Выбегаю из подъезда с надеждой, что нужный автобус не заставит себя долго ждать, но не успеваю сделать и несколько шагов, когда натыкаюсь глазами на машину подруги Булавина. Как там ее, Полина? То есть, Александр не только каким-то образом узнал мой адрес, но и уговорил свою “упакованную” подругу выехать из дома пораньше, чтобы заехать за мной? Вряд ли она живет где-то рядом, не могу представить эту барышню в обычной “хрущевке”, а новостроек в нашем районе днем с огнем не сыщешь.

Булавин покидает пассажирское сиденье и распахивает передо мной заднюю дверь:

– Даарья, это Полина. Полина, это Даарья, – представляет он нас друг другу.

Девушка лучезарно улыбается и я с подозрением кошусь на нее, ожидая какой-нибудь колкости. Ничего не могу с собой поделать, за почти пять лет учебы в универе я привыкла к неприязни со стороны студенток. От парней, даже членов “илиты” я никогда не слышала упрека в том, что у меня дешевая одежда и обувь, а вот девушки всегда старались уколоть побольнее. Как будто это могло компенсировать отсутствие у них мозгов…

Булавин протискивается на заднее сиденье со мной и заявляет:

– Отличное платье. Подчеркивает цвет твоих глаз.

Я борюсь с желанием закатить глаза, но сдерживаюсь. Комплимент, конечно, так себе, если учесть что на мне платье болотного цвета. Но что поделать, не всем посчастливилось родиться с такими яркими глазищами. И да, пусть во мне говорит зависть, но я считаю было бы справедливее, если бы к моим медным волосам прилагались такие изумрудные глаза. Мои же, хоть и были того же оттенка, но да… больше походили на болото, чем на безмятежную гладь океана. Ох… эко меня понесло. Булавину, конечно, не обязательно знать какие эпитеты я мысленно подбираю к его глазам, поэтому сдержанно улыбаюсь и говорю:

– Прошу прощения, мне надо ответить на рабочие имейлы.

Это, честно признаться, вранье чистой воды. Екатерина в офисе раньше десяти не появляется, а значит и рабочих имейлов еще не успела прислать, но и вести светскую беседу у меня нет никакого желания, поэтому я утыкаюсь в телефон и делаю вид, что очень увлечена рабочим процессом.

Правда, через пару секунд пролистывание новостной ленты прерывается новым сообщением:

“Я вчера изучил технические характеристики этой тачки. Так вот, передние сидения задвигаются вперед практически до упора, что позволяет довольно комфортно расположиться сзади. Даже обладательнице таких длинных ног как у тебя. Если ты, конечно, не против быть сверху”.

Я перечитываю сообщение несколько раз, прежде чем до меня доходит, что Булавин решил продолжить наш вчерашний разговор о том, что нам с Антоном показалось, что в этой машине мало места. Направляю все силы своего организма на то, чтобы не залиться румянцем и чуть подрагивающими пальцами набираю ответное сообщение:

“Я, конечно, не в курсе о пристрастиях твоих партнерш, но лично я предпочитаю принимать активное участие в процессе. А это, в совокупности с низкой крышей машины, чревато сотрясением мозга…”

Отправляю сообщение и слежу за реакцией Александра. Сначала он улыбается, потом громко сглатывает и переводит на меня слегка затуманенный взгляд. Да, дорогой, можешь сколько угодно в красках представлять себе наши “попытки”, тебе ничего подобного не светит. Я некстати вспоминаю, что у самого Булавина тачка повыше этой, а значит и раздолья больше, но тут же гоню от себя эти мысли. Этого еще не хватало! Мало мне воображаемого секса в прихожей, теперь ждать когда мое истосковавшееся по ласке и любви подсознание подкинет очередную фантазию с Булавиным и его тачкой в главной роли.

Такое впечатление, что он читает мои мысли, потому что через секунду мне приходит очередное сообщение:

“В моей машине гораздо больше места. Ни на что не намекаю… Хотя кого я, нахрен, обманываю, очень даже намекаю, Дарья.”

И несмотря на то, что это текстовое сообщение и я не слышу его голос, подсознание услужливо озвучивает его слова и растягивает мое имя в булавинское фирменное “Дааарья”, от чего мои ноги превращаются в желе. Как хорошо, что в данный момент я сижу.

“В твоих мечтах, Булавин”, – отправляю я и, пользуясь тем, что Полина как раз нашла свободное место на университетской парковке и заглушила двигатель, выскакиваю из машины, буркнув ей “спасибо” напоследок.

На большой перемене меня находит Марат и с упреком вопрошает:

– Почему я только сейчас узнал, что ты осталась без тачки? И не от тебя, прошу заметить…

– От кого же? – удивляюсь я, гадая кто там активно распространяет сплетни.

– Слышал как Реутов интересовался у Булавина состоянием его яиц. Переживал, что ты его их лишила.

– А у него на них какие-то особые планы или он просто так переживает?

– Понятия не имею, – смеется Скалаев. – И искренне надеюсь, что если какие-то планы у него есть, меня он в них посвящать не будет.

Я смотрю на друга и сама начинаю невольно улыбаться. Я настолько привыкла к напускному равнодушию или хищному оскалу на его лице, что каждый раз видя его улыбку, я на мгновение замираю. В этот момент он так похож на обычного мальчишку, каким мог бы быть, сложись его жизнь по-другому.

– Не уходи от темы, – его глаза подозрительно сужаются. – Что у вас там произошло?

– Ничего серьезного, – отмахиваюсь я. – Булавин въехал в мой зад.

Губы Марата расплываются в глумливой улыбке и я вздыхаю, словно терпеливый учитель, объясняющий “многочлен” озабоченным школьникам.

– В зад “фиесты”.

– Я понял, – заверяет меня Скалаев. – Хотя, уверен, в твой зад он бы тоже с удовольствием “въехал”.

– Иди к черту, – беззлобно ворчу я.

– Что? – притворно возмущается друг, – я всего лишь констатировал факт, зад у тебя зачетный, а Булавин вроде не слепой. Хотя, если учесть, что он не заметил твою тачку перед собой кое-какие проблемы со зрением у него все-таки имеются.

– Вот именно! Наверняка втыкал в телефон вместо того чтобы смотреть на дорогу. А я теперь без машины осталась на эти дни.

– И вот мы плавно вернулись к началу нашего разговора: ты чего мне раньше не сказала? Я бы поработал твоим личным водителем. Неужели успела соскучиться по общественному транспорту?

Соскучиться я, конечно, не успела, но и напрягать Марата тоже не хотела. Он сам жил на заброшенной фабрике на другом конце города и для того чтобы заехать за мной утром, ему бы пришлось выезжать как минимум на час раньше. Хотя, не спорю, соблазн променять свою старушку на его “мазерати” у меня был. Но я отмахиваюсь от его претензий и напустив в голос равнодушия, говорю:

– Сегодня Булавин за мной заехал. Точнее его подруга. Они вдвоем, короче.

– А это уже интересно, – присвистнул Марат. – Неужто его замучила совесть? Или я все-таки прав и твой зад он успел разглядеть несмотря на проблемы со зрением?

– Я надеюсь, ты не намекаешь, что мой зад больше зада моей “фиесты”? – спрашиваю с подозрением.

Марат гортанно смеется и спешит меня успокоить:

– Нет, детка, я же сказал, что зад у тебя зачетный. Можешь на этот счет не переживать.

– Спасибо, друг, – вздыхаю я и повинуясь спонтанному порыву, кладу голову ему на плечо и даже закрываю глаза. Марат протягивает свою руку за моей спиной, притягивает меня ближе и весело отвечает:

– Всегда пожалуйста. Если еще захочешь послушать оды своей заднице – обращайся.

Наша идиллия длится недолго, я чувствую как он напрягается, распахиваю глаза и натыкаюсь взглядом на Алису Крейтор. Она стоит в нескольких шагах от нас и я понимаю, что если бы взглядом можно было убивать, Скалаев бы сейчас, наверняка, делал мне непрямой массаж сердца. Хотя… вполне возможно, что его бездыханное тело валялось бы рядом с моим, потому что на него Алиса тоже взирает без тепла.