За полтора года работы в государственной больнице и четыре с небольшим года работы на скорой я знала состояние дел всех больниц Верхнего, знала их нужды и их дыры в снабжении, знала все финансовые и юридические костыли, которые приходится использовать для их преодоления милым повелительницам печатей, которые очень любят сладенькое, чай и поболтать. Это была такая ниша, которую не занять просто грех, а с моей кредитной историей и друзьями из семьи тор'Вальц всё оказалось просто и приятно, хотя и дорого.

Я арендовала первый этаж старого здания по соседству с центральной больницей Верхнего и открыла там центр аппаратной диагностики здоровья, купив в кредит несколько единиц современного оборудования, о котором врачи Верхнего читали в журналах, глотая слюни интеллектуального вожделения, и умоляли начальство раздобыть эту прелесть, вечно натыкаясь на дефицит бюджета. Права оказывать услуги лечения у меня ещё по закону не было, но быть владельцем оборудования мне это не мешало. Я наняла медсестру, которая водила пациентов по кабинетам и настраивала приборы, и администратора, который занимался документацией, а сама продолжила работать хирургом-ординатором, каждый день рассказывая врачам, какие преимущества дают современные методы диагностики, очень точные и безболезненные, совсем рядом, в соседнем здании. Врачи выписывали направление, пациенты проходили двадцать метров до моего центра, платили деньги и получали услуги от частной компании. Им выдавали результаты обследования, они несли эти результаты обратно в государственную больницу, где врачи их расшифровывали и восхищались тем, до чего техника дошла. Все были счастливы, особенно я.

Закончив ординатуру, я с огромным облегчением уволилась и поехала проходить обучение ещё раз, на Грани Син, согласившись на скромную зарплату, при условии, что мне дадут поработать со всеми наставниками, которых я уже давно выбрала и договорилась. Мой центр диагностики в Верхнем прекрасно работал без меня, кредиты платились, суммы там вращались огромные, хотя по итогу я выходила почти в ноль, потому что постоянно набирала новых кредитов. Я не копила деньги и не держалась за них, точно зная, что деньги могут исчезнуть в любой момент, большие или маленькие, не важно – они эфемерны, а оборудование очень даже материально, стоит работает, прибыль приносит, делает всех счастливее. Мне всё нравилось.

Бухгалтерию за меня вели тор'Вальцы, я продолжала изредка сопровождать старшего тор'Вальца на мероприятиях и развлекать его дядю Йорика, хотя срок нашего договора истёк – мне было приятно, это вносило в мою жизнь разнообразие и давало повод надеть шикарные платья, мама продолжала присылать их мне коробками каждый год. Я не ездила к ним ни разу, и ни разу не открыла ни единого письма от отца – не верила, что он может написать что-то хорошее. А мать и не пыталась досаждать мне общением, разве что по делу, когда нужно было что-то решить с «моими» вещами в их доме. Я их так и не отдала, мысленно признав себя ужасной дочерью и в очередной раз великодушно себя простив в честь какого-то личного праздника.

Вернувшись на Грань Тор после двух лет обучения на Грани Син, я уже определилась с дальнейшими планами, ещё раз сходила к тор'Вальцам на консультацию и арендовала второй этаж того же здания, в котором находился мой диагностический центр, на этот раз открыв клинику. Наняла пару бывших коллег, ещё не потерявших способности к обучению, сманила нескольких толковых специалистов старой школы из больниц и скорой, подмазала качественным заграничным алкоголем скрипящие суставы своих бывших учителей из центральной больницы, чтобы они перенаправляли ко мне особенно интересные случаи, и начала понемногу зарабатывать себе репутацию чудотворца. Вот тут начались настоящие деньги.

Деньги лились мимо кассы, без всяких налогов, сразу в карман, иногда обретали форму полезных услуг и превращались в рекламу, государственную поддержку моих проектов, знакомства и инвестиции. Я обрастала всё новыми кредитами, один даже на квартиру – я практически не жила «дома», пока жила в общежитии больницы, но заимев собственную квартиру, вспомнила, как здорово иметь личное пространство, и вернула в свою жизнь утренний чай на балконе, медитацию и художественные книги.

В итоге, к тому возрасту, когда даже самые асоциальные из моих одногруппников уже переженились и завели детей, я практически вернула себе тот уровень жизни, который был у меня на первом курсе Академии, в девятнадцать лет. Я просыпалась на рассвете, делала зарядку, медитировала, завтракала на балконе своей кредитной квартиры, пила чай и читала книгу ровно двадцать минут. Потом занималась личными письмами, одевалась и шла на работу, где проверяла чужую работу и работала сама. Обедала в кафе по соседству, потом опять работала до ночи, потом занималась своим образованием под печенье из автомата, шла домой и ложилась спать, и так каждый день. На выходных я ходила к фее железных цветов, о которой написала уже десяток статей, в результате чего её школа получила внимание городской администрации и дополнительное финансирование, меня там любили, а я любила бывать там, хотя молотом уже давно не работала, там было чем заняться и кроме расплющивания прутиков. Пару раз в месяц я посещала светские мероприятия, выгуливая наряды и напоминая о себе, общалась с интеллектуальной и творческой элитой города, получала дозу восхищения мужчин и ненависти женщин, для разнообразия. Пару раз в год ездила на конференции по работе, иногда даже выступала на них, это было приятно и выгодно. В итоге, единственным, чего мне не хватало в моей идеальной жизни, остался Алан, это не менялось.

***

Понедельник, 4 сентября 234 года, Грань Тор

Я проснулась по будильнику в 6.30, выключила его и опять попыталась вернуться в сон – мне снился Алан, такое счастье случалось редко, поэтому я ловила момент.

Признаваться себе в том, что скучаю, не хотелось, но врать об обратном не было никакой возможности. Мудрость предков оказалась правдой – инкуб оставил след в моём сердце, и всех остальных мужчин я невольно сравнивала с ним, всегда в его пользу.

С Райниром мы поддерживали хорошие отношения, регулярно переписывались и периодически виделись, но он был вечным эльфом, ровным и спокойным, в сравнении в порывистым Аланом он казался расфуфыренной бледной амёбой, Алану все проигрывали, включая вечного четвертьбога, варианты попроще я даже не рассматривала.

Сны об Алане посещали меня пару раз в год, обычно после каких-нибудь ярких переживаний, вчера это был человеческий фильм о любви, хороший, хоть и грустный. Я ходила в кино с коллегой, известным врачом, который приехал в Верхний на конференцию, и после кино пытался мне продать историю о том, что с женой они уже давно по привычке, она его совсем не понимает и не уделяет ему достаточно внимания, а он так хочет женской ласки, в нём такое море нерастраченной любви.

«Во вранье Алан тоже был лучше.»

Я ещё немного повертелась на кровати, с прискорбием убедившись, что обратно в сон уже не вернусь, встала и начала собираться на работу. Порассматривала в зеркале ванной своё лицо, убеждаясь в том, что с каждым годом становлюсь всё меньше похожа на мать и всё больше на тётю. Это радовало, я не хотела пока ничего менять в своей внешности, даже шрамы, они мне нравились. Часть щеки, шеи и плеча была покрыта россыпью неровных чешуек, похожих на змеиную кожу, они не болели и не чесались, я вспоминала о них только тогда, когда хотела вспоминать, не особенно часто.

Приготовив чай, я откопала на дальней полке одну из старых книг, вдруг ощутив потребность вспомнить себя в том возрасте, когда я жила в общежитии и читала книгу Улли под пение золотой соловки Санни, погода располагала, осень притворялась летом, и я решила не отказывать себе в этой маленькой ностальгии.

Книга открылась на старой закладке, которая оказалась крохотной открыткой, подписанной рукой Алана, красным по белому: «Поздравляю с дипломом, принцесса Лея. Алан Иссадор», дата, подпись, два пера вокруг шестигранника.