Вызывали у мужа неудовольствие и её своеобразный забайкальский говорок и выражения, какие она иногда употребляла, и которые, конечно, уж никак не предназначались для ушей светских дам. Но все эти неудовольствия между Дмитрием Болеславовичем и Анютой возникли много позже, а сейчас они смотрели друг на друга влюблёнными глазами и, кажется, минуты не могли провести в разлуке.

Позавтракав и выслушав сообщения хозяйки, молодые люди отправились разыскивать Лёлю. Дмитрий Болеславович знал, где находится контора, в которой она работает, и потому нашёл её без затруднений.

Лёля, увидев брата, кинулась к нему на шею, заплакала и, не обращая никакого внимания на Анну Николаевну, принялась жаловаться на свою судьбу. Только после нескольких попыток брата остановить словоизвержение сестры ему наконец удалось представить их друг другу.

Холодно пожав протянутую руку, высокомерно оглядев Анну Николаевну, причём было заметно, что она оценивала не столько саму молодую женщину, сколько её одежду, которая была не очень-то модной и недорогой, Елена Болеславовна пробормотала:

– Поздравляю, милочка. Надеюсь, вы будете хорошо заботиться о нашем милом Мике!

Это приветствие, произнесённое к тому же ледяным светским тоном, обидело и оскорбило гордую и самолюбивую казачку.

Через полчаса все трое отправились к Лёле домой, хотя Анюте этого совсем не хотелось. Но так хотел Митя, ей пришлось покориться.

В Лёлиной квартире, состоявшей из одной довольно большой комнаты, они столкнулись с ужасающим беспорядком. Привыкшая к тому, что дома за ней прибирала прислуга, у Рагозиных, где раньше жила, слуг тоже было достаточно, и после замужества у неё была служанка, которая кроме стряпни убирала комнаты, Лёля, вынужденная после бегства мужа от всего этого отказаться, в своём жилище устроила настоящий хаос.

По всей квартире были разбросаны различные предметы дамского туалета. Кровать не прибрана. На полу валялись бумажки от конфет и другой мусор, пол явно не подметался уже несколько дней. И Анюта, увидев такой беспорядок и грязь, только дивилась: как это такая красивая молодая женщина, изысканно одетая, умудряется жить в такой грязи. Но Елене Болеславовне, кроме её неприспособленности к самостоятельной жизни, было не до уборки ещё и по другой причине.

Как мы знаем, после бегства мужа над ней нависли долги. И хотя сумма их была не очень велика, но её заработка на их покрытие, конечно, не хватало. Она могла едва-едва оплатить самые насущные нужды и потому ежедневно опасалась появления кредиторов, от которых скрывалась вне дома.

Кое-как покидав разбросанные вещи в ящик комода, Лёля освободила два стула, сама уселась на кровать и вновь начала рассказ про «негодяя» Неаскина, про свою неудачную жизнь – естественный результат бедности её родителей, про то, в каком тяжёлом материальном положении она находится, и что у неё нет никакого выхода, если она в ближайшее время не достанет где-нибудь хотя бы триста рублей для удовлетворения самых первых кредиторов.

Дмитрий Болеславович, никогда особенно не ценивший деньги, а тем более, когда они были нужны кому-нибудь из родных, имея в своём распоряжении довольно значительную сумму, слагавшуюся из денег, полученных при демобилизации и небольшого приданого Анюты, которое ему вручил перед отъездом её отец, не колебался ни минуты: вынул бумажник и положил на стол необходимые Лёле триста рублей.

По правде сказать, Елена Болеславовна никак не рассчитывала на то, чтобы Митя вот так сразу дал ей эту сумму, она была бы довольна и половиной. Его неожиданная щедрость удивила, обрадовала её и сразу же возбудила в ней зависть: «Значит, Митя разбогател! Вон какой толстый бумажник! Вряд ли такие деньги он за свою службу получил. Наверное, эта, как её, Анюта, чертовски богата? Ну да, ведь сибирячка, а у сибиряков всегда денег куры не клюют. Эх, какая же я дура!» – такие или почти такие мысли пронеслись в голове Лёли.

Её отношение к молодым немедленно переменилось, она стала усиленно предлагать чаю, попыталась завязать разговор с Анютой. И если раньше она поглядывала на Анюту с пренебрежением и едва скрытым неудовольствием, сейчас она начала рассыпаться в комплиментах Анютиным глазам, волосам и цвету лица. Её внезапно появившаяся притворная любезность была настолько неискренна, настолько притворна, что даже девятнадцатилетняя неискушённая сноха – и та почувствовала их фальшивость. Ей стало так не по себе, что она встала и, обращаясь к мужу, сказала:

– Митя, нам пора…

Дмитрий Болеславович поднялся и, не дослушав благодарностей, рассыпаемых сестрой, направился вслед за женой к двери. Уже из дверей они попрощались с Еленой и быстро вышли на шумную улицу.

До дому они шли пешком, и несмотря на то, что вокруг было очень много интересного и, конечно, прежде всего для Анюты (она перед этим с любопытством расспрашивала мужа обо всём увиденном), теперь шли молча.

Дмитрию Болеславовичу было немного стыдно за сестру. Они не виделись почти год, переписывались очень редко, а последнее время (около полугода) и вовсе не писали друг другу. Так что Лёля о нём ничего не знала, не знала и про его пребывание в госпитале. Правда, он теперь уже ходит без палочки и почти не прихрамывает, так что следов его перелома уже незаметно, но могла же ведь она хотя бы из приличия поинтересоваться его здоровьем, спросить, почему он вернулся с фронта, ведь война ещё не окончилась. И потом, это пренебрежительное отношение к Анюте, сменившееся вдруг такой приторной любезностью! Нет, Лёля стала совсем непохожа на себя. Когда-то ведь она была очень чуткой, душевной девочкой. Что же её испортило? Наверно, её озлобило неудачное замужество.

Так думал Дмитрий Болеславович. Может быть, так оно и было. Вернее, всё-таки, другое. Дело в том, что всё первоначальное воспитание старшей дочери в семье было поставлено неправильно. Пока она была одна, её баловали, а затем, переключив свои ласки на следующих детей, её озлобили, и у неё развилось повышенное чувство зависти и желания жить за счёт кого-нибудь. Этому помогло и её безделье после гимназии. Отец и мать, не настояв на том, чтобы она училась дальше или избрала себе какую-нибудь профессию, помогли формированию у дочери эгоистических взглядов на жизнь. Сыграла в этом свою роль и богатая тётушка Полина, у которой девушка жила в Италии довольно долго.

Анна Николаевна была возмущена, немного напугана и, главное, очень обижена всем происшедшим. Она никак не могла понять, как это мог Митя, вообще-то довольно экономный, вдруг по первой просьбе сестры сразу дать такую огромную сумму денег, при этом даже не посоветовавшись с ней, со своей женой.

В семье Анны Николаевны, где доходы отца были невелики, а семья, состоявшая из пяти душ, требовала больших расходов, деньги очень ценились. И трата крупной суммы обсуждалась не только отцом и матерью, но и старшими детьми. А тут вдруг такую сумму – подумать только, триста рублей – взял и выложил, пусть хоть и родной сестре! Нет, это не годится!

Кроме того, Анюта, несмотря на всю свою неопытность и молодость, прекрасно поняла, что Елена Болеславовна считает её не ровней для своего брата и что родственного отношения или дружбы от этой высокомерной женщины ей не дождаться. Это её обидело. И потому она со свойственной всем молодым людям прямотой решила сразу же поставить точку над и.

Перед домом Анюта остановилась и сказала:

– Митя, я её больше никогда не хочу видеть, она меня оскорбила. Ты мой характер знаешь, оскорблений я не прощаю!

Напрасно пытался Дмитрий Болеславович успокоить свою рассерженную жену, это ему не удалось. Она стояла на своём, а так как Митя с детства привык подчиняться и был довольно слабохарактерным, то он и теперь не сумел переспорить свою Анюту и поспешил согласиться с ней.

Это была их первая, но очень важная размолвка.

В плохом настроении вошли они в дом, в котором остановились, и когда встретившая их Матвеевна сказала, что Нина только что вернулась и сейчас находится в своей комнате, у Анны Николаевны невольно возникло чувство недоверия и настороженности и к этой своей родне.