— Ты уверена, сестричка, что ты не переоцениваешь свои возможности?

— Абсолютно уверена.

Мне хочется сказать ему: «Я приеду, как только найду Алису», но я не могу этого сделать, потому что уже не вполне уверена в этом. Чувствую, как слезы снова начинают катиться у меня из глаз, и мой брат (ну не зря же он мой брат) сразу это чувствует.

— Выше нос, Фой! Ты обязательно найдешь ее.

Я знаю, что он заговаривает мне зубы, потому что сейчас мне нужно именно это. Мне удается кое-как выдавить из себя «пока», и я бросаю телефон на другой конец кровати. В панике иду к окну и прижимаю ладони к холодному стеклу. Пытаюсь вспомнить какой-нибудь стишок, но ничего не получается — я слишком паникую. Дыши, говорю я себе: глубокий вдох считая до десяти и выдох считая до семи. Вдруг в голову приходит:

Дальше ничего припомнить не удается. Нет, это не работает.

Вижу на другом конце залива идущую к причалу лодку береговой охраны, а ведь еще только час дня. Видимо, надо готовиться к плохим новостям.

В этот момент в номер входит Нил, и в груди у меня все сжимается.

— Почему спасатели возвращаются, ведь еще только середина дня?

— Они решили прекратить поиски, — отвечает Нил. — Как раз об этом я и хотел с вами раньше поговорить. Они больше не рассматривают эту миссию как спасательную операцию.

— Что?

— Прошло четыре дня, Фой.

— Вы имеете в виду, что они больше не ищут живого человека, верно? Теперь они ищут тело.

Нил тоже бросает свой телефон на кровать и наклоняется, чтобы поднять с пола свадебное платье.

— Надо положить его во что-то. Можете достать из гардероба чехол для костюма?

Я не двигаюсь с места.

— Когда вам стало известно, что они прекращают поиски?

— Утром. Мне позвонил полицейский, который приходил сюда раньше.

Нил достает чехол, запихивает в него платье и застегивает молнию.

— А мы сами можем продолжить поиски? Наймем лодку…

— Нет, мы не можем этого сделать.

— Почему?

— Слишком опасно. Посмотрите сами. — В заливе бушует шторм. По окнам хлещет дождь, и кажется, что ветер вот-вот оторвет отель от земли и унесет его в небо. — Поиском занимаются добровольцы. Нельзя посылать их в море в такой ураган.

— Что же мы тогда можем сделать? — Слезы вновь текут у меня из глаз, и я даже не стараюсь их вытирать.

Нил подвигает кресло поближе ко мне и садится в него.;

— Мне нужно вам кое-что сказать, но прежде вы должны пообещать мне держать себя в руках, окей?

Я молча смотрю на него.

— Я только что говорил с моей коллегой Рани из Бристоля. Она занималась некоторыми людьми из нашей базы данных. Вы не хотите сначала переодеться? — Он смотрит на мой промокший джемпер и джинсы, и я внезапно понимаю, что ужасно замерзла.

— Нет, — я обхватываю себя руками, готовясь слушать. Я поступала так в больнице, когда мне сообщили, что мой отец умер, а Пэдди нуждается в ампутации. И точно так же обнимала себя, когда врач скорой помощи сказал про Люка и когда УЗИ дважды показало, что сердце плода не бьется. Это моя естественная защитная поза.

— До сегодняшнего утра я не знал о довольно неожиданном повороте событий. Дело в том, что от полиции ускользнул весьма опасный преступник, который был в банде, но не входил в троицу, которая убила вашего дядю.

— Что означает…

— Что означает, что все проходящие по делу свидетели могут быть в опасности. Вы никому не называли настоящее имя Алисы сегодня утром?

Ну да, всем и каждому. Но Нилу я об этом не скажу.

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Потому что Рани сказала мне, что этот человек в прошлом месяце был где-то в этом районе. Они установили на его машину маячок и нашли ее брошенной на берегу всего в семи милях отсюда.

— Кто он такой и почему его не было в числе тех, кого осудили за убийство дяди?

— Он уже сидел в тюрьме за другое преступление, но он был их близким другом.

— Это не тот сексуальный маньяк, о котором вы мне говорили? — спрашиваю я, а кровь уже стынет в моих жилах. Нил ничего не отвечает, и его молчание говорит само за себя. — Господи! Так это он? Говорите!

— Когда он вышел из тюрьмы, он присоединился к оставшимся членам банды, которая какое-то время продолжала действовать на северо-востоке. Потом получил еще пять лет за изнасилование работницы ночного клуба. Его срок закончился в июне;

— А Алиса переехала сюда…

— В августе.

— Вы же утверждали, что ей ничто не угрожало! Вы сказали, что никто ее не преследовал и все это только паранойя!

— Он не входил в список людей, которых мы проверяли. До вчерашнего дня мы ничего о нем не знали.

— А он жил здесь несколько месяцев и следил за ней?

— Мы пока не можем сказать наверняка. Рани еще не закончила все проверки.

— И он останавливался в этом отеле? Где работала Алиса и где была убита эта женщина? Как его зовут? Шон? Кейден Коттерил? — Я уже не знаю, кому мне можно верить. — Ванда сказала, что Тревор, уборщик, тоже сидел в тюрьме.

— Шон никак не связан с этим делом, и Рани проверила Коттерила, владельца китайского супермаркета, в котором Алиса делала покупки, и хозяина ее квартиры. Все они чисты как стеклышко. Его зовут Джон Кнапп. Я проверю его еще раз на своем лэптопе.

— Ay Алисы не было знакомых по имени Джон или Джонни?

— Нет. Мне это имя ни о чем не говорит, — качает головой Нил.

Засунув свадебное платье в гардероб, мы отправляемся на квартиру Алисы и обнаруживаем там ее хозяина Сзади Боллса — высокого, широкоплечего мужчину с копной вьющихся каштановых волос, припорошенных опилками. В руке у него — длинная отвертка.

— Эй, что это вы делаете? — спрашивает Нил.

— Меняю замки, разве не видите? А кто вы, собственно, такие?

— Мы… из полиции. — Я бросаю на него изучающий взгляд, но Болле даже глазом не моргнул. — Вы не имеете права менять замки. Она еще не выселилась.

— Я хочу купить подарки на Рождество своим внукам, поэтому мне надо, чтобы квартиры не пустовали. У меня на нее много желающих. В ту, что наверху, вчера уже вселились, а завтра придет судебный пристав, чтобы выкинуть тех наркоманов, что живут посередине.

— Но ведь вы могли бы и подождать… — произносит Нил.

Болле направляет отвертку в солнечное сплетение Нила.

— Знаете что? Ваши приятели из полиции все утро морочили мне голову насчет нее. Я не хочу неприятностей. — Он оглядывает меня с головы до ног. — Кстати, она не похожа на полицейскую.

— Она помогает мне вести расследование, — отвечает Нил.

— Вы тоже не очень-то похожи.

— Сэр, вы не имеете права сдавать эту квартиру, в ней могут остаться следы преступления, — настаивает Нил, но хозяин лишь скалит зубы и продолжает откручивать ручку. — Сколько?

— Что сколько?

— Сколько вы хотите за еще одну неделю аренды? — Нил засовывает лэптоп под мышку и достает бумажник.

— Вы должны заплатить за шесть недель.

— Сколько?

— У вас не будет при себе шестисот пятидесяти фунтов, — скалит зубы Болле. — Так и знал, что вы не из полиции.

— Вот вам триста. Никого не вселяйте пока, ладно?

— Нет, этого недостаточно, — смеется Болле.

— Мы проводим расследование, мистер Болле, — произносит Нил, сверкая серыми глазами и отступая, словно готовясь к схватке. — Я могу сделать так, что через час это место опечатают, и тогда вы вообще ничего не получите.

— Нет, не можете, — снова смеется Болле. — Полиция решила, что она бросилась в море, так что никто не собирается ничего расследовать.