Следование авторитетам – одно из самых простых в применении средств ориентирования. Но если пользоваться только им, всё будет решаться тем, за какими авторитетами мы следуем. Можно предположить, кстати, что лучшие из авторитетов (ориентаторов) призовут нас к опоре и на другие средства ориентирования.

Следование социальным традициям – это тоже своего рода инстинкт, только инстинкт более масштабный. Инстинкт организма по названию "общество".

Соборное мышление: о нём чаще говорят религиозные учения. Это накопленный и пополняемый опыт тех, кто объединён вокруг некого общего стержня мировосприятия. Когда-нибудь, возможно, это понятие естественнее будет относить ко всему человечеству в целом.

Откровение, озарение, благодать – особые средства ориентирования, тоже обычно связанные с религиозным чувством человека. Они носят странный характер для сторонних людей, но повелительным образом указывают направление тому, в чью жизнь они вошли.

Чувства человека представляют собой целый индивидуальный комплект средств ориентирования. Особенно центральные его чувства, наиболее влияющие на мировосприятие. Их можно описывать по-разному, укрупняя или дробя. Приведём, в качестве примера, десять чувств, которые можно считать основными. Чувство родства. Чувство дружбы и чувство любви, помогающие нам сближаться с людьми. Чувство социальности и чувство долга, помогающие ориентироваться в обществе. Эстетическое чувство. Этическое чувство. Чувство логики, обеспечивающее рациональную ориентацию. Чувство веры, воплощающее ориентацию религиозную. Чувство призвания, направляющее творческие возможности человека.

Желания – это импульсы, так или иначе уже участвующие в процессе ориентирования. Их можно воспринимать самостоятельно или считать проявлениями ориентирующего действия инстинкта и чувств.

Воля нередко воспринимается как самостоятельная сила устремления. Может быть, правильнее понимать её как результирующую чувств, возникающую в результате их взаимодействия друг с другом.

Разум приведён в конце лишь потому, что это наиболее ёмкое понятие из всех средств ориентирования. Многие из них можно рассматривать как элементы разума. Но даже те средства ориентирования, которые противопоставляют разуму, всё равно связаны с ним и именно вместе с ним участвуют в ориентирующей работе. Разум – это верхний свет, освещающий внутренний мир и даже внешний, но свет особый. Это зрячий свет, помогающий не только видеть, но и понимать смысл видимого.

В самой обычной стране в самые обычные времена среди самых обычных людей жил умный Стёпа. Так его все всегда и называли: "умный Стёпа". Или "Стёпа-умный". Просто Стёпой никто не звал.

Умным его считали все, потому что было у него одно особое свойство. Он всегда знал, что надо выбрать, куда идти, чем заняться, на какой остановке выйти и что где купить. А кто из нас всегда это знает?…

И вот какое совпадение: неподалёку от умного Стёпы жил ещё один Стёпа, только помладше. Помладше и попроще, потому что не водилось за ним такого особого свойства, чтобы он всегда знал, что надо выбрать, куда идти, что делать, на какой остановке выйти и что где купить. Ведь не все из нас всегда это знают. Поэтому никто не звал его "умным Стёпой". Его, между прочим, даже Стёпой никто не называл.

Дело в том, что этот младший Стёпа очень уважал умного Стёпу и всегда старался держаться к нему поближе. Всё хотел ума-разума набраться. И все называли его Тёпой – чтобы с умным Стёпой не путать.

Но Тёпа, надо сказать, тоже был неглупым. Он понимал, что наверняка у Стёпы-умного должен быть какой-то секрет. Не может ведь человек так просто всегда знать, что надо выбрать, куда идти, чем заняться, на какой остановке выйти и что где купить. Тёпа очень хотел этот секрет выведать. Хотел, чтобы его тоже умным называли, пусть даже и Тёпой.

Постепенно привык умный Стёпа к Тёпе, стал с ним дружить. Но секрет разгадать у Тёпы никак не получалось. Наконец не выдержал он и прямо так спрашивает:

– Есть ли у тебя, Стёпа, особый секрет, что ты такой умный? Откуда ты всегда знаешь, что надо выбрать, куда идти, чем заняться, на какой остановке выйти и что где купить?

– Есть, – говорит умный Стёпа. – Есть у меня такой секрет. Тебе я его открою, потому что мы совсем уже подружились.

Показал он Тёпе маленькую стрелку, которую всегда носил с собой в кармане.

– Вот мой секрет, – говорит. – Это моя стрелка-советчица. Когда я не знаю, что делать, я эту стрелку покручу-поверчу, она мне и покажет, что надо выбрать, куда идти, чем заняться, на какой остановке выйти и что где купить.

– Что-то не видал я никогда, чтобы ты её доставал, – засомневался Тёпа.

Он ведь тоже неглупый был. Не хотел, чтобы его дурили.

– Ну, во-первых, секрет и должен быть секретным, – отвечает ему Стёпа. – А во-вторых, я уже так привык к своей стрелке-советчице, что обычно заранее знаю, куда она мне покажет. Так что и доставать не обязательно.

"Вот бы мне такую стрелку-советчицу," – стал мечтать Тёпа. Днём и ночью мечтал. И так ему захотелось хоть на один день стать таким же умным, как Стёпа, что поступил он не очень-то по-дружески: взял да утащил у Стёпы его стрелку. "Он же её и не достаёт почти, сам сказал, – думал Тёпа. – Испытаю её немножко и верну".

Целый день он со стрелкой бегал туда-сюда, всё хотел её указания научиться понимать. Только ничего у него не получалось. Положит стрелку перед собой, она и лежит. Как повернёт, так и останется. Как и что она Стёпе советует – непонятно.

Вечером столкнулся Тёпа во дворе с умным Стёпой, а тот улыбается ему и руку ладонью вверх протягивает. Положил Тёпа ему на ладонь стрелку, потупился, вздыхает. И стыдно ему, что стрелку утащил, и спросить не решается, почему же у него ничего не получилось.

– Ладно, не огорчайся, – утешает его умный Стёпа. – Это я виноват, что самого главного секрета тебе не сказал. Ведь у каждого своя стрелка-советчица должна быть. Чужая ему ничем не поможет.

Ориентир – это веха, примета, знак. Это любое явление, которое мы принимаем во внимание при ориентировании. Каждый из ориентиров, много их или мало, помогает определить направление, скорректировать его или подтвердить правильность пути.

Представление об ориентире шире представления о цели, поскольку цель предполагает стремление к ней.

Представление об ориентире шире понятия о ценности и других понятий, связанных с нашим внутренним состоянием.

Ориентир снимает проблему обладания или отождествления. Он может быть целью, но это совершенно не обязательно: он может быть и тем, от чего мы спасаемся. Он может быть нашей собственной приметой индивидуального пути, а может служить путеводной звездой для миллионов.

Ориентиры могут быть внутренними для человека или внешними. Они могут быть близкими и далёкими, достижимыми и недостижимыми, прямыми, косвенными или даже обратными. Ведь представление о том, от чего нужно уходить, тоже задаёт направление.

Ориентир – это всё, что помогает выбору направления. Не каждое учение использует это понятие, но в нём совершенно естественным образом нуждается человек. И когда выбирает путь, и когда сравнивает друг с другом учения, способные ему в этом помочь.

Мне важно, на каких видах ориентиров сосредотачивается учение, которое предлагает мне свою помощь. Годятся ли эти ориентиры для меня, смогу ли я пользоваться ими? Или они хороши для самого учения, хороши для тысячи его последователей, но плохо различимы для меня самого, и мне останется лишь идти по натоптанному этими тысячами следу?…