С новым 1953 годом тебя

поздравляю.

На память Кабанову Анатолию от Ерёминой Валентины.

Медийное воплощение Снегурочки в советское время усиливает ее ритуальную новогоднюю значимость. Стоит лишь упомянуть мультфильм Александры Снежко-Болоцкой (1952) и художественный фильм Павла Кадочникова (1968), чтобы понять, что культ Снегурочки ко второй половине ХХ века окончательно сформировался.

Худ. Комарова С. С Новым годом! М., 1986

Девочка в костюме Снегурочки. Новогодний утренник в детском саду. С. Иваново, Винница. Приблизительно 1973 г. Из деревенского семейного архива. Фото М. Трощило. 2011 г. Деревня Едома Лешуконского района Архангельской области

Вернемся к маленьким девочкам из советских детских садов и школ. Культурная героиня Снегурочки и ее ритуальный двойник сформировали этос современной Снегурочки. Его отличают страстное желание быть взрослой, прекрасной, повелевающей, готовность к соревнованию за это положение и необходимость соответствовать правилам «хорошей девочки». От романтической Снегурочки с ее решимостью «умереть/перестать быть собой ради любви» Снегурочке утренника достается только привлекательность и неосознанная сила красоты. Снегурочка детского утренника не демонстрирует эротизм (мешают возрастной запрет и табу родственных связей с Дедом Морозом). Чувственная валентность минимализирована, но «снежная» природа и ведущая роль делают ее мечтой «хороших девочек». А вот участие в соревновании, упование на чужой выбор и оценку свидетельствуют о готовности отказаться от собственных желаний и эмоций, отдать их «старшему», который и управляет чувствительностью. Центр управления чувствами Снегурочки и ее «термостат» находится вне ее, она готова терпеть ради благ следующего уровня игры.

Инна Веселова. Первое сентября и Последний звонок: принцип ритуальной анфилады

Современная школа вписывает ребенка в социокультурное пространство бюрократического государства. В таком типе государства в отличие от династического королевства действует, по мнению Пьера Бурдьё, особая стратегия социальной динамики – система службы и подготавливающая к ней система образования. «Процесс “дефеодализации” государства сопровождается развитием специфического способа воспроизводства, придающим большое значение школьному образованию. <…> Университеты в Европе появляются в XII веке, но развиваться начинают в XIV веке под натиском правителей. Университеты стали играть существенную роль в формировании служителей государства: и светских, и религиозных. <…> Начался процесс обучения, значительно ускорившийся с основанием городских школ и изобретением типографий в XV–XVI веках».^[166] Образовательные институты, и прежде всего школа, играют в бюрократическом государстве роль социального лифта, обеспечивающего перемещение с низких социальных позиций на более престижные.

Нормы, правила, ценности и хронотоп школы обладают мощным суггестивным потенциалом. В частности, школа занимается производством времени: делит его на сегменты, организует в циклы, назначает начала и концы целых периодов жизни.

В России, где официально начало нового года отмечается по григорианскому календарю 1 января, начало церковного индикта приходится на 1 сентября (по юлианскому календарю, так называемому старому стилю). На этот день – в соответствии с византийской традицией – приходилось начало года в средневековой Руси. Летосчисление от сотворения мира, как и срок начала года, были отменены Петром I в 1699 году: с 1700 года Россия ведет счет времени от Рождества Христова и начинает год с 1 января. «Средневековое» новолетие сохранилось в православном церковном календаре, оно же принято и для школьного учебного года (правда, по новому стилю – в григорианском календаре). Заканчивается учебный год в промежутке между 25 и 30 мая. Таким образом, современная Церковь, а также школа, театры, телевидение ориентируются на средневековое/аграрное сегментирование года, где конец сельскохозяйственных работ отмечал начало нового цикла.

Богданов-Бельский Н.П. У дверей школы. Открытое письмо. Госиздат. М., без г. изд.

Становление школьного хронотопа шло постепенно в течение нескольких столетий. Не существовало общепринятой даты старта школьного обучения. Только в XIX веке отдельными указами начало учебы приурочивалось к 1 сентября в церковно-приходских и земских школах. В 1870-е годы временные пределы школьного года постепенно становились едиными: стали выпускаться стандартные печатные календари для школьных учителей. Однако в сельских школах этот порядок практически не соблюдался: дети крестьянского сословия начинали учиться в зависимости от возраста, климата местности и погодных условий конкретного года. Чем старше были дети, тем большего участия в промыслах и сельхозработах ждали от них родители.^[167] Даже в эпоху формирования советской школы деревенские дети могли задержаться с началом учебы по причине помощи отцу на единоличной полосе или из-за отсутствия достойных штанов.

Было уже 3 сентября 1933 года. С единоличной малой полосы под Косовалом весь урожай ячменя отец сложил, и я укладывал снопы умостились на один воз с креслем, отец и говорит, сейгод, Васька за рожью верно на свои полосы не бывать сколько с приусадебного участка не ахти там намолотится, сусека в клетке незавалишь, навстречу, за малиной в нивы после школы попались мои будущие первоклассники нам с отцем.

Дядя Степа, а что Васька в школу сейгод не пойдет?

– Нет пойду, – ответил я, – только мне Настя Марковская еще недошила штанов из маминой черной юбки, а в этих однозубных в заплатах в каштановой краске не пойду.

4 сентября 1933 года, в штанах из маминой юбки, в холщевое рубашке кубовой окраски с букварем, на против почти через дорогу от своей избы шагнул за порог в первый класс.

Городские гимназии и реальные училища были вольны назначать собственные даты начала учебы (от начала августа до конца сентября). Для городских родителей, не работающих на земле и не ожидающих от детей обязательной помощи в сезонных работах, время начало учебы не было обусловлено аграрными и промысловыми циклами.

Советский социальный проект всеобщей грамотности был обращен к широким массам населения, и в первую очередь «угнетенным» при прежнем порядке сословиям. Школы (от греч. σχολή – досуг, в дореволюционной России они были воскресными, приходскими, земскими, в основном для представителей крестьянства, рабочих), а не гимназия (от греч. γυμνάζω, gymnasion – помещение для гимнастических упражнений, специальное место для физического, а потом и общего образования) стали основной моделью образовательного института. В наследство от образовательных институтов для низших сословий советской трудовой школе досталось аграрное летосчисление. Осуществление масштабного проекта ликвидации безграмотности и обеспечения обязательного начального образования для взрослых и всех детей школьного возраста (в 1930 году в СССР был введен принцип всеобщего обязательного бесплатного образования) стало возможным при строгом государственном контроле и стандартизации обучения. Такого рода контроль сказался на унификации даты начала учебного года. Школьники в советских школах, особенно в городах, к концу тридцатых годов начинали учебу в один день – 1 сентября.