Гриф высунулся из кунга, пошарил взглядом в траве, заметил оброненный пистолет, спрыгнул. Присел на корточки, подобрал оружие, отщелкнул обойму, с сожалением отметил ее пустоту, вставил обратно, убрал пистолет в карман. Затем еще раз осмотрелся. На примятой траве увидел бурые пятна и засохшую слизь. «Значит попал», - подумал Гриф и вернул взгляд на Алексея. Там ничего не изменилось, если не считать того, что пес загнул его ногу назад, а брючина возле пасти потемнела.

Сталкер вынул нож и быстрым шагом направился к парню. Тварь услышала его приближение, вся напряглась, скосила выкатившиеся глаза. От яростных рыков ее тело содрогалось. Когти царапали землю, шерсть на холке вздыбилась, но, тем не менее, добычу не выпускала. Гриф отметил ее худобу. Ребра, позвоночник, крестец, отчетливо пропечатывались сквозь сухую, лезшую клоками шкуру.

В один прыжок сталкер сократил дистанцию и оседлал ее. Коленом придавил голову к земле, вставил нож в ухо, крепко зажал в кулаке, а другой рукой ударил сверху, вгоняя лезвие в мозг. Доведенный голодом до исступления и отчаяния пес так и не разжал челюсти. Их потом Грифу пришлось разжимать стволом ТТ, орудовать, как фомкой и сломать при этом несколько зубов. Он стоял над трупом собаки, убирал окровавленный пистолет и думал, как же он голоден. Но даже будь у него спички, не стал бы набивать живот всякой гадостью. Пока еще есть силы, а там бес его знает, как повернется. Куда больше Грифа мучила жажда. Он уже ощущал последствия обезвоживания: непроходящая утомляемость, слабость, тяжесть в голове, замутненность сознания.

Он не осмотрел рану на голени и не пытался остановить кровь. Рывком поднял Алексея за шиворот, провел вдоль стены и затолкал в прихожую штаба. Там уткнул носом в угол и оставил жать. Сам осторожно, постоянно оглядываясь, направился к хозяйственной постройке, где среди гниющих досок и осколков шифера, поросших желтым сочащимся пахучей жидкостью мхом, раньше заметил обломок штыковой лопаты.

Лишившись боеприпасов, Гриф решил обзавестись оружием поувесистей ножа. Полотно лопаты с обломанным черенком под самую тулейку вполне годилось для этого. Ржавую ее предстояло очистить и заточить.

Чтобы не привлекать ненужного внимания, с обломком силикатного кирпича и лопатой сталкер забрался в кунг и плотно запер дверь. Но прежде поставил Алексея к обшарпанной стене штаба, рядом с мертвым псом. Гриф упорно оттачивал металлическую грань. Время от времени проверял большим пальцем остроту «лезвия» и посматривал на «манка».

Когда, наконец, лопата превратилась в топорик и повисла через плечо на куске провода, Гриф выбрался из кунга. Он отвязал от Алексея полевку, распустил в одну нитку, связал концы и снова нацепил поводок на парня. Теперь он был готов выступать.

Гриф направлял Алексея в нужном направлении и шел следом. Если на векторе движения возникали подозрения, сталкер дергал за провод, останавливая тральщика, подходил, задавал новый курс поворотом за плечи и тычком в спину благословлял на путь жертвенный. Гриф старался идти по опушке чахлого леса, где в случае опасности со стороны пустоши, тянувшейся слева на многие километры, можно было укрыться в зарослях. И, наоборот, заметить ее со стороны зарослей.

Они не прошли и километра, когда утомленный взгляд Грифа вычленил среди корявых ветвей и стволов плавные серые формы. Страх разрядом прошил тело, а в следующее мгновение он уже прятался за деревом, прижимая к груди «топорик». Он не забыл дернуть за провод.

Понурившись, с подсыхающей кровью на рваной брючине, Алексей стоял ни сном, ни духом, не понимал ситуацию и ту роль, которую в ней играл. Теперь из пусть примитивного, но все же детектора, он вновь превратился в приманку, а если еще учесть, что нес на себе карту и был чернильницей, то в какой-то степени выполнял и функцию ПДА.

Гриф осторожно выглянул из-за дерева. Лупырь то ли спал, то ли был чем-то занят. Он оставался неподвижным, подозрительно долго. Понаблюдав, с минуту, сталкер подкрался со спины, держа наготове заточенную лопату. Не очень-то удивился, обнаружив повисшего на ветвях мертвого мутанта. Передняя часть бедра и ягодица были обглоданы до кости, но не это его убило. Сталкер знал, куда надо посмотреть и обошел дерево. Присел, опасливо заглянул в глаза. Две огромные полусферы размером с суповую тарелку потускнели, стали матовыми. На них налип пух, сухие травинки. По правому глазу ползало какое-то насекомое. Левый глаз был словно сдувшийся. Пули легли кучно, близко к тонкой переносице, из ран сочилась серая слизь. Гриф отметил невероятную худобу существа, вспомнил изможденного слепого пса, а еще раньше поджарую тощую гончую с длинной шеей и обозвал эти места «Голодными землями».

Они снова шли. До истечения день дважды подарил Грифу удачу. Первый раз ему повезло, когда среди зарослей, отдаленно напоминающих папоротник, он увидел клочок низкорослой «крапивки». Попробовав на вкус вытянутый, бархатистый лист, сталкер убедился, что это именно то, о чем и мечтать не мог.

А второй раз повезло, когда слегка одурманенный психотропной травой, споткнулся о торчащую из земли огромную шишку, что конечно только формой напоминало таковую, а на самом деле было ничем иным, как «аквой». Выкопав плод размером с кочан, Гриф рассек его на четыре части. Выковырял сочную сердцевину и долго с удовольствием жевал, сглатывая кисловатую влагу и сплевывая волокна.

Немного утолив жажду, сталкер подошел к Алексею, сунул под нос сочащуюся мякоть: «Будешь?». - Подержал некоторое время, затем с равнодушным видом проговорил: «Как хочешь», - впился зубами в угощенье.

Солнце клонилось к закату. Сталкер спешил пройти, как можно больше до темноты, шагал широко, то и дело, подталкивая безмозглого тихохода.

Внимание привлекли две глубокие, широкие борозды, поросшие травой. Гусеничный след выбирался из леса и уходил в поле. Если бы не колея, сталкер ни за что бы не заметил в сумерках черный плоский, напоминающий клопа, бугорок. Гриф смотрел и думал: стоит ли туда идти? Если судить по заросшему следу, оставлен он никак не меньше года назад. Любопытство, конечно, его разбирало, но он подходил к проблеме с практической стороны. Наступающий вечер - не лучшее время для экскурсий. До транспорта никак не меньше пятисот метров, а это время, силы, открытая местность. И что ждет в конце пути? Радиоактивный металлолом?

Гриф всматривался в неподвижный бугорок и гадал, что же там такое ржавеет? Он решил не ходить, заночевать в лесу, не сильно удаляясь от опушки, а утром снова об этом подумать.

Сталкер устроился на ночевку под поваленным деревом, оставив Алексей часовым на коротком поводке. Поутру выбрался из схрона, обошел парня кругом и, не обнаружив новых повреждений, счел, что ночь прошла безмятежно.

В животе заурчало. Сталкер поморщился и сглотнул. В голове как-то сами собой всплывали картинки с тушенкой, галетами, джемом, кашами, которые он может найти в транспорте. Гриф отгонял навязчивые видения одним взмахом указателя, где в черной треугольной рамке на желтом фоне распластался значок радиационного заражения. А как насчет оружия? Карт? Защитных средств? Аптечек? Гриф знал, что это лишь домыслы и постарался перестать подогревать любопытство, которое в конечном итоге все же победило.

Пожевав кислые волокна, он направил Алексея по колее. Отпустил поводок на всю длину и шел позади метрах в семи. На открытой местности сталкер чувствовал себя неуютно. Интуитивно вжимал голову в плечи и пригибался, стараясь тем самым выглядеть менее заметным. Ну, а Алексею было все ровно. Он шел, не поднимая головы, спотыкаясь, неспешно ворочая ногами, время от времени получая в спину ускоряющие тычки.

Чем ближе подходили к замершему на веки транспорту, тем сильнее сталкера разбирало любопытство. Очертания машины показались знакомыми. Подобного приземистого клопа он видел однажды на железнодорожной платформе в разгрузочном терминале «Нейтрино». Научно - исследовательский танк, как узнал позже от лаборанта Ромчика, которому сдавал хабар. В зоне мало кто может позволить себе подобное. Вот их база может и европейские партнеры на «Корвиджите» могут. Ромчик говорил еще о чем-то редкостно - уникальном, но Гриф не запомнил. Он только вернулся с рейда, ночь не спал. Все его мысли в тот момент были заняты, тугриками, жратвой и сном.