Она не ошиблась — прием сработал. Себ не ожидал ничего подобного, он даже не знал о существовании такого приема.

Содрогаясь, он медленно, словно превозмогая гигантское сопротивление, поднес одну из палок к шее.

— Не думаю, что у тебя пройдет тот же трюк, что и у меня, — сказал Алан, чье дыхание перехватило на сей раз не от собственных страданий, а чужих. — Сдавайся.

“А если он сдастся, что я сделаю? — подумалось ему. — Как я облегчу его мучения? Я ведь не знаю, как убрать последствия собственного приема; этому Рафу меня не учила. Она считала, что я захочу его убить!”

Но Себ и не собирался сдаваться. Обливаясь потом, вращая глазами и скрипя зубами, он продолжал сгибать руку с палкой, пока ее конец не уперся в подбородок.

Алан, зачарованно наблюдавший за этим действом, догадался слишком поздно.

— Стой! — крикнул он.

Но что-то щелкнуло — очевидно, скрытая пружина в палке, и спрятанная в оружии пика вылетела прямо в горло Себастьяну Келлеру, известному также как Осаму или Рыцарь Дебрей. Пика пронзила мягкие ткани с огромной силой, и ее окровавленный кончик показался из затылка, обагрив волосы. Тотчас Себ перестал дергаться и затих.

Наступила полная тишина. Почудилось, что даже Основатель перестал светиться с прежней интенсивностью, а призрачные угри застыли в воздухе под сводами Чертогов. Свидетели боя на ступенях не издавали ни звука; они точно перестали дышать.

А затем раздался мягкий голос Основателя:

— Поздравляю, Алан Аркон, ты победил. Двоих больше нет, остался Один — со своей единственной истиной. Мир останется в прежнем состоянии, разделенный на Оазисы и Дебри.

— Нет, — вырвалось у Алана. И снова, как в случае с признанием в любви, это слово вырвалось само собой, словно язык обрел собственное разумение.

— Нет? — удивился триединый Основатель.

— Себ прав, — сказал Алан, не отрывая взора от мертвого Рыцаря Дебрей. — Люди должны обрести свободу.

— И почему ты не заявил об этом ранее? — спокойно и равнодушно спросил Основатель. — Тогда Себастьян остался бы в живых.

— Себастьян сошел с ума и убил слишком многих… И убил бы еще больше в будущем… Я не хотел его смерти и готов был умереть сам… Вы все этому свидетели. Но о том, что мир нуждается в переменах, я понял только сейчас. Люди должны обрести свободу, но не сразу, а постепенно. Слишком много изменений и реформ за короткое время оглушит человечество и приведет к большим бедам, а постепенные перемены… на протяжении поколений… сделают мир лучше и чище.

— Ты уверен? — спросил Основатель, и Алану почудилась в его ровном голосе тонкая насмешка.

— Нет, не уверен, — честно сказал он. — Я просто надеюсь на это. И верю.

— То, чего не хватало нам, — признал Основатель. — Мы перестали верить, а потому перестали жить по-настоящему. Наверное, именно потому окончательное решение полагается принять именно Двоим… Что ж, схватка состоялась, приговор объявлен. Мир будет меняться, но не сразу, а постепенно. Мы предполагали такой сценарий развития в далекие времена — и он готов. В этом мире родится тот, кто разрушит Черную границу на земле и в умах людей; тот, кто освободит Оседлых, умиротворит Пилигримов и подарит истинную свободу. Он поведет за собой разные народы Земли, и они назовут его Пророком Свободы. Ну, а что будет дальше, неведомо даже нам.

— Где? — раздался тонкий от напряжения голос Тэна. — Где родится этот Пророк? Я хотеть быть его спутник и слуга!

— Тебе не придется его искать, — заверил его Основатель. — Он появится совсем рядом. Тебе лишь нужно оставаться рядом с друзьями… Суд завершен.

И Основатель растаял в потоках жемчужного света.

Когда Алан, Кассия, Тэн, Матиас, Димитрий, Кровак, Н’Гала, Борислав и три Клейменых, что сняли маски, не скрывая более Клейма на лбах, вышли из Чертогов Основателей, наступил вечер и опустились густые синие сумерки.

Себастьяна и Омара похоронили у выхода из узкого ущелья, которое вело к Чертогам, в рыхлой земле, а сверху навалили камней, чтобы до тел не добрались стервятники.

Некоторое время Пилигримы и Клейменые стояли вокруг двух могил, а колеблющееся пламя факелов разгоняло ночной мрак.

— Я тоже виноват в его смерти, — заговорил Алан. Он обнимал Кассию одной рукой, а она осторожно прижимала кусок чистой ткани к его ране на плече. — Я его бросил… тогда, в детстве.

— Ради богов! — прорычал Димитрий. — То есть, ради Основателей, брось нести этот убогий бред, Алан! Ты бросил весь родной Оазис — так что теперь, смерть каждого галльфранца на твоей совести? Все Пилигримы оставляют дом и часто больше никогда не возвращаются. Таков закон бытия… То есть таким он был — до сегодняшнего дня… А теперь я и не знаю, как будем жить дальше.

Конец фразы он проговорил совсем тихо и неуверенно.

Матиас сказал:

— Будем жить как прежде, выполняя обязанности Пилигримов. Конечно, если кто-то захочет осесть… — Он взглянул на Алана и Кассию. — Принуждения ни в чем не будет. — Он перевел взгляд на Клейменых. — А вы трое, что насчет вас? Куда пойдете вы, когда вашего вожака больше нет?

До сего момента эта троица не проронила ни звука. Сейчас же один из них, смуглый, мужественный, но с чрезмерно выдающимся лбом, что было нарушением красоты обителей Либеры, на котором темнело Клеймо, ответил:

— Мы пойдем своей дорогой.

— Идите, — разрешил Матиас, усмехнувшись. — Если поклянетесь не ставить нам палки в колеса. Живите, как хотите.

— Клянемся, — твердо сказал Клейменый. — Нашего лидера больше нет, решение принято, и нам больше ничего не остается, как выбрать свою судьбу. Мы вас не потревожим.

Ожил Стефан:

— А вы, остальные Пилигримы, не хотите ли присоединиться ко мне? Я задумал потрясающую вещь, которая озолотит каждого из нас! В некоторых Оазисах есть Оседлые, готовые за золото прогуляться по Дебрям и разным Оазисам, и им нужны опытные проводники! Этакий туризм… Хватит с нас таскаться с невестами и мигрантами, пора ставить дело на более эффективные рельса!..

Его лицо сияло радостью и предвкушением.

Тэн отмахнулся от него:

— Это ерунда. Основатель говорить о Пророке — вот что важно! Я всю жизнь молиться богам, и вот — я видеть Их своими глазами! Как я счастлив! Мне плевать на туристы и невесты, я хотеть служить Пророку!

И он уставился на Алана.

— Почему ты смотришь на меня, друг Тэн? — удивился тот.

— Основатель говорить, что Пророк родиться где-то рядом. А кого-то родить мочь только вы двое… Если только Пророк не появиться каким-то магическим образом.

— Скорее всего, он родится обычным образом, — сказала Кассия и улыбнулась. Она посмотрела на ошарашенного Алана. — А почему бы и нет? Почему бы нашему дитя не стать Пророком нового мира? Это ведь куда лучше, чем быть Пилигримом или Оседлым.

— Но… — промямлил Алан. — Это как-то чересчур быстро… — Он откашлялся. — Хотя… Почему бы и нет? По крайней мере, нянька у нас уже есть.

И он указал здоровой рукой на Тэна, радостно закивавшего с такой силой, что затряслись косички.

— Боюсь только, что наш ребенок будет разговаривать с милым акцентом, — проговорила Кассия.

— Тебе не кажется, что мы спешим с планами? — поинтересовался Алан. — Мы еще не поженились.

— А ты меня еще не звал замуж, — парировала Кассия.

— Кстати, — вмешался Димитрий, стараясь говорить тихо, но это у него не очень хорошо получалось, — насчет свадьбы. Я знаю неплохой Оазис, где можно сыграть такую свадьбу, что…

Он покосился на свежие могилы и посерьезнел:

— Но об этом позже.

— Да, — согласился Алан. Он смертельно устал и хотел одного — выспаться. — Утром решим, как быть дальше…

Странно, но никто не потрудился выставить охрану. Видимо, все пришли к выводу, что в Разрушенном Оазисе, где скрыты Чертоги Основателей, им ничто не угрожает. К тому же Рыцарь Дебрей мертв, а его помощники Клейменые поклялись не путаться под ногами.