– Нет, все теперь в порядке, – кивает доктор. – Простите, я, пожалуй, вернусь к мужу.

А я к жене… Она стоит и нервно кусает губы. Наверняка ждет, что я вывалю еще один ушат дерьма… Боюсь представить, кем она меня считает. Она ведь промолчала тогда из страха. До сих пор боится, что я заберу нашего сынишку, а ее признаю недееспособной. От того и противилась, чтобы я знал правду… Вон, как подбородок дрожит… Под глазами круги, губы ярко-красные, искусанные… Того гляди ее удар хватит от страха.

– Кирилл, не надо было это все… – шепчет дрожащим шепотом.

– Что не надо, блядь? Почему, Вик? Почему ты не дала мне по роже, а?

– Я… боялась. Наверное, я и правда неполноценная. Недееспособная, как сказал бы твой папа юридическим языком, но ближе Егорки у меня никого нет… Я спать не могу спокойно… Боюсь, что вы его отнимете. И на все готова ради того, чтобы его воспитывать.

В ее словах столько внутренней боли… Мое сердце словно в фарш превращается.

– На все…

– Потому промолчала? Я не имел права говорить об этом в таком тоне. О том, в чем ни черта не понимаю. Прости…

– Что? – непонимающе переспрашивает она.

– Прости меня, – повторяю хрипло. – Я дурак. Я не знал. Почему ты не позвонила мне тогда? Почему ты…

– Вы со Стефанией отдыхали на Бали, – севшим голосом отвечает она.

Да, было дело… Я и лица той модельки уже не помню… Выходит, пока я развлекался с ней, Вика чуть не умерла, рожая моего сына?

– А ты следила за моей жизнью? После всего, что было?

– Не так чтобы…

Вика замолкает. Обнимает себя за плечи, опускает голову.

– Извини, – повторяю я. – Для меня это шок… То, что я услышал.

– Прекрати, Кирилл. Думаешь, от твоих извинений мне по щелчку пальцев станет легче? Прости… Я ценю, что ты извинился, правда… Просто уж очень много слов сожаления для простой подстилки, какой ты меня считаешь.

– И ты прекрати, Вик, – порывисто притягиваю ее к груди и зарываюсь носом в волосы на макушке. – Ты теперь моя жена.

Я сдох бы, случись с ней что-то… Никогда бы себе не простил. Впервые за все эти годы мне по-настоящему становится страшно… Она могла умереть. Предательница, мать моего сына и моя жена…

Глава 18.

Вика.

Он самый невозможный человек на свете… Сначала вылил на меня ушат яда, а потом попросил прощение. Да еще как! У меня до сих пор губы пекут от поцелуев, а кожа хранит его запах.

– Что еще я должен знать, Вика? – отрываясь от меня, произносит Кирилл.

Никто не обращает на нас внимания – все привыкли к целующимся молодоженам. Однако, я все равно чувствую себя неловко… Не могу себя отпустить… Продолжаю держаться за прошлое. Не верить словам мужа…

– Что тебя интересует, Кир? Спрашивай.

– Как рос Егорка? Когда он начал сидеть? Ходить? Почему, Вик? Я оказался таким пропащим, что ты решила скрывать от меня сына? К чему привело твое геройство? Одно дело – наши отношения, но ребенок… Это другое. Почему?

– Твой папа мог бы легко его забрать. Я боялась. Они никогда не были в восторге от наших отношений. Твоя мама меня терпеть не могла, а потом…

– А потом ты нашла мне замену, – отрезает он. – Я хочу знать, что тогда произошло?

– Кирилл, мой рассказ подарит твоему сердцу прощение? Или возродит любовь? Хотя… Не верю я, что у нас она была.

– Нет, не подарит, ты права. Но все же… Кто был тот человек?

Я молчу. Не знаю я ничего… Кем он был? Отворачиваюсь к озеру и смотрю на лебедей, мерно плывущих по поверхности… Возвращаюсь мыслями в прошлое, пытаясь по кусочкам собрать картинку того злосчастного дня.

Мне пришло сообщение от Кирилла с приглашением приехать в небольшой, уютный отель на окраине города. Сомнений не было, что это был Кир… Я знала все его фразочки, да и почерк любимого был мне знаком. Улыбнувшись, я привела себя в порядок и отправилась на место встречи. На входе меня встретила милая девушка. Сказала, что меня ждут, проводила в номер. На тумбочке стоял поднос с наполненными водой стаканами. Я позвонила Кириллу, но его телефон оказался выключенным. Решила подождать. Выпила воды, разделась. А потом все… Провал в памяти. Не помню, когда я проснулась… За окном плакало дождем небо, в приоткрытую форточку рвался прохладный ветер. Голова раскалывалась. Я была раздета до трусов. Кто мог меня трогать?

Казалось, кожа хранила чужой запах. Я судорожно осматривала себя, пытаясь понять, насиловали меня или нет? Спутанные, распущенные волосы воняли дешевым одеколоном, а тело… Господи, казалось, кожа зудела от чужих прикосновений. Я тогда ее до крови расчесала…

Позвонила папе, Киру… Тот обвинил меня в измене, предъявил в качестве доказательства фотографии в обнимку с мужчиной. Заблокировал мой номер. За мной в тот проклятый отель приехал папа… Отвез меня к врачу. К моему счастью, следов насилия на теле не оказалось – спермы, крови, слюны…

Меня чем-то опоили и подставили в глазах Кирилла. Вот и все… Зачем злоумышленнику преступать закон, если можно все обыграть вот так?

Все же получилось? Кирилл ненавидит меня, мы больше не вместе… Другого и не надо. Я обивала пороги его офиса и квартиры, но охрана меня не пускала. Всех предупредили…

– Я не знаю, что тогда случилось. Мне нечего сказать. И я не знаю, кем он был. И кто все это устроил… Я тоже не знаю.

– Не понимаю, почему ты противишься? Я имею право знать, – хмурится Кирилл.

– Меня опоили, ясно? Написали записку с приглашением в отель. Твоим почерком и твоими словами… Я ехала к тебе на свидание.

– Я… Я не приглашал тебя тогда.

– А я поехала к тебе… Кирилл, ты тогда не позволил мне объясниться. Сейчас я не хочу все это ворошить – слишком больно… И незачем. Это не вернет чувства. Уважение, доверие… Ты легко вычеркнул меня из своей жизни. Стер, словно налипшую к ботинкам грязь. Давай будем жить ради Егорушки. Попробуем сделать наши отношения… приемлемыми. Вежливые соседи – так это называется?

В его глазах загорается изумление. А во мне злость бушует. Не настолько я великодушна, чтобы прощать за сказанное «прости». Он забыл обо мне почти сразу… Знаете, что было для меня кошмаром? Что другая девушка узнает, как Кир целуется. Как ласкает, что говорит, какое у него лицо во время пика удовольствия… Что кто-то вместо меня будет осуществлять МОИ мечты. С ним… Радоваться жизни и строить планы… Моя жизнь словно осталась где-то за стеклом. В параллельном мире…

А что сейчас? Я вижу его так близко, что могу пораниться о его пристальный взгляд. Чувствую тепло тела, вдыхаю запах, от которого сходила с ума. Он рядом. В моей реальности. Но значит ли это, что Кирилл мой? Я сама теперь сомневаюсь, что люблю… После всего, что было… Правильно я назвала наши отношения – вежливые соседи…

– Ты предлагаешь быть вежливыми соседями? – сухо уточняет он.

– Да. Постараться не изводить друг друга.

– И быть учтивыми?

– Да, черт…

– Вежливыми?

– Пять раз уже повторила, Кир. Тебя что-то не устраивает? Или ты предпочитаешь скандалить каждый день? Что тебе самому нужно?

Он молчит… Впрочем, новый Кирилл частенько молчит. Прячет истинные желания, снова играет в равнодушие. Однако, глаза горят от других чувств… Неужели, правда испытывает сожаление?

– Да, Вика. Я согласен не изводить тебя. И быть приемлемым мужем, – отвечает он. – Как насчет обеда? Ты голодная?

Солнце припекает по-летнему, а белые парочки лебедей плывут по спокойной синеве озера. Пора и нам успокоиться… Хватит уже разговоров.

– Голодная.

– И я. И речь не только о еде, – добавляет он, обжигая шею горячим дыханием. – Хорошо.

– Я отойду на минуту. Надо позвонить, – сообщает Кирилл, отойдя от меня на значительное расстояние.

Кому ему понадобилось звонить? И так строго разговаривать? Вид у него бесстрастный…