Удару следует ужаснейший удар,
В героях множится свирепый, бранный жар;
Но оба вдруг снаряд логический теряют
И кулаками бой за истину решают;
Лежат растерзанны на части парики
И носятся власов напудренных клоки.
Но в птичьем мире нынь лютейша битва зрится:
Педанты диспутам должны здесь поучиться.
Один боец – краса индейских петухов;
Другой – честь филинов и цвет всех мудрецов.
Как пред Троилом взгляд сверкал Ахиллов зверский,
Так взором филину грозит петух индейский;*
Он, растопырившись, прегордо хвост несет,
Вращаясь, крыльями описывает свет;
Синеет рожа вся, трясётся нос мясистый,
Кричит на филина: «Вы все, все атеисты!» –
Неистово взглянул тут филин на него:
«О, харя синяя! и ты бранишь того,
Кому в подсолнечной учёностью нет равных!
Уже ль ты не читал трудов моих преславных?»
Петух так филину изволит отвечать:
«Как смеешь, рыжий враль, столь гордо помышлять,
Чтоб для твоих трудов хотел я тратить время:
Что может сочинить совино глупо племя!
Я в диссертациях то ясно доказал,
И в комментариях о том же толковал,
Что филины, сычи и все прегнусны совы
Не могут никогда быть славны богословы».
Подпрыгнул филин вдруг: рогатый филосо̀ф
С надутым мудрецом терять не хочет слов,
И с шумом началась меж птиц учёных драка,
И филин и петух задорнейший клевака,
С размаху налетев, крылом друг друга бьют,
И без пощады в зоб и в голову клюют;
С них перья падают и кровь течёт ручьями;
Но филин, пользуясь преострыми когтями,
Кичливого врага сломил, сразил, попрал,
И ставши на него, победу прокричал!..
_____________
II. БАСНИ
Живописец
Был живописец славный,
Рафаилу в искусстве равный,*
И очень, очень не дурак;
Но сердцем жалкий был простак:
Уж до того он совести держался,
Что даже знатным льстить боялся!
А кто сие почтёт за грех?
Спросите вы у всех. –
Сей добрый человек хотел себя прославить,
И чем же? Вздумал он представить
Пороки все и глупости людей.
Судя по мастерству, он сущий чародей.
Нельстива кисть его что ни изобразила,
Одушевила.
Картину кончивши, тотчас
Он выставил её народу напоказ;
Но лишь её узрели,
Кокетки обомлели,
У плута волос дыбом стал,
Лжец трепетал,
Грызть ногти начал скряга,
Грозил указами сутяга,
Кобенился пред живописцем франт,
И Катилиною назвал его педант.*
Пылая в сердце мщеньем,
Порочные кричат художнику с презреньем:
«Ты пасквиль написал,
Честь нашу обругал;
В картине сей хотел смеяться ты над нами». –
«Бог с вами! –
Художник отвечал: –
Я глупость и порок изобразить желал,
А вас не трогал я, да я вас и не звал:
Уродов можно ли вам сравнивать с собою,
Когда красавцы вы душою?» –
Но мастер сей не мог себя тем оправдать;
Хоть умные его взялися защищать.
Но их немного было,
И всё витийство их глупцов не убедило. –
Художник отдан был под суд,
Который сжечь велел его прекрасный труд.
Так будет всякому, кто только дар имеет
И льстить пороку не умеет.
_____________
Орёл и Стрелок
«Не тронь меня! – Орёл вдруг крикнул на Стрелка. –
Дерзнёт ли выстрелить по мне твоя рука?
Орлов и римляне, и греки уважали,
Священными они нас признавали!» –
«То были римляне! – Стрелок Орлу сказал, –
А ныне люд умнее стал;
Не очень о твоей заботится породе:
Теперь уж не орлы, а попугаи в моде».
_____________
Ласточка и Колокол
На башне Колокол висел,
И там же Ласточка гнездилась.
На Колокол вдруг птичка рассердилась:
«Уж ты мне уши прозвенел.
В соседстве жить с тобой моих сил недостанет». –
«Молчал бы, Ласточка, охотно для тебя,
Но что ж? Звонарь меня
За длинный мой язык всегда насильно тянет».
А ты, Глупон, зачем ты подымаешь крик,
Ужели и тебя кто тянет за язык?
_____________
Откупщик и Харон
Узревши тень с огромным пузом,
Харон вдруг ахнул и вскричал:
«Боюсь, чтоб с сим тяжёлым грузом
