Талер удивленно приподнял бровь и многозначительно хмыкнул, а Ройс засмеялся и протянул руки к корсету Оливии.

– У, люблю норовистых!

– Погоди, Ройс, – сказал сероглазый. Талер. – Похоже, нам сегодня действительно повезло. И если этот сморчок и вправду его сраная светлость герцог, то нам надо сначала хорошенько подумать. И если подумать правильно, то до конца своих дней и я, и ты, и наши парни будем спать на белых простынях и лапать самых красивых шлюх, словно благородные господа.

– Выкуп? – белозубо усмехнулся смуглый Ройс.

– И не один. Потому что она и вправду невеста. И что-то я такое слышал в таверне по поводу скорой свадьбы, о которой объявлено и на которую собираются прибыть высокие и очень важные гости. Чуть ли не сам король. Да, сморчок?

Талер пнул носком сапога герцога, который злобно зыркал на него с земли. Его светлость растерял всю свою степенность и важность, и теперь было видно, насколько он жалок и мерзок. Парик съехал набок, губы тряслись от ярости и страха, на щеке пыльный отпечаток. Униженный жених даже не думал схватиться за кинжал, который висел у него бедре.

– Да как ты смеешь, деревенщина…

– Я? – Талер иронично приподнял бровь, вздохнул и срезал с герцога ножны, вместе с оружием. – Ну какая из меня деревенщина? Я городской паренек, ваша светлость. И потому хорошо разбираю, кто и чего стоит. Один твой камзол будет кормить нас всю зиму, я уж не говорю про содержимое этих сундуков, а также стоимость кареты и лошадей. Но куда дороже стоишь ты сам, герцог Арчибальд. А еще больше стоят твои честь и невеста. И неважно, что ты тут ее жамкал по дороге за всякое. Экий ты старый козел-греховодник! Хотя она такая хорошенькая, могу понять. Да и о свадьбе объявлено всем. Важные гости уже седлают коней. А тут неприятность такая – мы. И что делать? Свадьба под угрозой, репутация гибнет… Какие-то немытые деревенщины портят такому большому человеку все планы.

Общий хохот поддержал слова разбойника.

– Я готов заплатить! – выдавил из себя герцог, понимая, к чему ведет Талер. – Сколько вам, ублюдкам, надо?!

– Много, но ты не обеднеешь, – хрипло засмеялся Ройс, запрокинув голову. – Но нам надо подумать, сколько взять с такого жирного борова. Поэтому отрывай свою задницу от земли и шагай вперед. Сегодня ночью вы будете гостить у Лесного братства.

Он легко подхватил Оливию под локоть и поставил на ноги.

Только сейчас баронесса поняла, насколько высок этот разбойник: Оливия едва доставала макушкой до его плеча, а вздумай она обхватить широкое предплечье – не хватило бы и обеих ладоней.

– Вперед, дорогая баронесса, – Ройс подобрал фату с земли, скомкал ее, сунул Оливии в руки, потом кивнул на едва заметную тропку. – Шагай. Вот уж не думал, что у благородных девиц такие аппетитные титьки бывают. Прям загляденье. Может, покажешь еще разок, не все ж этому хмырю тебя лапать?

Оливия всхлипнула и плотнее прижала к себе фату, а разбойник снова хрипло рассмеялся и отвесил издевательский поклон, пропуская ее вперед.

Идти пришлось больше часа. Легкие туфельки Оливии истрепались и разошлись по швам – они были предназначены для паркета, а не для мха, земли и торчащих корней.

Разбойничий лагерь прятался в самой чащобе, на укрытой под ветвями огромных дубов поляне.

Точнее, внизу были шалаши и палатки, а основной лагерь располагался на дубах – на огромные нижние ветки опирались легкие дощатые постройки, с занавешенными тряпками окошками.

Породистых лошадей, выпряженных из герцогских повозок, увели куда-то подальше в лес. Наверно, к утру их уже перекуют, перекрасят и отправят на столичный рынок.

Служанок, лакеев и кучеров загнали в большую железную клетку, стоящую посреди поляны.

Золоченую карету поставили рядом с самым огромным стволом дуба, по которому вверх уходили ступени, ведущие в самый большой дом на дереве.

Следуя указаниям бандитов, Оливия вскарабкалась по ступенькам и оказалась наверху, на дощатом настиле. Ройс отодвинул загораживающую вход занавесь, пропуская Оливию внутрь.

Бандитское логово выглядело неплохо, и пахло тут зеленой листвой, едой, дымом и сеном.

Просторная комната. В одном углу топилась небольшая печь, на которой стоял глиняный горшок со снедью, в другом располагался низкий широкий топчан с соломенным матрасом и шкурами. Два крепких табурета, пара окованных медью сундуков, да плотные занавеси из шкур, закрывающие вход в другую комнату и выход из этой.

– Садись, красотка, чего застыла? – Ройс повелительно указал Оливии на топчан, и она покорно села, а потом тихонько отодвинулась в самый угол, прекрасно понимая, что ее это не спасет.

Стянула с ног порванные в клочья туфли. Свадебное платье после лесной прогулки еще держалось – материал был крепким, но подол был черным от грязи.

Следом в логово поднялся Талер, который волок за собой за шкирку герцога.

За время пути герцог подрастерял спесь и теперь был серым от страха. Видимо, осознал, чем грозит ему плен.

– Ну что ж, самые ценные пташки у нас тут. Внизу осталась мелочь, – сказал Ройс, когда Талер усадил пленника на табурет. – Осталось решить, что с вами делать.

– За мою жизнь заплатят, – быстро проговорил герцог. – Много заплатят. Я дальний королевский родич. Это будет выгодная сделка. И отмечу отдельно, что за целого и невредимого заплатят куда больше.

Талер усмехнулся, нагло и уверенно, и прищурил серые глаза:

– Да что ты говоришь? А я вот слышал, что за твою шкуру родичи не дадут и ломаного гроша. Что ты так достал всех своей скупостью и нравоучениями, что любой твой родственник готов доплатить сверху, лишь бы ты пропал в наших лесах навеки. Наследника-то у тебя нет, верно, герцог? Ты ж поэтому к барону поехал. Выбрал невесту победнее да покрасивше, чтоб ей брюхо набить и тем самым обезопасить себя от парочки племянников, которые спят и видят твою могилу.

Герцог бросил на разбойника ненавидящий взгляд. Оливия слушала и понимала – Талер не врет. Все так. И замуж ее герцог позвал только для того, чтобы она родила ему наследника. Ну и развлечься, ведь если даже разбойники говорят, что она хороша собой – значит, это действительно так.

А вот если у нее не выйдет зачать наследника… Оливия с ужасом осознала, что в этом случае Арчибальд избавится от нее – тихо и быстро. И тогда она точно никогда не увидит родного замка. И участь ее будет такой же страшной, как и гибель от рук разбойников.

– Значит, верно говорю, – усмехнулся Талер и небрежно перетянул каштановые волосы кожаным шнурком, чтоб не мешали. Достал из-за пояса нож, опробовал остроту лезвия и продолжил: – Так что ты, светлость, не стоишь даже сотни золотых. Вернее, твои племянники накинут нам тысчонку, чтобы ты так и остался среди этих дубов. А вот твоя невестушка…

Оливия подобралась, понимая, что следующие слова решат ее судьбу.

– Ты ведь трепло, светлость… Всей округе объявил, кого берешь в жены. Невеста-то древнего рода. Де Солей в наших краях знают и помнят. Правда, папашка у этой птички – неудачник и пьяница, зато деды и прадеды гуляли по лесам так, что до сих пор аукается, а в половине деревень и сейчас рождаются беловолосые детишки. Ты ж знал, кого в невесты брать, гриб сморщенный! Так громко об этом на рынках кумушки трещали, что даже до нас дошло. Уж на что мы в глуши и дикие. Мол, наш добрейший герцог берет себе дочку пьяницы де Соля, и его величество король лично этот брак благословляет. Ты ведь вправду Оливия де Соль? – спросил Талер.

Оливия кивнула.

– Докажи. Как звали твоего прадеда, который построил крепость в Синих горах?

– Тэнвуд де Соль Третий, – Оливия ответила сразу, без раздумий. – И разбил войско барона Сидара в битве у реки.

Талер посмотрел на нее задумчиво и покивал:

– Похоже, что не врешь. Ну тогда порешим так. Ты, герцог, возьмешь одну лошадь, флягу с водой и пару лепешек. И поедешь к себе. За деньгами. Большими деньгами. Тридцать тысяч золотом. Уж где ты их возьмешь – украдешь, одолжишь, выманишь обманом – нам плевать. Но через три дня на развилке торного пути, между деревней Горнянкой и Красным погостом тебя будут ждать. Отдашь деньги – получишь свою невесту обратно. Целой и невредимой. Задержишься на день… Сам понимаешь, такая красивая куколка среди такого грубого общества… Всякое может произойти. Задержишься дольше – понимаешь, что будет, да?