– Очень не хочу прерывать ваш отдых, но вы должны прилететь в Австралию первым же рейсом. Тело мистера Ринальди доставят завтра утром.

Я смотрела на Кати широко раскрытыми глазами, как будто спрашивая: «Что делать?»

И она мне мысленно отвечала: «Ты ни от кого не прячешься, Эла. Ни от кого не бежишь. Ты это преступление не совершала и просто обязана поехать туда и сделать то, что должна».

***

Эквадор, г. Куэнка

2024 год

В зеркале я видела не девчонку, которая когда-то мечтала о настоящей любви. Я видела зрелую женщину, пусть мне и исполнилось только двадцать четыре года. Может, дело в строгом белом костюме? Или в женихе, которому было давно за сорок?

Кто бы мог подумать, что в день своего рождения я выйду замуж. От пышной свадьбы я отказалась, как и от шикарного свадебного платья. Ради чего? Джона я уважала, тянулась к нему, но не любила так, как до сих пор люблю Лиама.

Стыдно было признавать, но во время церемонии я представляла на месте Джона Лиама.

– Эла Салазар? – позвал меня мягкий низкий голос, а в следующую секунду крепкие мужские руки обхватили мою талию. В отражении я увидела, как Джон целует меня в шею. – Наши гости расходятся. Попрощаешься?

– Да, конечно.

Гости. Их было очень мало. Кати, Клаус Уртадо и ещё несколько коллег Джона. Попрощавшись с ними, мы с Джоном вышли на балкон и долго стояли, обнявшись, смотрели на то, как красный диск солнца касается горизонта. Никакого восторга я не ощущала, хотя рядом с Джоном по-прежнему было хорошо и спокойно.

– Спасибо, – хрипло произнёс он.

– За что ты меня благодаришь?

– За то, что согласилась быть со мной до конца.

Не стоило ему говорить этих слов, потому что я не выдержала и разревелась. Самый счастливый день в жизни каждой женщины стал для меня очень печальным.

***

Италия, г. Милан

2027 год

Я вышла на улицу и остановилась. Погода была довольно неприятная. Столбик термометра не падал ниже нулевой отметки, но погода ничем порадовать не могла: солнце спряталось, небо затянуло тучами. Я легко замерзала из-за сырости и промозглого ветра.

Наконец подъехал «мерседес». Я запрыгнула на заднее сиденье и принялась расправлять складки платья под пальто.

– Поторопитесь, Джино, – обратилась я к водителю, – Нильса будет переживать, если не увидит меня среди зрителей.

– Мы успеем, синьора Ринальди.

Пока автомобиль с моим личным водителем катил по дорогам Милана, я ушла в свои мысли. С событий, произошедших в марте, прошло почти девять месяцев, а я никак не могла забыть. Стоило остаться наедине с собой, как воспоминания накрывали с головой.

Возвращение из Греции в Австралию, опознание страшно изуродованного тела Роберто… всё это произвело неизгладимое впечатление на меня. Полиция так и не разобралась, что с ним случилось на самом деле. Вынесли решение, что это было обычное ограбление. Моё имя нигде не упоминалось, из чего я смело сделала вывод, что тот полицейский сдержал слово и устроил всё так, что Роберто въехал в Турцию один.

С Эбру я больше не переписывалась. Получив наследство, я скрылась в Италии. У Роберто в Милане была квартира, там мы и живём с Нильсой. Дочь продолжила занятия балетом, и сегодня её первое выступление.

«Мерседес» сделал поворот, и я узнала крышу театра. Волнения я скрыть не могла, и Джино попытался подбодрить:

– Уверен, ваша дочь очень талантлива и справится.

– И я в ней уверена. Я очень горжусь Нильсой.

Выйдя из машины, я поспешила вбежать в здание театра, подальше от холодины. Родителям разрешалось проходить за кулисы, и я решила повидать дочь перед выступлением.

– Мама! – увидев меня, крикнула Нильса и подбежала ко мне маленькая, тоненькая в пуантах и пачке. Видя её с макияжем на лице, улыбающуюся, я чувствовала прилив гордости, в животе пели бабочки. Я поверить не могла, что моя маленькая четырёхлетняя дочка через пять минут выйдет на сцену. – Мам, ты же будешь в первом ряду сидеть?

– Да, вместе с остальными родителями.

– Сегодня буду танцевать для тебя, мамочка.

– У тебя всё получится.

– У меня такие красные губы! – хихикнула она.

– Ты просто красавица!

Мы обнялись, я пожелала ей удачи и двинулась по коридору в зал. На моём лице сохранялась улыбка. Затерявшись в мыслях, я свернула не туда, пришлось идти назад, но потом я поняла, что заблудилась. Спросила мимо пролетевших работников, они ткнули невпопад.

– Где тут вход в зал? – спросила я у мужчины в чёрном, прислонившемся к стене.

Концерт начинался, но я ещё успевала. Нильса будет выступать вторая.

Не поворачивая головы, мужчина указал пальцем на тёмную шторку. Поблагодарив его, я пошла туда, куда он указал, и наконец попала в зал. Нашла своё место и села.

Странное чувство посетило меня лишь в середине концерта, когда боковым зрением я заметила того самого мужчину в чёрном. Он не сидел, как все, а стоял около тёмно-синей шторки, будто кого-то поджидая. Из-за капюшона я не видела лица, и смутно он кого-то мне напомнил. Много лет назад, в Германии, а потом в Китае… Я тряхнула головой. Нет, после стольких лет, что ему здесь делать? Да и как бы он меня нашёл?

Убедив себя в том, что это всё плод моего воображения на фоне всех событий в моей жизни, продолжила смотреть концерт.

Однако когда мы с Нильсой уже поздно вечером шли к «мерседесу», за рулём которого нас поджидал Джино, я снова заметила этого человека. Он стоял у фонарного столба и провожал нас взглядом. Мне стало не по себе. Я не видела его лица, но понимала по движению его головы, что он следит за нами.

Человек в чёрном. Псих. Урод. Он вернулся. Но для чего?

Бразилия, г. Сальвадор

2024 год

Заканчивался август. Джон захотел показать мне город в Бразилии, который славится своей португальской архитектурой колониального периода, а также культурой, сочетающей африканские и бразильские традиции. Меня покорили тропические пляжи. Ярко-синее небо, чистейший белый песок и зелёные пальмы – рай на земле!

Мы приехали всего на семь дней, поэтому не сидели на месте. Нильсу сажали в коляску (в сумке у меня было всё необходимое) и отправлялись в путь, вооружившись фотоаппаратом.

Но сегодня, в предпоследний день, мы с Нильсой пришли на пляж одни. Джон плохо себя чувствовал. Я не хотела его оставлять, но он настоял на том, что я не должна беспокоиться, он поспит и всё придёт в норму.

Нильса неуклюже ходила по бережку, ковыряя лопаткой то тут то там, а я напряжённо следила за ней взглядом и утирала слёзы с щёк.

Джон настаивал на том, чтобы мы жили обычной жизнью: работали, путешествовали, встречались с друзьями. На людях мы и правда выглядели обычной счастливой парой, но душа у меня дико болела. Было очень страшно. Каждый день я просыпалась с мыслью, что больше не увижу Джона дышащим. Кати предлагала отпустить ситуацию. Она говорила: «Когда это случится, тогда и будешь плакать. В конце концов Джон узнал диагноз полтора года назад, и пока никто не заподозрил, что он болен».

Сальвадор – не первое и не последнее место, куда мы планируем поехать. У Джона большие планы, и я собиралась его поддерживать. Сейчас в моей бешеной жизни затишье. Никто меня не ищет, никто не гонится. Что происходит с родителями и как там Ден, я редко думала. Все мысли были сосредоточены на муже.

– А я вас знаю, – услышала я женский голос и подняла голову.

Со мной говорили на русском. Молодая девушка, блондинка с синими как небо глазами. Я видела её впервые в жизни.

– Вряд ли мы знакомы, – вежливо отозвалась я.

– Меня вы точно не знаете. Но я представлюсь. Настя. Живу в России. Приехала с подругами на отдых. О вас много в газетах писали.

Насторожившись, я поднялась на ноги. Взглянула на Нильсу: она сидела на сыром песке, ковыряя его лопаткой. И чего я паникую? Что мне сделает эта девчонка?