Неразговорчивая, уставшая, безразличная, чем-то напомнила Константу.

Не знали, что говорить, про наше положение молчали. Вероятно, она в скором времени попадет в руки тех, кто пытался ее захватить. Ей все равно.

— Вы работаете на Гамбино?

Черт бы побрал этот мир, если знаю, кто этот Гамбино. Покачал головой в ответ.

— О. Понятно.

Погрустнела. Ириска смела предположить, что Гамбино — те, кто до этого давал ей защиту. Благородный царенатский род, правозащитники и оппозиционеры.

Не самые приятные люди, если верить заголовкам газет.

— Тогда на Жамбию?

Жаб тоже никаких не знал. Пора было прояснить.

— Ни на тех, ни на других, ни на третьих. Сами на себя.

Она понимающе кивнула, поправила выбившуюся непослушную челку. Черные словно смоль волосы, красные будто налитые кровью зрачки глаз.

Ириска бесстыдно проводила осмотр, сканировала: девочка без внешних и внутренних повреждений. А вот что касалось ментальных…

— Хотите за меня выкуп? Много? — спрашивала как будто из любопытства. Ната поделилась: слухи в сети Царената утверждали, что принцессу минимум трижды похищали.

Переходила из рук в руки то одной политической партии, то другой. Игрушка больших людей с самого детства…

Решил говорить правду.

— Слушай, Кьяра, мы из другой страны. Знаешь что-то про Россию?

— Это страна рабов. Вы рабы?

Облила категоричностью с ног до головы. Увидев наше замешательство, объяснилась:

— Гамбино говорили, что Россия почти побеждена. И все мечтают стать там рабами. Даже оппозиция не желала видеть в нас людей. — У меня была серво из России, Маша. Она мне нравилась. Вы серво и отведете меня к своим хозяевам?

Девочка села на ствол поваленного сгнившего дерева. Небрежно и с отвращением смахнула россыпь муравьев, спешивших запрыгнуть на ее колготки. И не понимала, кто мы такие.

Покачал головой.

— Нет, Кьяра. Мы не серво, у нас нет хозяев.

— Разве так бывает? Ваньячи говорили, что все остальные страны населены рабами. И в школе.

Новое имя. Словно желала перечислить всех, в чьих руках успела побывать.

Если их этому учат с самого детства, понятно отношение. И ведь не первый день длится — годами, десятилетиями. Вот о чем говорил Ерохин, называя обманутым народом.

Посмотрел в глаза малышки, она смотрела на нас без ужаса. Вокруг нее годами лилась кровь, но всякий раз она оставалась невредима. Словно писаная торба. Отбоялась свое еще в глубоком детстве.

— Макс, неужели… неужели так может быть? — Ната щурилась, спрашивала через Ириску. Не могла поверить в столь циничное отношение к людям.

Бывает, еще и не так, но промолчал, выдохнул.

— А ты не хотела бы посмотреть на Россию своими глазами?

— Там скучно. Только рабы.

— А может, те, кто говорил, что там рабы, нагло врали?

Она собиралась возразить, но передумала. Предложение показалось ей свежим и достойным внимания.

Бедный ребенок.

Ната погрузилась с головой в собственные размышления. Выудила из кармана шоколадный батончик, протянула малышке. Та потянулась к угощению, но боязливо убрала руку.

— Это шоколад. Он вредный. Он убивает.

— Думаешь? — улыбнулась, подала пример. Вгрызлась зубами в сладкую, ароматную плоть батончика. Ната ела как в рекламе, самому захотелось.

Показав, что с ней все в порядке, инфо-фея повторила попытку. На этот раз Кьяра не устояла. Чуть не лопнула от удивления, едва попробовав.

— Вкусно. А есть еще?

— Если тебе врали насчет шоколада, может, насчет другого тоже могли обмануть? — Ната отвечала вопросом на вопрос. Царенатская принцесса задумалась.

— Ната, развлекаешься? Дразнишь? — спросил через нейро переговорник. Инфо-фея покачала головой.

— Склоняю на нашу сторону. Ты же видишь, она как пластилин. И глубоко сама не своя.

Последнее точно: девчонка всегда была чьей-то. Привыкла слушать, что говорят. А был ли выбор?

«То, что там, зовется свободой, здесь хуже любого рабства» — голос Бейки ненавязчиво мурлыкнул из памяти. Вот уж воистину…

— Может, сможем выйти при помощи нее? Прикажет войскам отойти? — Ната плавала в святой наивности. Как будто не поняла.

— Уверена, что за всю жизнь хоть кто-то послушал ее слова? Она инструмент. Им пользуются, не прислушиваются.

Инфо-фее ответить было нечем.

Поисковики не спешили. Вертолет, что расплескал по округе микроботов, оказался единственным, кто хоть что-то делал. Я ждал уйму разведывательных дронов, патрули шагоходов, перекрытые дороги.

— Про нас ничего не пишут?

Ната проверила. Сеть хранила молчание о дерзком похищении. Как и о дерзком нападении своих на своих.

Идея.

— Кьяра, а то что случилось, помнишь? — спросил, девочка перевела на меня недоуменный взгляд. Пояснил: — Стрельба, взрывы… чародеи в охране?

— Помню. Но они всегда меняются с одних на других. Дерутся меж собой.

Как будто сознательно избегала слова «убивают». Подбоченилась, заинтересовалась.

— А что?

— Часто такое случается?

Задумалась. Посмотрела, будто вопрошая, что такое это мое «часто»? И все же ответила.

— Раз в два-три месяца. Иногда не дерутся, просто… обмениваются. Они меня учат быть послушной, каждый на свой лад. Учат выступать, я не знаю зачем…

Готовили для объявления народу, копили силы, средства, а может, просто плавали в розовых мечтах, что все получится, стоит объявить принцессу на трон.

— Вы тоже будете учить?

Стыдно признать, об этом и думал. Решил не врать: путь честности лучше политических интриг. Никогда не был силен в последних…

— Слушай, Кьяра. Давай договоримся: ты съездишь с нами в Россию. Увидишь там людей, не рабов. Сделаешь выводы. Знаешь, кто ты?

Она закатила глаза, будто пытаясь вспомнить. Почти видел, как малышка перебирает варианты ответов.

Человек? Девочка? Царенатка? Остановила выбор на правильном.

— Принцесса Царената?

Кивнул.

— Возможно. В будущем от тебя будет зависеть много… людей. Их судьбы, жизни.

Она слышала, что говорю, тысячу раз и не верила. С малых лет ей не позволяли сделать ни одного выбора.

Собирался подарить ей эту возможность.

— Поступим так. Хочешь в Россию — пошли с нами. Нет — мы выведем тебя к… к людям Царената. Идет?

— Макс, что ты делаешь? — теперь уже не понимала Ната. Объясню позже.

— Идет? — повторил вопрос, протянул оттопыренный мизинчик. Детский договор. Кьяра прищурилась, никто никогда не спрашивал ее мнения. Не давал возможности решать.

Сейчас боялась. Протянула мизинец в ответ инстинктивно, неосознанно…

Кто из нас услышал шепот шин по дороге первым? Как будто все трое разом.

Карсиры-патрульные со стороны Садовой зоны. Искали нас? Было непохоже.

— Дорога открыта? — спросил у Наты, та прошерстила последние новости. По всему выходило, что так.

Бойцы-предатели не спешили, сбавили скорость. Смотрел за ними с пригорка. Бронемобиль выкатился на обочину, прежде чем остановиться.

Вышедший водитель осмотрелся по сторонам, словно кого-то искал. Привалился спиной к борту, повелительно сложил руки на груди. Будто все прячущиеся в лесу диверсанты сами должны выползти пред его светлым ликом.

Ириска вздрогнула, что от укола, пришедший сигнал был неожиданностью. Незнакомец.

— Видите машину, сержант Потапов?

— Вы кто?

— Друг. Позвольте все объяснения потом. Но, дабы растопить лед недоверия — Влада. Это имя говорит вам о чем-то? Если да, если помните, какое выдали ей задание сегодняшним утром, прошу к автомобилю. И не убивайте водителя. Это наш человек.

Переглянулись с Натой. В глазах инфо-феи вопрос — доверяю?

Нет, но это не повод отказываться от возможности захватить автомобиль.

Словно в доказательство добрых намерений, карсир, даже не видя нас, поднял руки. Безоружен, пустая кобура, пустые ножны. Блестел на солнце полированный карсирский символ.