— Во что ты мне позвонишь? — не ухватил самую суть Грыц.

— А, ты же у нас технофоб поневоле. Вот, смотри, это телефон. Митька, дай сюда свой.

Черт без всякой задней мысли подошел и протянул смартфон.

— Вот, гляди, я наберу этот телефон, — свои слова я иллюстрировал действиями, набирая номер черта. — А теперь здесь появится зелененькая трубка.

— Зелененькое вижу, — кивнул Грыц.

— Вот ты нажмешь ее и услышишь меня.

— Дяденька, это вы что же, ему мой телефон оставить собрались? — только сейчас дошло до черта. В голосе Митьки звучали страх и возмущение.

— Митя, это ненадолго. Мы вернемся и…

— Не о том думаешь, хозяин, — ехидно хихикнул бес. — Он же уснет, как только мы уйдем. Потом хоть звони, не звони.

— Черт, — выругался я. — Хотя черт, именно черт. Митя, с ним останешься. Тогда он не уснет, да и ты трубку возьмешь, когда я позвоню.

— Дяденька, может, дядю Гришу оставим? У него ж опыта больше.

— А самого тебя жопа больше! — огрызнулся бес. — И вообще мое место рядом с хозяином. Вдруг совет какой важный надо будет дать, а меня нет. Это же не твоя голова садовая.

— И еще Гриша наделает в штаны сразу, как только с Грыцем останется наедине, — закончил я.

— Поклеп! — попытался закричать бес, но дал петуха.

— В общем, решено, Митя, ты остаешься. Но, само собой, гарантии будут. Грыц пообещает, что ничего тебе не сделает. Хорошо?

— На слово поверишь? — нахмурилась нежить.

— На слово даже этим двоим не всегда верю, а я с ними живу. Есть другой способ.

И я протянул руку Грыцу. Хоть бес и говорил не жать руку всякой нечисти. Но мой сегодняшний собеседник и не нечисть — нежить. Как выяснилось, и здесь есть небольшая, но разница.

По поводу сделки я не беспокоился. Хист он и в Африке хист. Так и вышло. Стоило мне услышать то, что я хотел, а Грыцу получить обещания относительно стройки, как мы пожали руки.

К слову, только сейчас я понял, что этот бородатый мужичок и правда не совсем жив. Рука его была не просто холодная, ледяная. И в этом оказалось приятного столько же, сколько в походе к урологу. Ты вроде стараешься не думать, но продолжаешь каждый раз дрожать, стоит вспомнить.

Однако когда мы пожали руки, появилась уверенность, что все будет в лучшем виде. И черту точно ничего не угрожает.

— Ждите, скоро наберу. Митя, чтобы скучно не было, музыку какую-нибудь поставь.

— Это легко, дяденька, — быстро потыкал черт в телефоне.

Мне даже показалось, что в нем он разбирался намного лучше, чем я. Типичный тинейджер. И тут же из телефона не запело, заорало!

— Трупы оживали, землю разрывали, всюду выползали, дико бушевали! Глотки драли, все вокруг ломали, рвали свою плоть…

— Так, дай-ка сюда, — экспроприировал я телефон у Мити. — Давай пока с «Королем и Шутом» сделаем небольшой перерыв. Вот, к примеру.

Из динамика запел Чиграков, повествующий о просвистевшей пуле, лихом коне и батьке атамане. Пусть лучше так, чем всякие «Мертвые анархисты». Уж очень не хорошие ассоциации у Грыца могут возникнуть.

А затем мы с Григорием зашагали обратно к машине. Что интересно, бес был само спокойствие, не выражая никакого мандража относительно своей свободы. Ну да, я помнил, что его страх можно победить только еще большим страхом. А там, в лесу, Гриша натерпелся. Не каждый день встретишь нежить. Пусть она и как бы сказать… хорошая?

Правда, стоило нам немного отойти, как бес меня огорошил.

— Ну чего, хозяин, как мы этого Грыца убивать будем?

— В смысле, убивать?

— Согласен, слово неправильное. Низложить. Надо подумать, дело серьезное. Митьку вот ты только оставил зря. Черта не жалко, конечно, он в хозяйстве полезный был.

— Гриша, ты охренел?

— А че я такого сказал?

— С чего ты решил, что я собрался кого-то убивать?

— Так это самый простой вариант, — искренне удивился бес. — Нежить в расход, икотка на том бандите пропадет. Всем хорошо и ладно. Тебе благодарность. А сундук мы уж найдем. Мне кажтеся, мы и так близко подобрались. Как думаешь, там деньги или артефакт? По мне, так артефакт. Не зря же нечисть напала.

И беса понесло. Его фонтан красноречия удалось заткнуть не сразу. И только когда он столкнулся с моим гневным взглядом. Лишь после этого бес испуганно замолчал. Как разведчик, осознавший, что сболтнул лишнего.

— Знаешь, что Григорий? Я думаю, что мы пойдем по не самому простому пути.

Всю дорогу до Петровича бес молчал. Как мужик, сделавший предложение и теперь искренне об этом сожалеющий. Григорий вообще часто говорил что-то, не приходя в сознание. Однако сегодня превзошел сам себя.

У нечисти такие понятие как «дружба», «взаимовыручка», и «самоотверженность» были весьма условными. Не для всех, конечно. Тот же Митя был удивительный черт. Хотя в этом смысле удивительный черт как раз Григорий. Если использовать это слово, как ругательство. А Митя — черт, вызывающий изумление.

Но общая температура по больнице такова, что среди нашей нечисти искать друзей было такое себе занятие. Но все же надо понимать, у кого ты живешь и кто твой хозяин. И какие вещи можно говорить, а какие даже озвучивать нельзя!

Жаль, что Григория бойкотом не испугаешь. Нет, я понимал, что ему, скорее всего, сейчас неприятно. Да и только. С него, как с гуся вода. И никаких особых мук совести бес не испытывает. Нельзя мучиться тем, чего у тебя нет.

Чтобы скрасить как-то время в дороге, я включил радио. Только вместо музыки попал на новости.

— В Выборгском районе второй день продолжается массовый падеж птиц. Территориальное управление Россельхознадзора уже начало проверки в связи с массовым количеством обращений жителей по факту гибели объектов животного мира. Как нам сообщили в пресс-службе ведомства, проводятся мероприятия по выявлению возможных нарушений регламентов применения пестицидов для борьбы с мышевидными грызунами. О результатах ее будет сообщено позднее.

У меня что-то неприятно кольнуло в груди. Я знал только одного рубежника, который был связан с птицами. И последние вдруг резко начали гибнуть. Это что, выходит, с Врановым случилась беда после того происшествия с ниткой? Почему тогда у меня такое плохое предчувствие?

Я переключил радиостанцию, однако ритмичный бит так и не разогнал гнетущие мысли. Да еще у самой дороги я как раз заметил мертвого ворона. Так, Мотя, все нормально, если бы надвигалась какая-то задница, то Инга бы сообщила. Ведь сообщила бы?

К тому же, она что-то там достала с Изнанки. И скоро мы этого рубежника прихлопнем. Надо только чуть-чуть подождать.

Я подъехал к загородному дому Петровича, где он и назначил встречу. Кстати, вот теперь я пожалел, что не в ресторане. Потому что с удовольствием бы что-нибудь пожрал.

Было бы странно ожидать, что бывший бандос живет в каком-нибудь доме с модерновой архитектурой. Собственно, Петрович меня и не разочаровал. Когда навигатор сказал, что я прибыл, по правую руку возвышался двухэтажный особняк из красного кирпича, с высоким забором и коваными воротами. Последние, кстати, открыл один из мордоворотов Петровича. Именно что открыл, а они не отъехали в сторону, как у тех же Тихомировых. Интересно, какие общие дела у таких разных людей?

Меня провели в огромную гостиную тире столовую, которая тоже не разочаровала — ковры, хрусталь, золото, шкуры и головы оленей на деревянных стенах. Причем, всего оказалось так много, что даже в глазах рябило. Словно у Петровича целью было показать гостю, сколько у него всего есть. А ведь эти люди с полпредами встречаются. Или про кого он там говорил?

Что интересно, встретил меня не хозяин, а хозяйка. Крупная женщина лет пятидесяти, с яркими красными губами и короткими мелированными волосами. Я взглянул на нее и сразу понял, кто в этой семье главный.

Несмотря на годы, та самая Светлана даже не думала их скрывать. В смысле, не кинулась в омут косметологов и пластических хирургов, как многие ее ровесницы. Да, черты лица жены Петровича немного оплыли, тело потеряло упругость и подтянутость. Поэтому хозяйка и носила свободный спортивный костюм, чтобы лишний раз это не подчеркивать. Однако Светлана достойно входила в ту пору, который пенсионным фондом официально назывался периодом дожития.