На последней подсказке мы застреваем, пока Айзеку не приходит в голову, что «длинная пробежка» может означать кегельбан, и мы вчетвером бежим через стоянку и у входа в кегельбан обнаруживаем блестящую красную коробку, укутанную гирляндой зажженных лампочек. Пэдди, который первым обнаруживает ее, останавливается в нерешительности.

— Открывай, — подзадоривает его Айзек. — Давай посмотрим, что там внутри.

Пэдди открывает коробку, Айзек достает из нее оберточную бумагу и обнаруживает на дне простой белый конверт.

— Открывай, — присоединяется дядя Стью, когда мы догоняем Айзека и Пэдди.

— Тут билеты, — хмурится Пэдди, разорвав конверт.

— Семь билетов во Флориду, — добавляет Айзек, в горящих глазах которого отражается свет гирлянды.

— О господи, — тетя Челле прикусывает палец, глаза ее полны слез.

— Вот блин… — произносит дядя Стью.

Мы с Фой вопим от радости, протанцовыва-ем всю длину кегельбана и вырываемся в садик. Мы поедем в Диснейленд! Все вместе! Как можно перенести такое счастье? На секунду мой взгляд останавливается на лице отца. Его глаза сияют, и мне кажется, что и он тоже очень счастлив.

И только гораздо позже до меня доходит, что слезы в его глазах не были слезами счастья.

Все это утро, пока мы обсуждаем, каких диснеевских героев мы встретим, наклеиваем на нос и щеки яркие блестки и переодеваемся в костюмы и платья для вечеринки, мы останавливаемся и пытаемся сообразить, что означают все эти подарки.

А я мучительно пытаюсь понять, почему отец устроил всем нам это незабываемое Рождество.

Нашла в интернете список вещей, которыми человек, желающий свести счеты с жизнью, должен озаботиться. Первым пунктом значится: подумайте о тех, кто останется после вас.

Слава богу, что Эмили — это просто кукла и мне не надо переживать о ней или оставлять ее на чьем-то пороге. Поэтому я просто заворачиваю ее в одеяло, засовываю в гардероб и закрываю дверь.

Вот кошки — другое дело. О них я должна позаботиться.

В 12:15 приезжает фургон из приюта для животных, и мужчина в синей униформе достает из фургона две большие клетки. Его зовут Шон Лоулэцд. Я уже видела его, когда в прошлом месяце относила в приют утку. Он выглядит очень молодо, но оказывается, что мы с ним ровесники.

— Я работаю там уже три года. Мне нравится эта работа. «Люблю животных.

— Я тоже, — отвечаю я и протягиваю ему кружку с чаем.

— Мне кажется, я видел вас в приюте. Вы не приносили кого-то несколько недель назад?

— Утку, — говорю я. — У нее было сломано крыло. Мне кажется, ее сбила машина.

— Ага, — его лицо светлеет. — Так и думал.

— С ней теперь все в порядке?

— Мы всегда очень стараемся, — хмурится он. — Но сломанное крыло лечить не так-то просто. Извините.

— Да ничего, — говорю я. — Она ведь не была моей подругой.

Шон смеется. У него вьющиеся каштановые волосы и добрые глаза. Я тоже начинаю смеяться.

— Так сколько всего у вас кошек?

— Вообще-то они не совсем мои. Я подобрала их на улице, они все были ужасно голодные.

— Понятно, — улыбается он. — Значит, их вы тоже спасли?

— Да, спасла. Вон та белая сидела на дереве. Эти две прятались под мусорным баком на набережной. Они были такие тощие! Я накормила их, расчесала. Обработала от блох.

— Было бы лучше, если бы вы сразу позвонили нам. Несколько семей уже давно беспокоятся.

— Что, правда?

— Правда. И объявления везде расклеены. Некоторые даже приходили к нам и спрашивали, не у нас ли они.

— Это были дети?

— Хм… Был по крайней мере один ребенок. Ну ничего, они будут довольны, что их кошки были в хороших руках.

Он так добродушен и так дружелюбен, что я не выдерживаю и говорю:

— У меня есть еще.

— Что еще? — спрашивает он, прихлебывая чаи.

— Кошки.

— Где?

— Здесь.

— Сколько?

Парочка.

— Две?

— Три.

— Так…

— Вообще-то четыре. Но это все. Их у меня всего семь.

Шон выглядит так, словно проглотил язык.

— Принцесса Табита немного поправилась, но они ее определенно недокармливали. А у Принца Руперта был конъюнктивит, и я его лечила.

— Почему бы вам просто не принести их к нам? Зачем вам было нужно это беспокойство и все эти дополнительные расходы?

— Мне было нужно… о ком-нибудь заботиться.

— Понимаю. Я знаю, что вы имеете в виду, — говорит он, допивая чай. — Если вы мне покажете, где они, я погружу их всех в фургон. Думаю, клеток хватит. Разве что двух самых маленьких придется поместить в одну. Ну да это ничего — приют совсем недалеко.

— Вы не будете звонить в полицию?

— Что? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

— Вообще-то я их похитила.

— Я как бы должен, — хмурится он. — Но ведь вы их возвращаете. И вы так хорошо за ними ухаживали…

Шон улыбается мне, и я улыбаюсь ему в ответ.

Следующие двадцать минут заняты облавой на кошек, и каждый раз, закрывая дверь клетки, я плачу. Просовываю им угощение и шепчу, что для меня было честью ухаживать за ними, но стараюсь, чтобы этого не услышал Шон и не подумал, что я совсем уже сумасшедшая.

Мы находим всех, кроме Герцогини. Ее нет ни на одном из ее обычных мест — ни под моей кроватью, ни на спинке дивана, ни на стопке полотенец в ванной комнате, — и тут до меня доходит, что я не видела ее уже пару дней. Не знаю почему, но искать ее вместе с Шоном очень приятно. И хотя, скорее всего, он думает, что я просто сумасшедшая, которая крадет кошек, живет как свинья и держит в гардеробе куклу, похожую на ребенка, мне с ним приятно. Хорошо провести вместе с кем-то это последнее утро. Так мне гораздо легче расставаться с кошками.

Последней в фургон отправляется Таллула. Я смотрю, как Шон закрывает дверь фургона и возвращается к крыльцу.

— Дело сделано, — объявляет он. — Не хотите оставить мне свой номер телефона на случай, если кто-нибудь соберется поблагодарить вас?

— Гм. Пожалуй, нет, — отвечаю я.

— Окей. Если Герцогиня найдется, звякните мне. — Он роется в кармане своей форменной куртки и протягивает мне визитку.

— Шон Лоулэнд, инспектор приюта для животных, — читаю я. А вот и номер.

— Это мой мобильный, так что, если она появится, я сразу приеду и заберу ее.

— Окей. Спасибо.

— Извините, но я не запомнил вашего имени, — говорит он.

Что-то в его взгляде побуждает меня сказать ему правду.

— Меня зовут Алиса. Алиса Клементина Кемп.

— Вот это да! — лицо его снова озаряется. — Такое звонкое имя!

— Спасибо, — отвечаю я и краснею.

— Окей. Мне пора, еще раз спасибо, что так хорошо смотрели за кошками. Надеюсь, что Герцогиня вскоре объявится.

— Я тоже, — краснею я еще сильнее. Только бы он не заметил. — Спасибо вам.

Он вдруг тоже краснеет, но через мгновение мы оба уже улыбаемся. Он протягивает мне пару буклетов. На одном из них, озаглавленном «Спасибо друзьям животных», изображена собака, которая держит большие пальцы вверх. Другой целиком посвящен тому, как взять себе бездомное животное.

— Если за Герцогиней никто не придет, мне кажется, вам стоит оформить ее на себя. Я вот недавно взял себе собаку.

— Правда?

— Да. Терьера по кличке Артур. Совершенный негодяй. Иногда он ездит со мной, но сегодня у него операция, ну, вы понимаете.

— Ах…

— Ничего. Так ему будет лучше. Мне надо записать его на классы общения. Ну вот. Теперь мне уже действительно пора. Спасибо вам еще раз, Алиса.

Мне нравится слышать свое имя из его уст. И мне совершенно не хочется, чтобы он уходил, потому что теперь мне придется переходить ко второму пункту: подумайте о способе самоубийства.

Но мне сейчас не до этого. Я хочу продолжать говорить с Шоном, хочу побольше узнать о нем.

Не успеваю я раскрыть рот, а он уже спустился со ступенек. Правда, дойдя до фургона, он оборачивается и говорит: