Литмир - Электронная Библиотека

— Да, должно быть, это произвело на него сильное впечатление, — сухо заметила она.

— Это мое кредо. — Он сказал это без бравады. — Я не солдат, и мне неинтересно умирать или убивать.

— Мой герой, — сказала она, притягивая его ближе к себе и переплетая их пальцы. — А что тебе интересно?

— Ты знаешь. Старые книги.

— А кроме старых книг?

Он ухмыльнулся и сказал:

— Ну, интересно устроить немного шума и дыма, что-нибудь взорвать, повеселиться. А самый главный мой интерес в том, чтобы сохранить нам жизнь.

Она посмотрела в сторону густой рощи вязов и дубов, которые вторглись на лужайку. — Пойдем со мной, — прошептала она, улыбаясь. — У меня есть желание немного пожить…

Высокие окна библиотеки выходили на утреннюю лужайку.

— Что мы будем с ним делать? — Йозеф наблюдал за двумя гуляющими молодыми людьми.

— Давай дадим ему еще один шанс, отпустим его, — сказал Командор. Он стоял у камина, там горели потрескивая дубовые поленья. Ему было холодно.

— Ты говорил, что сможешь его завербовать.

— Я пытался. Но мистер Редфилд сам себе голова. — Командор слегка улыбнулся — Слишком умный.

— А ты не боишься его отпускать?

— Нет. Она для него — все, он не сделает ничего, что может навредить ей.

— Ты хочешь сказать, что он в нее влюблен? — Йозеф стоял спиной к высокого окну и выражение его лица рассмотреть было трудно из-за ярких лучей солнца, падающих в комнату. — А у него есть хоть малейшее представление о том, что ей может навредить?

— А у кого-нибудь из нас? — В комнате с высоким потолком было не холодно, но Командор, продолжая потирать руки у огня, перевел суровые голубые глаза на своего собеседника. — У нас ограниченный выбор, старина. Мы можем все ему объяснить и попросить принять участие…

— Мы не можем сказать ему больше, чем он уже знает. Даже ей мы все сказать не можем. — Прервал его Йозеф. — Ты знаешь, что мы должны…

— Я ненавижу эти наши наркотики, — яростно сказал Командор. — Ненавижу их использовать. Они идут вразрез с принципами, которые ты сам мне привил. Ложная память это хуже, чем полное отсутствие воспоминаний.

Несколько секунд Йозеф смотрел на обветренного человека, который у огня никак не мог согреться. Какую зиму он переживал в душе?

— Хорошо, — сказал Командор. — Если он не присоединится к нам хотя бы в этом… этом деле с Фолкеном, я изолирую его.

Йозеф кивнул и отвернулся к окну. Гулявшая пара исчезла за деревьями.

Они кувыркались в осенних листьях, задыхаясь и хихикая, как дети. Запах осени был таким насыщенным, опьянял, наполнял радостью жизни. Их дыхание парило в резком воздухе. Наступил момент, когда эмоции, бушевавшие снаружи, перешли в поток их крови, и они почувствовали себя совсем не детьми. Стройное мускулистое тело танцовщицы было бледно-белым на фоне черного пальто, распахнутого на листьях.

В маленькой рощице, как и повсюду на территории, были установлены камеры и микрофоны. Спарта знала это. Ее взгляд отыскал одну из них на сером стволе дерева. Она смотрела прямо в камеру поверх плеча Блейка. Ей было наплевать, на то что ее наблюдали и слушали. Она любила Блейка и пусть они катятся к черту.

Затем он лежал рядом касаясь ее, прижимаясь к ней. Голова пылала от счастья, он чувствовал тепло всего ее тела. Когда приподнявшись на локте, он провел средним пальцем по бледно-розовой линии шрама, который тянулся от ее груди к пупку, она сказала ровным, бесцветным голосом:

— На следующей неделе его уже совсем не будет видно… и я снова сойду за человека. А потом мы покинем это место. Думаю, Командор сдержит слово — предоставит мне отпуск для отдыха и релаксации, который он мне так долго обещал.

Он наклонился к ней и, улыбаясь, поцеловал в уголок ее приоткрытых губ:

— Это самый лучший отдых и релаксация, очень восстанавливает силы. Но скажи, к чему вся эта секретность? Почему он не говорит, где мы находимся? В ту ночь, когда мы приехали сюда, после того как ты уснула, он сказал мне, что я могу уйти, когда захочу, но если я это сделаю, то не смогу вернуться. Что происходит? Я же на его стороне.

— Ты в этом уверен?

— Что такое ты…

— Я вот лично уверена лишь в одном, — она потянула его к себе, чтобы почувствовать его теплую тяжесть, чтобы закрыться от видеокамеры, — что я люблю тебя.

II

Яркое утро следующего дня.

Зал для брифингов в подвале. Стены пол и потолок покрыты коричневым шерстяным ковром. Единственное освещение — лампы с медными абажурами на низких столиках у стены. Рядом со столиками, в кожаных кресла расположились Спарта, Блейк и Командор.

— Человека, автора идеи и основного разработчика аппарата Кон-Тики, зовут Говард Фолкен, — сказал Командор. — Он лично будет на нем исследовать Юпитер.

— За что ему такая честь? — Спросил Блейк.

— Фолкен это… необычный представитель человечества. Этим все объясняется.

Хриплый голос Командора прозвучал в медленно исчезающей комнате:

— То, что вы сейчас увидите, произошло восемь лет назад, и было восстановлено по кусочкам.

В центре темной комнаты начала формироваться голограмма, заполняя пространство движущимся пейзажем высоких полынных равнин Аризоны, видимым с большой высоты:

«Королева Елизавета IV» двигалась не спеша, с комфортной скоростью — триста километров в час, на высоте пяти километров над Большим Каньоном, когда с мостика лайнера капитан Говард Фолкен заметил приближающуюся справа платформу прессы. Он ожидал этого, но не был слишком рад такой компании. Прессе было разрешен прилет для освещения этого грандиозного события. Хотя он приветствовал общественный интерес, и внимание общественности конечно дорого, но простор в небе еще дороже. Ведь дело ответственное — первый испытательный полет корабля длиной в полкилометра. И желательно, чтобы никто не отвлекал. До их появления все проходило отлично.

Нелепо, но факт: единственное затруднение было связано с базой «Королевы Елизаветы IV» — древним авианосцем, который одолжили в морском музее Сан-Диего. Из четырех реакторов авианосца действовал только один, и наибольшая скорость старой калоши составляла всего тридцать узлов. К счастью, скорость ветра на уровне моря не достигала и половины этой цифры, и добиться штиля на взлетной палубе оказалось не так уж трудно. Правда, сразу после того, как были отданы швартовы, экипаж пережил несколько тревожных секунд из-за порывов ветра, но все обошлось и огромный дирижабль благополучно вознесся в небо, словно на невидимом лифте. Если все будет хорошо, «Королева Елизавета IV» только через неделю вернется на авианосец.

Все было под контролем, все приборы давали нормальные показания. Фолкен решил подняться наверх и понаблюдать за стыковкой с платформой. Он передал управление своему помощнику и вышел.

Прозрачный коридор проходил через сердце корабля, по всей его длине. Это было ошеломительное зрелище, к которому он еще не успел привыкнуть. Десять сферических, мягких пластиковых емкостей с газом, каждая более тридцати метров диаметром, располагались одна за другой. Жесткий пластик стенок коридора был настолько прозрачен, что было видно все внутреннее устройство громадного судна. Каркас составляли пятнадцать обручей (шпангоутов), диаметры которых уменьшались к концам корабля, создавая его изящный обтекаемый профиль. Шпангоуты соединялись между собой продольными балками, идущими от носа к хвосту (стрингерами). Размеры балок казались слишком маленькими, несоразмерными величине помещения, но сплавы, из которых они были выполнены, гарантировали и прочность, и жесткость.

Свет от рядов ламп придавал всему странный подводный вид. Емкости с газом при изменении давления в них меняли свою форму и переливались, напоминая медуз, бессмысленно пульсирующих над мелким тропическим рифом.

Он шел вдоль оси корабля, пока не подошел к переднему лифту, расположенному между газовыми емкостями номер один и два. Поднимаясь на нем, он заметил, что там невыносимо жарко.

«Королева» в этом испытательном полете в качестве груза несла 200 тонн воды и из десяти газовых секций, обеспечивающих подъемную силу, только шесть содержали гелий, редкий и дорогой газ. Остальные четыре были заполнены простым горячим воздухом. А в дальнейшем планировалось вообще отказаться от гелия. Миниатюрная «холодная» термоядерная электростанция «Королевы» в принципе позволяла это осуществить.

Жара в шахте лифта была следствием недостаточной термоизоляции воздуховодов, подающих перегретый воздух в эти четыре сферы. — Недоработка. Фолкен отметил ее, продиктовав в комлинк.

Освежающий порыв прохладного воздуха ударил ему в лицо, когда он вышел на большую прогулочную палубу, на ослепительный солнечный свет, струившийся сквозь прозрачную акриловую крышу. Вокруг — рабочая суета. Полдюжины рабочих и столько же их помощников — супершимпанзе, в просторечии «шимпов», деловито укладывали частично законченный танцпол, в то время как другие занимались электропроводкой, расставляли мебель и возились с замысловатыми жалюзи прозрачной крыши. Фолкену с трудом верилось, что все будет готово к первому рейсу, всего через четыре недели.

Что ж, слава богу, это не его проблема. Он всего лишь капитан, а не директор круиза. Рабочие и шимпы выглядели довольно шикарно в фирменных бело-голубых комбинезонах. Он прошел среди них, сквозь упорядоченную суматоху, и поднялся по короткой винтовой лестнице в уже законченные «Небеса». — Элитные каюты и салон. Это было его самое любимое место на всем корабле, но он знал, что, как только «Королева» войдет в строй, он больше здесь жить не сможет. «Небеса» ему не по карману, он сможет позволить себе где-то всего пять минут отдыха в день, в этом царстве наслаждений.

Он включил комлинк и связался с мостиком, убедившись, что все в порядке, затем расслабился в одном из удобных вращающихся кресел.

Внизу, в изгибе, радующем глаз, виднелась сплошная серебристая полоса корабельной оболочки. И почти до самого горизонта фантастический Большой Каньон, вырезанный рекой Колорадо за полмиллиарда лет. Если не считать платформы прессы, которая сейчас перешла на дистанционное управление с мостика «Королевы» и вела съемку корабля, «Королева» была в полном одиночестве. Небо было голубым и пустым, лишь на юге и севере он видел инверсионные следы межконтинентально-космических лайнеров, которым сегодня запрещен пролет через это пустынное небо, зарезервированное за «Королевой».

Когда-нибудь дешевые термоядерные установки вытеснят ископаемое топливо, от которого до сих пор зависело экономическое существование Земли, и корабли, подобные «Королеве», будут курсировать в атмосфере, перевозя грузы и пассажиров. Тогда небо будет принадлежать только птицам, облакам и огромным дирижаблям. Но до этого дня оставались еще десятилетия.

«Королева» же предназначена для бесшумного скольжения по небу в высочайшей роскоши, с шампанским в руке, под звуки живого симфонического оркестра, доносящиеся со сцены смотровой площадки. Это дорогое удовольствие смогут позволить себе немногие. Но спонсоры постройки считали, что недостатка в пассажирах не будет и даже планировалось завести «Королеве» пару сестер.

Комлинк Фолкена пискнул, прервав его размышления. Второй пилот звонил с мостика.

— Сэр, мы готовы к приему прессы. Им не терпится подняться на борт.

Фолкен взглянул на платформу с прессой, помощник, управлявший этой роботизированной платформой с мостика «Королевы», был высококвалифицированным оператором, который тренируясь уже дюжину раз выполнял этот простой маневр. Было немыслимо, чтобы у него возникли какие-то трудности.

— Ладно, продолжай сам. Я буду наблюдать отсюда.

Выйдя опять на прогулочную палубу, он, обходя рабочих, направился к средней части корабля. Фолкен почувствовал, как меняется вибрация палубы, турбины выключились, и «Королева» отдыхала, неподвижно повиснув в небе.

Пользуясь своим универсальным ключом, Фолкен вышел на маленькую наружную площадку, рассчитанную на пять-шесть человек. Лишь низкие поручни отделяли здесь человека от обширной выпуклости оболочки судна, и от Земли далеко внизу. Волнующее место. И вполне безопасное, даже на полном ходу, потому что площадку спереди заслонял обтекатель. Тем не менее пассажирам сюда доступа не будет — очень уж вид головокружительный.

Крышки переднего грузового люка открылись и платформа зависла над ним, готовясь к спуску. По этому маршруту в ближайшие годы будут путешествовать тысячи пассажиров и тонны припасов. Лишь в редких случаях «Королеве» придется спускаться на уровень моря, чтобы состыковаться со своей плавучей базой.

Без всякого беспокойства он наблюдал за спускающейся платформой, находившейся теперь примерно в пятидесяти метрах над кораблем. Неожиданный порыв бокового ветра хлестнул по лицу Фолкена, и он крепче ухватился за поручень. Большой Каньон славится воздушными вихрями, но на этой высоте они не очень опасны.

Внезапно платформа резко устремилась вниз и едва не врезалась в край люка. Оператор среагировал довольно вяло, мог бы и раньше, и энергичнее… У него что проблемы с пультом? Вряд ли. Система управления абсолютно надежна, при отказе любого блока автоматически задействуется резервная схема, предусмотрена «защита от дурака». Нет это невозможно. Может быть, пилот пьян? Происходило что-то ужасное. Платформа, поднявшись немного над кораблем, начала раскачиваться — двадцать градусов, сорок, шестьдесят.

Фолкен обрел дар речи. — Переключись на автоматический режим, дурак! — крикнул он в комлинк. — Твое ручное управление не работает!

Оператор сражался с платформой, ее реактивные двигатели словно сошли с ума, они перевернули платформу и бросили ее на «Королеву».

Фолкен бежал через смотровую площадку к лифту, который должен был доставить его на мостик. Рабочие кричали — что случилось!? Пройдет много месяцев, прежде чем он узнает ответ на этот вопрос.

Он собрался войти в шахту лифта, но передумал. Что, если произойдет сбой питания? Лучше перестраховаться, даже если это займет еще несколько секунд. Он побежал вниз по винтовой лестнице, которая окружала шахту лифта. На полпути он остановился, чтобы оценить характер повреждений. То, что он увидел, заставило его сердце замереть. Эта проклятая платформа прошла сквозь корабль сверху донизу, разорвав при этом две газовые секции. Уменьшение подъемной силы из-за этого можно нивелировать, сбросив балласт. Гораздо серьезнее были повреждения несущих продольных балок — стрингеров. Если не перераспределить грузы на судне таким образом, чтобы уменьшить нагрузку на поврежденные балки, корабль сломается. Но ведь грузов нет, полет испытательный. Переламывающий момент можно уменьшить, сливая соответствующим образом балласт, и перераспределяя подъемную силу газовых секций.

Фолкен снова побежал. Он успел сделать лишь несколько шагов, когда его догнал супершимпанзе, один из помощников рабочих со смотровой площадки, который бросился вниз по лестнице, визжа от страха.

Обезумевший шимп был сильным и, возможно, опасным животным, страх мог преодолеть, поставленный в его мозгу, блок против нападения на людей. Он остановился рядом. Желтые клыки, оскалены в ужасе. Изо рта вылетают звуки, единственное, что Фолкен смог разобрать, было жалобное, часто повторяемое «босс». Даже сейчас, сообразил Фолкен, он ищет у людей защиты и руководства. Морда зверя была всего в нескольких дюймах и Фолкен почувствовал странную смесь родства и дискомфорта.

Присутствие Фолкена, казалось, успокоило животное, губы сомкнулись, спрятав клыки. Фолкен указал вверх, обратно на смотровую площадку и сказал очень ясно и четко: «босс, босс… иди». К его облегчению, шимп понял. — Скорчил гримасу похожую на улыбку и помчался обратно.

Фолкен почти добрался до нижней ступеньки винтовой лестницы, когда погас свет и судно получило сильный дифферент на нос. Но видно было довольно хорошо, поскольку свет проникал внутрь через открытый люк и огромную дыру в обшивке.

Когда он добрался до мостика, то с ужасом увидел, что всего в тысяче метров внизу виднелись красивые и смертоносные вершины скал и красная от ила река, пробившая себе путь в скалах за прошедшие тысячелетия. Нигде не было видно ровной площадки, где такой большой корабль, как «Королева», мог бы безопасно приземлиться. Бросив взгляд на дисплей, он понял, что балласт сбросили, и скорость падения удалось снизить до трех метров в секунду — у них еще оставался шанс избежать катастрофы.

Не говоря ни слова, Фолкен опустился в кресло пилота и взял управление на себя. До земли оставалось всего около четырехсот метров и она неумолимо приближалась. Он опасался запускать турбины, боялся, что поврежденный корпус не выдержит дополнительной нагрузки. Но наступил момент когда выбора не стало. Ветер нес их на скалу торчащую прямо посередине русла, скалу, похожую на гигантский каменный корабль. И чтобы избежать столкновения с этим препятствием Фолкен включил боковые двигатели.

Корабль начал заваливаться на левый борт. Визг рвущегося металла стал теперь почти непрерывным, скорость спуска зловеще возросла. Взгляд на панель контроля повреждений показал, что газовая сфера номер пять вышла из строя.

До земли было всего несколько метров. Даже сейчас Фолкен не мог сказать, удастся ли его маневр или нет. Он переключил векторы тяги на вертикальные, давая максимальную подъемную силу, чтобы уменьшить силу удара.

Грохот. Казалось, что вся Вселенная рушится вокруг них. Затем пол и потолок зажали Фолкена, словно губки тисков.

2
{"b":"886344","o":1}