Настроение было испорчено, тоска и ноющее чувство ревности навалилось на нее всей своей тяжестью.

“Дура, какая же я дура! Не так все должно было получиться, не так!” — корила она себя, грустно обводя толпу взглядом. Внезапно все стали казаться такими чужими, будто она никого из них не знает. Вот так присутствие одного лишь человека могло менять мир вокруг.

Девушка не могла даже подумать, что Миша решится перелезть через этот балкон. В ее планы это совершенно не входило. Она надеялась, что устранит Сашу на этот вечер и сможет с ним поговорить спокойно с глазу на глаз, ведь в последнее время он с ней не хотел даже здороваться. Алена сегодня надела самое шикарное платье, которое только нашла, потратила на него все свои сбережения, которые смогла припрятать от родителей, накрасилась не так ярко, как всегда. Макияж. Она скопировала с Саши, та редко пользовалась чем-то кроме туши и красной помады, но у нее все выглядело со вкусом и в меру. Алена же меры не знала, ей казалось, чем меньше косметики — тем она некрасивее. Она хотела изменить в себе все, от носа с горбинкой до формы миндальных глаз и тонких губ, поэтому наносила слой за слоем, пока становилась не похожа на саму себя.

Миша знал, как она выглядит на самом деле, они подружились еще в то время, когда в ее голове не было мыслей о том, что она не такая красивая, как остальные девочки, поэтому и косметика для нее была чужда. Она просто жила, такая какая есть, со всеми своими недостатками наслаждалась жизнью и теми мгновениями счастья, которые получалось урвать в их неблагополучной семье.

Однако однажды весной, когда на пороге стоял месяц май, а за окном благоухала сирень, к ним пришел друг отца со своей семьей: женой и сыновьями-близнецами. Когда они зашли, Алена загляделась на них. Они показались ей такими хорошенькими, отчего молодое сердечко впервые пропустило удар и понеслось в галоп.

Но подростки бывают очень жестокими, поэтому как только они остались одни, то один другому заявил:

— Вот это страшилище! Ты чего такая костлявая? Тебя не кормят что-ли?

Щеки Алены вспыхнули.

— Ты только погляди на ее лицо. Она на ворону похожа своим носом! — и они противно рассмеялись.

— А вы… а вы… — задыхалась девочка и пыталась сдержать едкие слезы. — Вупсень и Пупсень! Вот кто! — и она выбежала из спальни, хлопнув дверью. Схватила обувь и куртку, вышла из дома и шла, не разбирая дороги, пока не оказалась во дворе Миши. В последнее время ей казалось, что только он понимал ее и по-настоящему дружил с ней. Она набрала домофон и робко поинтересовалась, может ли мальчик выйти.

Алена сидела на качели, когда он появился во дворе. Разглядев в темноте ее заплаканное лицо, констатировал:

— Предки достали?

Девочка отрицательно покачала головой.

— Миш, скажи, я что реально настолько страшная?

Мальчик опешил и широко распахнул свои красивые глаза, их цвет отчетливо был виден даже в темноте: золотистые.

— Да обычная ты. Девчонка, и есть девчонка, — однако он после ее вопроса стал пристальнее к ней присматриваться, отчего она густо покрылась румянцем. — Тебе кто-то это сказал или самой в голову пришло?

— Неважно. Вот, как по твоему, Женька симпатичнее меня? — Женя — староста класса и активистка школы, была для нее эталоном красоты и стиля, богатенькая дочка, которая не знала ни в чем отказа и поэтому пользовалась этим на полную катушку.

— Нееет, — задумчиво произнес Миша, присаживаясь на соседнюю качель.

— Ну а Саша? — Алена вдруг поняла, что надо себя сравнить не с “эталоном красоты”, а наоборот с самой непримечательной серой мышью, попросту говоря — простушкой. Если он скажет, что она симпатичнее, то все пропало.

Однако Миша молчал, ей даже показалось, что он сам немного покраснел, или так свет от включившегося фонаря упал?

— Алена, я тебя никогда ни с кем не сравнивал и не собираюсь сравнивать. Что за глупые вопросы?

— Не глупые! Для меня это важно!

Он вздохнул, встал с качельки, и, потоптавшись, неловко приобнял девочку, она даже чуть не упала. Ее обдало до того знакомым ей запахом и теплом, таким родным, что казалось, он способен заменить ей весь дом. В тот самый момент она и посмотрела на него другими глазами.

Вернувшись домой, она получила хорошую трепку за то, что сбежала, но даже не обратила на это внимание, душа у нее сохранила тот кусочек тепла, что она получила от Миши, он грел ее изнутри и помогал держаться. Ночью девочка прокралась в ванную, открыла ящик с мамиными косметическими принадлежностями, нашла то, что заканчивается, потому что мама хватилась бы их в последнюю очередь, и утащила сокровища к себе в комнату.

На следующее утро, Алена пришла в школу уже с боевым раскрасом. Все смотрели на нее с нескрываемым удивлением, но ей и не нужно было их одобрение, она впервые почувствовала себя уверенной и неотразимой. Девочки сразу же обступили ее со всех сторон и открыто завидовали, что ей разрешили пользоваться косметикой. Алена упивалась лучами своей славы, пока не встретилась взглядом с той самой Сашей, которая одним своим видом выводила из себя.

Девочка была высокая, худенькая, но складная, не такая как Алена, у которой были видны выпирающие косточки в тех местах, в которых одежда плотно облегало тело, светло-русые волосы, которые отливали золотом на солнце и синие глаза. Она была ужасной всезнайкой, которая плюсом смотрела на всех свысока. Сразу же отвергла предложение дружбы от Алены, которая старалась подмять под себя всех, отчего та сразу начала настраивать одноклассниц против Захаровой.

— Что ты вылупилась? — грубовато спросила Алена. — Нравится?

— Нет. Раньше было лучше, — тихо произнесла Саша, отчего моментально поймала щекой пенал, который пустила в нее Алена. Со всех сторон раздался девичий хохот, а на месте соприкосновения с пеналом, появилось красное пятно.

Так Алена продолжала утверждаться за счет других. Ее другу это не нравилось, и он часто просил прекратить мучения Саши, на что она неизменно задавала один и тот же вопрос:”Тебе нравится защищать униженных и убогих?”.

Миша же взрослел и становился все прекраснее. Сначала он вытянулся, отчего она стала казаться совершенно крошечной рядом с ним, затем у него сломался голос, он возмужал, и теперь при одном лишь взгляде или подмигивании, девушки сходили с ума. Они не знали его статус и его семью, он покорял их своим обаянием и внешностью, как нечего делать.

По началу Алена начинала жутко ревновать, она уже в полной мере осознавала, что не относится к нему просто как к другу, Миша — нечто большее, чуть ли не вся ее жизнь.

Она старалась до него дотронуться, то и дело погладить по руке, обнять при встрече, иногда приносила сладкие угощения.

Вскоре девушка перестала переживать по поводу его постоянных свиданий и встреч с девушками, потому что чувствовала: для него это лишь развлечение, он никак не менялся, не влюблялся, глаза его не горели огнем после прогулок. Так было вплоть до того самого момента, когда она заявилась к нему домой и увидела блокнот. Она сразу же заметила произошедшие изменения. Казалось, что Миша не находил себе места, летал где-то в облаках и впервые поднял на нее голос. Весь мир ее пошатнулся, но устоял. Алена поняла, что она слишком долго мешкала со своим признанием и пора бы взять быка за рога, то есть Мишу в свои любящие руки.

И вот она стояла сейчас одна посреди зала полного людей.

“Надо их рассорить. и тогда он придет ко мне. Надо их рассорить” — словно на повторе, засела мысль в голове.

Она смотрела на его друга — Стаса, который, казалось, ничего вокруг не замечал, кроме Воронцовой, даже не замечал того, что та смотрела совершенно в другую сторону на темненького диджея.

“Да, Стасик, мы с тобой кажется в одной лодке” — горько усмехнулась девушку, залпом опустошив свой бокал с “лимонадом”.