Покончив с первыми двумя страницами, я забираю у него листок и с удивлением понимаю, что парень заметил две из трех ошибок. Понятно, что сам договор очень простой, но Куприна с ним, тем не менее, не справилась. Выходит, Булавин не так безнадежен, как я успела подумать.

Когда миловидная администратор вновь заглядывает к нам, я уже фотографирую исправленный договор чтобы отправить его начальству.

– Спасибо за помощь. Оказывается, все не так запущено, как я думала.

– Я люблю удивлять, – подмигивает он, распахивая передо мной дверь.

Я, кажется, вспыхиваю, потому что сразу вспоминаю свой сон. Знаю, что реальный Булавин не имел к нему никакого отношения, но удивил, так удивил, это точно…

Мы показываем Артему свои машины и у него, кажется, сбивается дыхание когда он видит разбитую фару на тачке Булавина. Он садится на корточки рядом с бампером и нежно проводит рукой по кузову, морщится, когда пальцы скользят по царапине и, кажется, утирает слезу.

Бампер “фиесты” у него такой гаммы чувств, конечно, не вызывает. Он забивает вин коды в приложение на телефоне и через пару минут сообщает нам, что новый бампер и фару могут доставить уже завтра, еще пару дней займет покраска и, получается, в середине следующей недели мы сможем забрать свои колымаги.

Александр пожимает руку механику, мы отдаем ему ключи и оба понимаем, что пора прощаться. Почему-то вместо облегчения я испытываю капельку разочарования… Этого еще не хватало!

– Как истинный джентльмен я просто обязан угостить тебя обедом, – заявляет Булавин.

– Спасибо, но боюсь, после этих пирожных я еще дня три буду сыта.

– Да ладно, ты съела всего два. Серьезно, Дарья, позволь мне загладить вину.

– И ты уверен, что обед в твоей несравненной компании перекроет неудобство от того, что я осталась без тачки на несколько дней? – вопрошаю с сомнением.

– Нет, – Булавин в очередной раз не ведется на провокацию и улыбается. Железная выдержка, что тут скажешь. – Но обед может стать первым шагом. Остальные шаги можно обсудить как раз во время трапезы. Спойлер: меня гложет чувство вины и я готов на все, чтобы загладить ее.

Мне кажется, или он сейчас на что-то намекает? Пытаюсь игнорировать радостный визг своего либидо и мотаю головой:

– Извини, но мне надо все-таки доехать до офиса.

– Боишься, что без великой Дарьи Савельевой они не справятся?

– Не боюсь, а знаю, – отвечаю ему в тон. – До понедельника, Александр.

Открываю приложение такси, в надежде, что неподалеку окажется свободная машина.

– Можешь звать меня Алекс.

– Могу, но не буду. Ненавижу сокращенные имена.

– Подожди, – кричит он вдогонку, когда я успеваю сделать несколько шагов в сторону открытых ворот. – Оставь мне свой номер, пожалуйста.

– Зачем? – спрашиваю с раздражением.

– Чтобы я мог сообщить когда твоя машина будет готова. – Я покорно диктую номер и только после этого Булавин добавляет. – И чтобы время от времени напоминать тебе о своем чувстве вины, чтобы ты все-таки согласилась на обед. Или ужин. Или завтрак. Можно все сразу… Ну знаешь, одна трапеза, плавно перетекающая в другую, а между ними…

– Пока, Булавин, – не даю я ему закончить и выхожу, наконец, за ворота автосервиса.

В субботу я могу позволить себе поспать подольше и вместо привычного “приветствия солнцу”, больше часа занимаюсь йогой. Тело без протестов скручивается в самые замысловатые позы – сказывается танцевальное прошлое, но вот уровня “отключение мыслей” я так и не достигла, несмотря на то, что йогу практикую уже лет пять. Поэтому даже свернувшись крендельком я мысленно прохожусь по списку дел на сегодня.

В принципе, по сравнению с буднями, на выходных у меня довольно спокойный график, но без работы, конечно, не получается. Хотя… можно ли назвать работой неоплачиваемое волонтерство? Хобби у меня, короче.

Наш волонтерский центр для жертв домашнего насилия находится в отдаленном спальном районе, но так как сегодня приходится добираться туда на автобусе, я коротаю дорогу с книгой. Раньше я постоянно читала в транспорте, а потом купила машину и от этой полезной привычки пришлось отказаться. Сейчас же долгая дорога вновь пролетает незаметно.

Центром заведует семейная пара адвокатов, Павел и Антонина. Для них это тоже не основная работа, спонсорская помощь поступает довольно редко и полностью уходит на судебные издержки и аренду офиса.

Люди чаще жертвуют организациям, которые предоставляют временное жилье и психологическую помощь пострадавшим. Наша же помощь заключается в юридической поддержке, у многих просто нет средств на хороших адвокатов, которые могли бы добиться, чтобы справедливость восторжествовала и обидчики получили по заслугам.

Об этом центре мне впервые рассказал Антон, мой бывший. И пусть он трудился здесь исключительно для того чтобы козырнуть волонтерской работой в эссе для поступления в свою престижную бизнес школу, никому бы и в голову не пришло его в этом упрекнуть. Тем более мне… мои мотивы тоже не ограничиваются стандартным “хочу помочь пострадавшим забыть о пережитом ужасе и обрести покой”. Нет, я еще жажду отправить за решетку как можно больше любителей помахать кулаками или какими другими органами…

В какой-то другой жизни, в той, где мне бы посчастливилось родиться в семье миллиардеров и самой стать представительницей столь ненавистной мне “золотой молодежи”, я бы сама открыла такой центр и всю жизнь работала бесплатно ради того острого чувства удовлетворения когда очередной агрессор получает по заслугам. Но в этой жизни я могу посвятить неоплачиваемой работе всего несколько часов в неделю, все остальное время у меня занимает работа, которая помогает мне выживать среди “сильных и богатых мира сего”.

Когда я захожу в офис, там помимо начальства находятся пару моих коллег. В наши обязанности входит сбор всей информации, составление исков и подготовка документов. Дальше в дело вступают Антонина с Павлом и пытаются в зале суда доказать, что бить и насиловать кого бы то ни было – нехорошо. Иногда тщетно. К сожалению.

– Привет, – здороваюсь с коллегами и киваю в сторону кабинета Антонины, из которого доносятся обрывки разговора и тихие всхлипывания. – Кто там?

– Олеся Сечина, – отвечает Света. – Она твоя, да?

Ее дело, действительно, веду я, но мы ни разу не встречались. Фото я, разумеется видела. Я всегда смотрю фото с экспертиз, не то чтобы мне нужна была какая-то особая мотивация для того чтобы делать свою работу хорошо, но ничего не могу с собой поделать.

В понедельник влетаю в универ уже под конец трели звонка. Я уже и забыла насколько ненадежен общественный транспорт и поэтому едва не опоздала.

Переехав сюда из маленького города, я была в шоке с местных зарплат. Я работала с девятого класса, но мне едва хватало денег на одежду и иногда еду, когда мать была в очередном запое и мне приходилось выполнять функции главы семьи.

Приехав сюда, я заселилась в общежитие и сразу устроилась на работу официанткой, а на выходных подрабатывала аниматором в детском центре. Весь первый курс я не могла поверить, что в месяц у меня доход больше средней зарплаты в нашем провинциальном городе. Это притом, что на учебу я никогда на забивала и работала только по вечерам и на выходных. Да, здесь и траты, конечно, были больше, но я всегда умела экономить.

В прошлом году, устроившись к Куприну я, наконец, решилась на первую в своей жизни крупную покупку, так у меня и появилась моя “старушка фиеста”. Я потратила на неё львиную долю сбережений, но ни разу не пожалела об этом. И пусть она заметно выделялась на фоне дорогущих тачек на нашей университетской парковке, мне никогда не было стыдно за ее потрепанный вид. Даже наоборот, меня переполняла гордость от того, что я сама на нее заработала, а не получила в подарок с огромным красным бантом на капоте.