Многие из наших соотечественников похоронены в земле Франции. Кроме уже упоминавшихся погиб и навсегда остался неизвестным белорус Николай, родом из Полоцка [405]. 28 августа 1944 г. погиб бывший красноармеец Эдуард Корытко, уроженец д. Слободка Могилевского р-на[406]. Умер от ран, полученных в бою, Григорий Логинович Кисель, родившийся в Слуцком р-не[407]. Навсегда остался в земле Франции Константин Трубач, бывший боец испанских интербригад. Сопровождая В. В. Порика, 22 апреля 1944 г. погиб его боевой друг белорус Василий Галецкий[408].

Советские партизаны, участвуя во французском движении Сопротивления, внесли свой достойный вклад в общее дело победы над гитлеровскими захватчиками. Только в департаментах Нор, Па-де-Кале, Мозель, Мез, Мерт-э-Мозель и Кот-д-Ор с февраля по август 1944 г. советские партизаны уничтожили 3500 немецких солдат и офицеров, пустили под откос 65 поездов, вывели из строя 9 высоковольтных линий, уничтожили или повредили 76 паровозов и 50 грузовых автомашин, разрушили 3 моста стратегического назначения, повредили 90 телефонных линий. Кроме того, они взяли в плен 650 гитлеровцев, захватили 100 автомашин, 850 винтовок и автоматов, 50 станковых и ручных пулеметов, 2 орудия[409].

Эти далеко не полные данные об ущербе, причиненном гитлеровским захватчикам, свидетельствуют о том, что советские патриоты вдали от Родины, на французской земле, продолжали самоотверженную борьбу против общего врага Советского Союза и Франции. В эту борьбу внесли свой достойный вклад и наши соотечественники.

18 мая 1945 г. во время специальной торжественной церемонии командующий 16-м военным округом Франции генерал Зеллер от имени военного министра республики высоко оценил подвиг «всех советских граждан, присоединившихся к французскому партизанскому движению и принявших участие в борьбе с общим врагом». Обращаясь к бойцам полка советских партизан, награжденных французским знаменем и «Военным Крестом» с серебряной звездой, он заявил: «Это знамя и этот крест являются свидетельством дружбы французской армии и признательности французского народа за помощь, которую вы оказали в деле освобождения национальной территории. Эта дружба и признательность обращены к вам, присутствующим здесь, но в то же время и к вашим товарищам, которые в других районах Франции боролись, как и вы, а также ко всем павшим в этой борьбе за справедливость на нашей земле, могилам которых будет оказана та же почесть, что и могилам наших солдат, рядом с которыми они спят тем же сном.

Эта дружба и признательность обращены также ко всей великой Красной Армии, которая, истребляя общего врага, в течение 18 месяцев пронесла свои знамена от Волги до Эльбы, от Сталинграда до Берлина»[410].

Автором установлены фамилии 130 белорусских патриотов, сражавшихся с врагом на территории Франции.

Полное отсутствие какой-либо двусторонней связи с родиной значительно осложняло и без того тяжелое положение патриотов, сражавшихся во Франции. Изоляция от родины оказывала на них определенное моральное воздействие. Они не знали о судьбе своих близких и родных, их угнетало сознание того, что на родине их считали погибшими или пропавшими без вести и, что еще хуже, – изменниками и предателями. Можно сказать, что до того момента, когда после окончания войны они вновь вступили на родную землю, многие из них не были уверены в том, знает ли родина об их боевых делах.

Накануне их отъезда на родину в сборных пунктах усердно работали эмиссары, агитировавшие остаться во Франции или же выбрать постоянным местом жительства любую страну Запада. Агитировали умело, пугая ужасами сталинских лагерей (что впоследствии оказалось для многих участников Сопротивления реальным фактом), обещали хорошую жизнь в западных странах: Франции, Англии, США, Канаде, Австралии и др. Но даже страх перед тем, что их ждет на родине, не мог остановить их. Тоска по родине, родным и близким побеждала все страхи и неуверенность в завтрашнем дне. Все они вернулись на родную землю. Вернулись и многие эмигранты, выехавшие во Францию в 1920–1930 гг.

«Для нас слово «Родина» вмещало абсолютно все… Помню, как в сорок пятом мы ехали домой, – вспоминала Людмила

Михайловна Кашичкина. – Я ехала с ранеными в санитарном поезде. Ночью на границе возле Бреста машинист эшелона минут на пять притормозил. Все высыпали из вагонов, даже раненые попросили их снять. Люди целовали землю Отечества, плакали от радости. Пригоршню той земли, взятую с первого придорожного взгорка, я берегу и сейчас. Ну как же не понять это?..»[411] Трагедия многих участников Сопротивления не окончилась с победой. Долгое время их не относили к участникам войны, хотя они имели соответствующие документы и удостоверения бойцов Сопротивления, выданные французским военным командованием и властями. Многие за мужество и отвагу, проявленные в боях, были награждены орденами и медалями Франции. Некоторые из них по возвращении на родину прошли через советские лагеря и ссылки, познали горечь обид, унижений, оскорблений. Другие же долгое время скрывали свое героическое прошлое, молчали о боях на чужой земле.

На вопрос журналиста Алексею Михайловичу Кондратенко, поддерживал ли он связи со своими боевыми французскими товарищами, ветеран ответил: «Если бы я после войны написал письмо во Францию – понимаете, что было бы со мной? Если бы мне пришло письмо из Франции в те годы… Понимаете?»[412] На долгое время наши соотечественники и их боевые французские побратимы потеряли все связи, не переписывались, не встречались друг с другом. Но прошлое не забывали. Помнили о них и во Франции.

«Такое не забывается, – говорил Владимир Данилович Михович. – Все время хотелось посетить места, где воевал, повстречаться с друзьями. Но это стало возможным недавно. Чего греха таить, раньше у нас не очень жаловали таких, как я. Поэтому и не афишировал, что был в Германии, сражался во Франции. Но сейчас многое изменилось. Хочу сказать, что и дома ко мне теперь относятся с вниманием».

В. Д. Михович и его боевой друг и земляк Г. Вакульчик по приглашению французских друзей побывали в городе Неверсе, где когда-то сражались в рядах Сопротивления[413].

Многое пришлось пережить и Петру Васильевичу Феськову. Дорога домой лежала через Париж, где собирались такие же советские люди, воевавшие во Франции или заключенные здесь в лагеря. П. В. Феськова, как и многих его соотечественников, переполняло чувство радости: наконец-то Родина примет своих потерявшихся сынов, вновь можно будет увидеть бескрайние просторы лесов и полей, прикоснуться рукой к березам, босиком пройтись по росе…

Не знал, да и не мог знать П. В. Феськов в то время, что многим советским людям, участвовавшим в борьбе с фашизмом в Западной Европе, не только откажут в праве называться участниками Великой Отечественной войны, но и предъявят страшные, незаслуженные обвинения в измене. Понимать это бывший узник концлагерей и партизан начал с прибытием в родную страну в апреле 1945 г., на перевалочном пункте в Одессе. Там представитель госбезопасности приказал всем содержимое карманов выбросить в костер. П. В. Феськову пришлось бросить в огонь и свое удостоверение бойца Сопротивления. Затем была фильтрация при отделе СМЕРШ 12-й запасной стрелковой дивизии НКВД Приморского края. Фильтрационный лагерь ничем не отличался от трудового. П. В. Феськов в числе тех, кто здесь содержался, ходил за 12 километров на заготовку леса. Поскольку транспорта не было, то обратно тащить этот груз приходилось на своих плечах.