А еще работа вне офиса растягивает рабочее время в бесконечность. Но вам об этом лучше не знать.

— В целом не вижу препятствий, — согласовал наше предложение Илья Алексеевич. — Это все нюансы?

— Есть еще один чисто формальный момент, — улыбнулся я. — Мы хотим подписать с вашей компанией в целом и всеми предоставленными сотрудниками в частности соглашения о неразглашении. А также о том, что все результаты работ принадлежат нашей компании. Все-таки у нас сфера интеллектуальной собственности…

У Лобачевского-старшего на мгновение глаза хищно сощурились, а затем он коротко хохотнул:

— А Нарышкин был прав, ты очень умный парень! Это мне на самом деле нравится даже больше вашей безумной идеи, — заявил боярин. — Так что, когда вы прогорите, я с удовольствием возьму вас обоих на работу. У Василисы высокие профессиональные качества, а у вас, Александр, задатки прекрасного управленца.

Корсакова возмущенно вспыхнула, но промолчала. Я же вежливо улыбнулся: становитесь в очередь, Илья Алексеевич.

Куда только деваться от этих щедрых предложений, ума не приложу.

— Мы направим вам проекты документов завтра до обеда, — пообещал Андрей, прощаясь с нами в холле и негромко добавил: — Не принимайте близко к сердцу слова отца. Он много интересных проектов на своем веку повидал, но почти никто не выжил.

— Мы его удивим, — пообещал я.

— Уф-ф-ф! — шумно выдохнула Василиса, едва мы оказались на улице.

— Да, денек был напряженный, — согласился я. — Не хочешь поужинать? Я последний раз ел на завтраке в университете.

— С удовольствием, — улыбнулась Корсакова, и я предложил ей локоть.

Первый шаг к семейному благополучию был сделан, и это стоило отметить.

В этой Москве тоже была Новая Москва. Это был небольшой район высоток из стекла и бетона на набережной, очень напоминающий Москва-сити. Только этажность у зданий была пониже, форма поизящнее, а в центре вместо огромного торгового центра был разбит парк. Полагаю, он должен был быть очень красивым в сезон, но осень уже ободрала большую часть листьев, и только регулярно перестилаемый газон бодро держался в зеленом цвете.

В местных реалиях это был проект фракции Промышленников, которым хотелось козырять перед иностранными коллегами свежими креативными решениями. В целом, этот вариант небоскребов мне нравится больше того, да и внутри было как-то поуютнее. Возможно, сказывалось личное отношение владельцев башен — они регулярно наведывались на стройку и раздавали люлей нерадивым дизайнерам, архитекторам и рабочим на местах.

В одной из таких башен и располагался ресторан со скромным названием «Высота», куда я и привел Василису. Об этом интересном местечке мне рассказала Мария Нарышкина, как самая активная тусовщица нашей компании.

Ну, или бывшая тусовщица. Тут уж зависит от того, как Меншиков постарается.

— Добрый день, у вас заказан столик? — радостной дежурной улыбкой встретила нас хостесс.

— Да, на имя Александра Мирного, — кивнул я.

Девушка сверилась с планшетом и пригласила нас следовать за ней.

Приехать самому все проверить времени у меня не было, но я успел прощелкать фоточки в интернете. Что мне понравилось у «Высоты», так это интерьер. Все было сдержанно, строго — такой суровый шик. Без давящей бессмысленной роскоши, чем часто грешили местные элитные заведения.

Несмотря на вечер, ресторан был заполнен примерно наполовину — сказывался будний день. Разделения на благородную и неблагородную публику здесь если и было, то очень незаметное глазу. Все-таки сказывалось, что принадлежит квартал вообще и заведение в частности просто богатым людям, а не богатым аристократам.

Столик наш располагался возле окна, и вид открывался потрясающий. Бывал я однажды в свое время на высоких этажах в Сити, так вот праздничный фейерверк в таких местах можно наблюдать сверху вниз.

Темнело сейчас рано, в городе уже зажглись фонари, и контрастная картинка за окном создавала настроение праздника. Впрочем, нам действительно было что праздновать.

Вежливая, строго одетая официантка, принесла нам меню в красивых, тяжелых кожаных обложках и отошла в сторону, ожидая, когда мы будем готовы сделать заказ.

Пролистав несколько плотных страниц, я быстро выбрал себе борщ на утке, стейк с овощами на гриле и баночку черной икры на десерт. Помню, в детстве отец привез из Астрахани черную икру, и это была самая вкусная икра в моей жизни. Ее можно было намазывать, словно масло, на кусок хлеба. Наверное, я такое больше в жизни не пробовал, но дать шанс мажористому ресторану хотелось.

Василиса была более консервативна: салатик, какое-то скучное горячее в буханке хлеба, кусочек шоколадно-миндального торта на десерт.

— Напитки? — уточнила официантка.

— Чай? — как-то неуверенно произнесла Корсакова, заставив меня посмеяться.

— Девушке к десерту чай, да, — произнес я, обращаясь к официантке. — А вообще, нам бы какого-нибудь игристого.

— Мы можем предложить вам вина европейских домов или отечественные, — медленно проговорила девушка, после чего доверительным тоном добавила: — Но европейские вина не советую, от них голова болит. Я бы рекомендовала Коронационное вино от дома Голицына.

— А Абрау-Дюрсо? — уточнил я.

Каюсь, не удержался. Сам я не был большим ценителем игристых вин, но помнится мне, настоящее Абрау было удивительно сносным на вкус.

— Абрау-Дюрсо есть, — кивнула официантка, — но оно дороже.

— А вкуснее ли? — улыбнулся я.

— Оно однозначно более популярно, — склонив голову, ответила девушка.

— Ты как? — обратился я к Корсаковой. — Как насчет отметить сделку?

Василиса молча кивнула. Вид у нее был слегка потерянный и шокированный.

— Ты чего? — спросил я, когда официантка, повторив наш заказ, ушла.

— Чувствую какую-то нереальность происходящего, — призналась Василиса, отвернувшись к окну. — И боюсь.

— Чего? — спросил я, любуясь тонким профилем девушки и выбившейся из прически прядкой, что завернулась в милую кучеряшку и щекотала Василисе щеку.

Корсакова промолчала, продолжая смотреть в окно.

Там, за стеклом, катались машинки, моргали светофоры, все такое маленькое, как будто игрушечное. Когда ты на вершине пищевой цепочки, все проблемы кажутся незначительными, легко решаемыми взмахом карточки. Мне до этой вершины предстояло еще карабкаться и карабкаться, но я же знал, как оно там. И сейчас, сидя в хорошем ресторане, удивлялся одной забавной странности.

Мир был другой, а пейзаж на вершине почти такой же.

— Тебя задели слова Лобачевского? — догадался я.

Василиса медленно кивнула, не поворачиваясь ко мне, будто боясь встретиться взглядом. Я немного помолчал, подбирая слова, потому как фраза «Это сработает, я уже такое видел» не слишком аргументирована.

— Боярин умный мужик, — проговорил я. — Возможно, именно потому, что он увидел перспективу в твоем проекте, Лобачевский захотел пошатнуть твое эмоциональное состояние. В любом случае никто не будет тебе отрубать по пальцу за неудачные попытки. В худшем случае мы просто потеряем немного денег. Инвестиции — это всегда риск, и инвестор в моем лице его принимает.

— Все немного сложнее, — нехотя призналась девушка. — Мне очень нужно добиться финансовой независимости в ближайшее время. Это вопрос моей самостоятельности.

Ох уж эти женщины, все-то им быть сильными и независимыми!

— У тебя все получится, — уверенным тоном произнес я. — Возможно, будет сложнее, чем ты рассчитывала, а что-то вообще пойдет совсем не так, как запланировала. Но, в конечном счете, ты добьешься нужного результата.

Василиса посмотрела на меня с тревогой и сомнением, и я в успокаивающем жесте накрыл лежащие на столе руки девушки своими ладонями.

— Верь мне.

Корсакова медленно кивнула и, кажется, даже немного выдохнула.

Оставшуюся часть ужина мы посвятили обсуждению проекта. Чем больше говорили о работе, тем больше Василиса расслаблялась и воодушевлялась. Все-таки когда делаешь то, что любишь, то, во что веришь, это заряжает энергией.