Собравшиеся поворачиваются, вскидывают головы, возмущенно гудят. Поднимается Эйзер Гискон:

— Леон, ну наконец-то! Он исчез. Просто растворился в воздухе…

Не усиленный динамиками, его голос тонет в гомоне, приходится рявкнуть:

— Всем оставаться на местах! Тишина!

— Подтверждаю, — встает Магон. — Он исчез. Я следил за ним.

— Что происходит? Что это за цирк вообще? — рокочет генерал-бета с верхнего ряда. — Государственный переворот?

Те, кто был под влиянием Боэтарха и освобождены мной, ропщут, трясут соседей, чтобы понять, что произошло.

— Было сказано — ти-ши-на! — рявкает Магон, возвышающийся над головами пунийцев. — Тихо. Иначе не услышите, когда вам будут рассказывать. Леон?

— Две минуты, — говорю сверху, обращаясь ко всем, — и я все объясню.

Запускаю электронику в зале: камеры, колонки, усилители сигналов — чтоб можно было связаться с генералами, ответственными за ядерные удары. Убедившись, что связь есть, сбегаю вниз, к трибуне, ко мне выходит Эйзер.

— Вызвать генералов может только пуниец. Тебя система вряд ли послушается.

Гискон водит пальцем по экрану, дает отсканировать свою сетчатку, и посреди зала одна за другой появляются голограммы генералов.

Пока идет настройка, обращаюсь к Филину, который уже немного отошел от приступа.

— Адгербал, свяжись с верхушкой невозмутимых, скажи, чтоб заблокировали Боэтарха в его резиденции или где он скрывается.

— Для ареста нужны веские основания, — говорит Филин, но перебиваю его:

— Захват заложников, уничтожение целого континента, расстрел невозмутимых, убийство Баальбена Барки — это недостаточные основания? — Перевожу взгляд на ожидающих генералов, у всех на лицах удивление.

Воспользовавшись затянувшимся молчанием, высокий сухощавый совершенно седой старик-генерал интересуется:

— Связь прервалась, но карта с метками у нас есть. Отсылаю обратно для согласования…

— Говорит Леонард Тальпаллис. Ядерные удары отменяются. — Я обращаюсь к собравшимся, чтоб и генералы слышали: — Только что вы были свидетелями несостоявшегося государственного переворота и захвата власти Гамилькаром Боэтархом. Сейчас вы можете мне не поверить, но он уже не просто человек, он — проводник высших сил в наш мир. Проводник сил кровожадных и враждебных. Массовое самоубийство детей — его рук дело. — Зал утопает в возмущенном ропоте, даю людям осознать новость и продолжаю: — Напитавшись кровью, он усилился и обрел способность влиять на неокрепшие умы. Некоторые из вас, те, кто верует в Ваала, стали марионетками в его руках. Эйзер Гискон и Рианна Боэтарх, — отыскиваю женщину взглядом, убеждаюсь, что она невредима, — расскажут вам подробнее о его планах и способностях. — Гляжу на вибрирующий коммуникатор, где Тейн пишет, что они на подходе, отвечаю, что зал освобожден, турели обезврежены, местная охрана настроена дружественно. — Извините, мне нужно возглавить операцию по захвату Боэтарха.

Покидаю трибуну не на монорельсе, а пешком, на ходу отвечая незнакомому мужчине с красными вислыми щеками, связавшемуся со мной по коммуникатору. Это оказывается генерал Решшрах, глава невозмутимых. Когда я в середине амфитеатра, доносится растерянный голос одного из голографических гостей:

— Так что, ударов не будет?

Прежде чем ответить, думаю о том, что даже если Боэтарх каким-то чудом подчинит троицу генералов, находящихся в разных местах планеты, и они нажмут кнопки пуска одновременно, четвертая-то здесь, в трибуне, без нее система запуска не сработает. Но к счастью, вместо меня отвечает Ульпиан Магон. Уже наверху, перед выходом, отвечаю Решшраху:

— Тальпаллис на связи. Где в данный момент находится Боэтарх? Его нужно взять живым или мертвым.

— Гамилькар относится к величайшему пунийскому роду, мы не имеем права действовать без согласия Совета трехсот…

— Вашу ж мать! Каждая секунда на счету, вы видели, на что он способен⁈ Пора бы уже сообразить, что имеет место чрезвычайная ситуация, я уполномочен советом принимать такие решения. Ответственность на мне. А тебя привлекут за противодействие…

— Пятый уровень, шестая ступень, храм Ваала, — не поведя бровью, отвечает генерал, видимо, глянувший по камерам, что я в зале советов и нахожусь. — Координаты скинул. Благодарю за содействие. Мои люди переходят пот твое непосредственное командование.

Перестраховывается старый жук, но оно и к лучшему.

— Тебе понадобится контактный шлем с выделенной линией…

Подхожу к невозмутимому с открытым забралом, конфискую его шлем, надеваю и говорю:

— Перепрограммируй канал этого шлема, сделай его главным.

Ненадолго генерал Решшрах исчезает с экрана, но связь не прерывает — дает распоряжения своим, появившись снова, говорит:

— Если услышишь щелчок, значит, связь налажена.

В зал совета навстречу мне врывается команда «Оплота» — в черных одинаковых костюмах и шлемах не понять, кто где. Снимая шлем, ко мне спешит Тейн, пятерней убирает волосы, прилипшие к мокрому от пота лбу.

— Ты успьел? Что происходит?

В этот момент щелкает динамик серебристого шлема, я поднеся палец к губам, переключаюсь на невозмутимых.

— Говорит Тальпаллис. Задание — взять Гамилькара Боэтарха живым или мертвым. Рассылаю координаты. О ходе операции докладывать мне.

Смотрю на замершего рядом Тейна.

— Берем Боэтарха. Невозмутимые с нами.

— Люди Филина остались снаружи, — переминаясь с ноги на ногу, отчитывается маори.

— По машинам! — командую я, пересылая ему координаты, а Тейн дублирует приказ оплотовцам. — Летим на шестой уровень, берем Боэтарха!

Обернувшись, машу смотрящему на меня Эйзеру Гискону, не скрывающему улыбку облегчения. Он избежал смерти, а мне рано радоваться. Раз Боэтарх исчез из зала заседаний, значит, он умеет создавать двойников, как и я. И в состоянии заблокировать мои способности. Интуиция подсказывает, что самое сложное ждет меня в храме Ваала.

Невозмутимые прибыли на шестую ступень, занятую храмовыми помещениями, раньше меня, и я с моей командой иду к центру по зачищенной территории: развороченным взрывами коридорам, просторным залам, усеянным телами и залитым кровью.

Переступаю через тело в бело-алой мантии, деформированное, с расколотым черепом, выплеснувшим мозг после удара об угол стола. Стена напротив входа черна от взрыва, дымящийся пол усеян обломками мебели, у стены раскинула руки девочка лет двенадцати, один глаз вытек, второй бездумно смотрит в потолок, на виске вмятина, откуда натекла лужица крови.

Смог бы я освободить ее, если бы пришел первым? Ответа нет, а посмотреть, создав фантома, я не могу: слишком велико влияние Ваала, и сформированные двойники застывают мошками в киселе. Хорошо, огнестрельное оружие работает.

С каждым шагом все гаже на душе, все тяжелее дается каждое движение, при этом ни Вэра, ни невозмутимые не ощущают ничего подобного. С помощью способностей Боэтарха не одолеть, надеюсь, пули его возьмут.

Говорю по общей связи невозмутимым:

— Внимание всем. По возможности щадите людей, хотя бы детей.

— Не представляется возможным, — отчитывается командир штурмового отряда. — Они слишком агрессивны и сильны.

Остановившись, смотрю запись с вмонтированной в шлем камеры: мальчик-подросток в белой сорочке вскидывает плазмоган, в паренька стреляют из парализатора, но он не падает — видимо, снотворное его не берет, стреляет по невозмутимым. Изображение пропадает. Доносится грохот, мир переворачивается, бегут помехи, матерится тот, кого задело взрывной волной. Изображение восстанавливается. Зал затянут дымом, слышен звон, треск, утробное рычание. Из дыма появляется оскаленный мальчик с окровавленным лицом, клацает зубами и разжимает руку с гранатой…

Другое изображение: молодая жрица с таким же безумным лицом. Ее нога размозжена, на губах надуваются кровавые пузыри, но женщина, рыча, ползет к плазмогану, бросает на снимающего взгляды, полные ненависти. Одержимость как есть, моей команде повезло, что не пришлось расстреливать детей, которыми прикрывается Боэтарх. На что он рассчитывает? Что мы испугаемся и отступим?