Эйра, но провожатый не дал ей окончить:

— Для вашей безопасности. И моей.

Делать нечего — развернулись и пошли назад. Но не сделали и десяти шагов, как уперлось в тупик из того же мутно-алого камня.

— Снова обвал, — промямлил Мустафа. — Но… Я не слышал грохота. Вы слышали что-то?

— Так и знал — буркнул Иван, отпихнул экскурсовода и, прислонив ухо к преграде несколько раз стукнул ее кулаком. — Аба, ты порошок взял с собой?

— Да, немного, — Аба вынул из бокового кармашка кителя пробницу и потряс ее у уха. — То, чем на вертолете баловались.

— Отлично! Насыпь под стенку, вот тут, — и он носком своего нелепоогромного, арктического сапога ткнул в основание новоиспеченной преграды. — Сейчас попробуем расшатать…

Он встал на колени возле крохотной серой кучки, достал из карманов перемотанные в пленку полукруги и на мгновение обернулся к озадаченной компании.

— Отойдете на пару шагов. Черт его знает, что получится.

Все послушно отступили, включая экскурсовода, который, потный и бледный, даже не спросил, что это помазанник Верховного собирается делать.

Юки стояла слева от него, чуть позади у грязно-красной выщербленной стены и отлично видела, как Иван поднес к горке полукруги и, что-то бормоча себе под нос, стал ворочать их из стороны в сторону, слегка поднимая и опуская. Несколько секунд ничего не происходило… Потом кучка чуть-чуть шевельнулась, осыпалась и из нее наперегонки побежали по преграде стебельки лианы. Они шевелили листочками, вгрызались узелками корней в мутный красный камень и ползли все выше, оставляя за собой паутину белесых трещин. Наконец, загадочное растеньице увяло: листья пожухли, осыпались, стебель высох и тоже упал. Но трещины остались.

— А ну, — Иван поднялся, заставил всех отступить на три шага и со всей силы пнул стену. Стена хрупнула и, точно пласт подтаявшего льда, обрушилась на землю.

— Свобода! — обрадовалась Эйра, бросилась, было, по коридору, но через десять шагов наткнулась на очередную преграду.

— Аба?.. — Вопросительно протянул Иван, но Аба только поджал губы и сокрушенно покачал головой, мол, порошка больше нет. — Что ж, тогда придется вручную.

Он уже, было, занес ногу для первого пинка, как его остановила Юки.

— Постой-постой! Тот ход, — она отыскала взглядом едва приметное углубление, подошла к нему и заглянула внутрь. Через два-три метра коридор поворачивал под прямым углом, наглухо маскирую свою глубину. — Мустафа, что здесь?

— Компьютерная комната, — бесцветно произнес он, но тут же встрепенулся. — Там есть интернет! Мы можем попросить о помощи!

— И то верно! — Эйра многозначительно подмигнула сестричке. — Давайте попробуем.

Понятное дело, что это Верховный с ними в игры играет. Водит, подводит к чему-то одному ему известному. Ну а что, собственно, им остается делать, кроме как сунуться в этот изодранный коридор? Захвати Вавилов с собой биопорошка Вербарии они, может, продвинулись бы еще дальше, может даже и выбрались бы наружу…

Ага, кабы бочку б с собой прикатил, — буркнул он себе под нос и прибавил шагу.

Они шли гуськом, грея друг другу спины дыханием. Вавилов поднес руку к глазам и посмотрел на пальцы сквозь едва заметный пар изо рта. Действительно, становилось холодней. Впрочем… Они же все мертвы, так что бояться замерзнуть нечего.

Интересно когда это произошло с ним? И, главное, как. Когда ему близняшки сказали — десять лет тому, но… Почему ни он ни Аба, да вообще никто не помнит об этом? Так, видимо, задумано генизой Земли. Или точнее Атодомелем — самим создателем жизни. И ее жнецом. Воспоминания это опыт, а опыт ему нужен уникальный. Выходит, что душа, отлетевшая из действительности вглубь Земли, не просто высвобождается от оков плоти, а рождается по-настоящему. Рождается для того, что бы снова и снова проживать уникальные, неповторимые жизни уже в Генизе. А сохраняй они память, что б тогда получилось? Биллон один мудрец? Нет, всепомнящие Атодомелю не нужны. Что же тогда?

Он вознамерился уже, было задать этот вопрос тараторке Эйре, но не успел — коридор закончился широким каналом, уходящим вертикально вниз. Вниз вела металлическая винтовая лесенка крепкая и блестящая. Компания окружила проем и каждый, облокотившись о перила, заглядывал вглубь. Темно и страшно, вот что там было. Вавилов невольно сглотнул и почувствовал, как по рукам побежали мурашки.

— Будем спускаться? — зачем-то спросил он, но ему никто не ответил. Все продолжали молча и упорно вглядываться в тишину. — Народ?

— Я не хочу туда, — наконец с хрипотцой выдавил из себя Аба. — Страшно. Право, и не знаю отчего. Все равно уже мертвый.

— Кто?.. — Вытаращился на него Мустафа, — Вы?!

— А, это он так шутит, — поспешила встрять Эйра, — Постоянно, как какая-нибудь сложная ситуация, он сразу мертвым прикидывается. Эй!

Она похлопала Абу по плечу.