Оливия вздохнула, оглянулась на родные двери. Сколько она не увидит их? Год? Пять лет? Десять?

Из кареты раздалось нетерпеливое покашливание. Жених давал понять, что его терпение на исходе.

– Счастья тебе, дорогая моя, – пожелал отец.

Оливия кивнула, дождалась, пока служанка подхватит шлейф платья, и села в карету. Стоило двери захлопнуться, а на крышу упасть первым зернам и ромашкам, которыми на прощание посыпали процессию слуги, как герцог нетерпеливо стукнул в стенку кучеру, приказывая трогать.

– Как это утомительно, – пожаловался он. – Кто только придумал, что жених должен сам кататься за невестой! В соседнем государстве все решается куда проще. Сваты забирают невесту, и не нужно тащиться за тридевять земель самому. Впрочем, за такой милой куколкой можно и лично…

Оливия только скромно опустила глаза, но успела заметить, каким масляным взглядом герцог пялился на ее высокую грудь в вырезе платья. Мужчинам позволялось многое, но кровь все равно прилила к щекам.

Будущая свадьба страшила Оливию, а брачная ночь – тем более. Из-за смерти матушки некому было дать юной невесте наставления, а монахиня, которая нянчилась с Оливией, сама ничего о супружестве не знала. И только твердила, что жена должна во всем слушаться мужа, да творила крестные знамения.

Кухонные девки и прислужницы болтали всякое, но стоило только рядом появиться Оливии, как они умолкали и краснели.

Неизвестность пугала, но спрашивать о том, что будет, у герцога было еще страшнее. Да и не пристало порядочной девушке знать о таком до срока.

В конце концов, подумала Оливия, все выходят замуж и рожают детей, значит, ничего особо жуткого тут нет.

И богатая жизнь в большом замке представлялась куда как более интересной, чем прозябание в маленьком поместье на окраине страны.

Про замок герцога рассказывали многое. В основном купцы, что были там проездом. И все сходились на том, что такие богатства есть не у каждого, а некоторые шепотом продолжали, что замок будет побогаче королевского, жаль только хозяин у него так себе – больно любит спускать золото на охотничьих собак и прочие развлечения. Про “прочие” говорили тихо и с оглядкой на Оливию, хотя та не понимала, о чем они.

Но скоро все это: и герцогский замок, и земли – станет принадлежать Оливии по праву. А уж когда она родит наследника…

– По приезду будет венчание. В тот же день. А празднования отложены на потом. Приглашены многие важные люди, в том числе королевский племянник. Я надеюсь на ваше благоразумие, моя милая Оливия. Вы молоды, красивы, невинны – пока еще – и должны показать себя настоящей леди, – сказал герцог уже к вечеру, когда Оливия подумала, что будут они ехать в молчании все время.

Кавалькада за это время делала две остановки – на обед и на переправу через разлившийся ручей. Оливия из кареты выходила лишь раз – служанки накрыли для нее отдельный столик с едой. Но остановки были краткими, а все остальное время она ехала в одной карете с будущим мужем, который то скучающе пялился в окно, то поглядывал на нее, как батюшка на бутылку с вином.

– Я постараюсь, ваша светлость.

Оливия боялась сказать лишнее, поэтому говорила мало и осторожно. Герцог вызывал в ней странное чувство. С одной стороны, ей следовало уважать его и почитать, как своего будущего мужа, с другой – что-то внутри подсказывало: перед ней не самый хороший человек. И все прегрешения батюшки по сравнению с грехами герцога покажутся детскими шалостями.

– Постарайся, обязательно постарайся. Иначе мне придется проучить тебя, – неприятно улыбнулся герцог, неожиданно отбрасывая приличия и переходя на “ты”. – Будь любезна с королевским родичем, и если он захочет чего такого – не отказывай, да? Впрочем, откуда тебе знать, чего он захочет? Воспитана монашками, вокруг только крестьяне да овцы. Не бери в свою хорошенькую головку – я всему научу. Чертовы обычаи, приходится терять время, вместо того, чтобы начать обучение прямо сейчас. А ведь такая хорошенькая кобылка. Так бы и взнуздал!

Герцог пересел ближе, поднял фату, прикрывающую лицо невесты, и по-хозяйски ущипнул ее за щеку.

Оливия ойкнула. Щипок был неприятным, а пальцы у герцога холодные и липкие.

– Очень хорошенькая кобылка, – повторил он. – Породистая. И жеребята будут что надо. А уж какое веселье мы устроим в замке. У меня есть две прехорошенькие знакомые из горожанок…

– Ваша светлость, я прошу вас, не надо! – это было неучтиво и неправильно, но герцог выходил за грани приличий.

Однако он и не подумал прекратить, а жадно облапал ее за грудь и вжал в мягкий диванчик кареты. Обдал тяжелым дыханием.

– Такая спелая, – жадно прошептал он и ткнулся жирными губами ей в шею. – Так жаль времени. Я бы объездил тебя уже пару разиков. Глядишь, к венчанию ты бы была уже готова. А там и для королевского родича расстаралась бы. А то жмешься, как монашка… Давай, моя милая, приподними подол. Хочу посмотреть на твои хорошенькие ножки. А там и повыше погляжу. И потрогаю. Такой сладкий пирожок.

Оливия замерла, как птичка, попавшая в силок.

Теперь герцог вызывал отвращение. Его голос, его манеры, его липкий взгляд и жадные руки.

Как она ни пыталась приучить себя к мысли, что это ее будущий супруг и она обязана почитать его… Но то, что он говорил… И про своих подружек-горожанок, и про королевского родича! Она же его невеста и даст согласие на брак перед богом!

А герцог, этот ужасный человек!

Господи помилуй, он собирается подложить ее этому приезжему племяннику короля! Под чужого мужчину собственную супругу! Позор!

И главное, она абсолютно бессильна!

Оливия прикусила пухлые губы. Чтобы не закричать, потому что рука герцога по-хозяйски проникла под юбку и погладила бедро, а потом двинулась наверх. Ткнула грубо пальцами между ног и ловко раздвинула бедра.

– Нет! Ваша светлость! Нельзя!

Что же делать?!

Позвать на помощь? Но кто ей поможет? Охране платит Арчибальд, они даже не подумают заглянуть в карету.

А слуги? Слуги все равно не помогут, только потом будут потешаться над новой хозяйкой. Мол, хозяин захотел взять, что ему причитается, и в своем праве. Но что-то нужно было делать! Потому что отвращение к герцогу побеждало внутри желание остаться правильной девушкой!

– Ваша светлость, перестаньте! Не позорьте себя, – Оливия наконец нашла слова для возражений. – Знатность вашего рода… Невеста должна быть невинной!

– К дьяволу мой род и твою невинность! Все будет честь по чести – свадьба, пир, платья. Давай, персик, не жмись, облегчи мои страдания! – продолжил напирать герцог. – Нам предстоит такая долгая дорога, а ты пахнешь так сладенько, и уверен, что там… – герцог прихватил ее за бедро сильнее и двинул рукой вверх, сминая толстую ткань, – там для меня все готово. И ты уже вся мокренькая. Святой отец – мой давний приятель. А с брачными простынями мы что-нибудь придумаем. Подумаешь, невидаль… Зато дорога вмиг станет нескучной. Научу тебя парочке фокусов.

Герцог навалился на Оливию, жамкая ее грудь через плотный корсет, а потом впился губами в аппетитное полукружие. Глаза у него стали совсем мерзко-масляные, а дыхание хриплым и тяжелым.

– Нет, до венца нам нельзя, ваша светлость! Я порядочная девушка! Вы, как жених, давший слово моему отцу, клялись доставить меня к аналою нетронутой! Прекратите! – Оливия плакала, тонкие дорожки слез пролегли по ее щекам, но герцог ее не слышал – наваливался сильнее и уже раздвинул ногой ее плотно сомкнутые колени. Лопнула тесемка на корсете, прическа растрепалась.

От ужаса Оливия обмерла, как дикий зверек от грозы. Она не знала, что делать: с одной стороны, герцог и так получит ее после алтаря и венчания, с другой – неприязнь к этому человеку с жирными губами и жадными руками пересиливала чувство долга. Единственное, что она знала точно – жених будил в ней только отвращение и ни капли любви.

– Прекратите! – не крик, а шепот.