Вот и переждал Сталин всех, помогая каждому следующему перевороту, которые от года к году становились все грязнее и кровавее. Ведь культурная надстройка большевиков — фанатично преданные идее профессиональные революционеры — вскоре кончилась, и пошли «из грязи в князи» — люди, по сути чуждые большевикам. Недаром большинство будущего сталинского окружения имело мизерный партийный стаж, что означает, что они просто в свое время примазались к большевикам как к победителям с целью сделать карьеру, будучи в лучшем случае расплывчато-сочувствующими, обычно равнодушными, а иногда и совершенно оппозиционными (Берия — дашнакский контрразведчик[860]). Вот для таких людей Сталин и мог стать «старым большевиком» и «Лениным сегодня», не будучи, в сущности, ни тем, ни другим. Ведь он когда-то был точно таким же попутчиком большевиков и, ничего не понимая, взирал снизу вверх на «отцов-основателей» партии.

«Незаменимых у нас нет» — любимая поговорка Сталина — во многом относится и к нему самому. Повторим: нужно отдать ему должное — чтобы соответствовать тем вершинам власти, на которые он вскарабкался, ему нужно было освоить знания своих предшественников. Он считал, что заменил их с успехом. И выдвиженцев своих учил тому же. Сталин, как мог, восполнял пробелы в своем достаточно хилом образовании. Как мог, ковырялся в марксизме. Предпочитал прикрываться притянутыми за уши цитатами классиков. Как мог, осваивался в военном деле. В Гражданскую кучковался с Ворошиловым и Буденным. Потом стали поговаривать, что техника — лучше, на парадах внушительнее, перед послами престижнее. Но сам-то он в ней — ни бум-бум. Да и откуда? Данные вызубрил — память, слава Богу, позволяет, а хорошо или плохо — сказать сам не может. Нужен знаток, А кто? Проверенные друзья — Ворошилов с Буденным — технику не любят. Терпят, раз уж мода нынче такая, но стараются задвинуть подальше, поскольку сами как были в Гражданскую «бравыми конниками», так ими и остались. Есть переметнувшиеся царские генералы и офицеры. Они, исходя из опыта Первой мировой, считают, что «да, техника должна быть». Есть новомодные знатоки — вундеркинды! — Тухачевские всякие, да Триандафилловы. Да только кто они? Тухачевский — чуть ли не при всем Генеральном штабе т. Сталина «непрофессионалом» обзывает. Триандафиллов — дружок Тухачевского.

Все это можно выразить кратко: Ворошилов — человек Сталина, его личный друг, а Тухачевский и его присные под него роют. Пройдет предложение Тухачевского и Уборевича о смещении Ворошилова с поста наркома, и кто будет армией руководить? Тухачевский? А кто он? А может ли товарищ Сталин быть в нем уверенным так же, как в безоговорочно преданном Климе? Однозначно, нет. В системе, построенной под Сталина, не было места человеку, который не был человеком из окружения Сталина.

Остается одно — сажать. После долгого колебания Сталин решил, что лучше плохая армия в кулаке, чем хорошая, но на длинном поводке. Сталину нужна была армия, служащая ему не как тому, кто занимает должность генсека, а как отцу родному, как Хозяину.

Случись в Политбюро какая-то интрига, армия должна была сразу и безоговорочно поддержать Сталина, причем, рьяно и по собственной инициативе. А на такое были способны только те люди, которые знали, что сидят не на своем месте, и что без воли Хозяина они снова станут теми, кем и были, — то есть никем.

Отсюда следует, что вся суворовская теория «акульих зубов», когда, якобы, для улучшения боеспособности армии ее мозги нужно слегка перестрелять — полный бред. В конце тридцатых, действительно, происходил процесс улучшения армии путем ее отстрела, но только не в сторону повышения боеспособности, а в сторону повышения лояльности. То, что боеспособность при этом, как правило, страдала,[861] Сталина пока не волновало.

А не хотел товарищ Сталин еще одного Мюнхена. Вернее хотел, но такого, чтобы сам Сталин находился в числе делящих, а не делимых. Поэтому он и решил после долгого раздумья примкнуть к Гитлеру, когда оказалось, что англичане с французами могут ему предложить только крайне неопределенные перспективы, ничем особенно хорошим не грозящие. Рассмотрим варианты.

1. Блок СССР с Англией и Францией.

Идея, безусловно, хорошая и достаточно логичная. Но существует два основных возражения:

во-первых, Франция и Англия ни в коей мере не стремились к заключению конкретного соглашения, что выяснилось на конференции, созванной в Москве по сталинской инициативе в августе 1939 года. Им было гораздо выгоднее только делать вид: мол, мы готовы подписать, чтобы не дать Гитлеру уничтожить Польшу. На деле заключать такое соглашение англичане и французы с СССР не могли, поскольку, по их мнению, тогда уже Сталин мог втравить их в войну с Гитлером (например, спровоцировав того на удар по Польше), оставшись в стороне и загребая жар чужими руками. Если французы еще были более-менее согласны на сотрудничество с Советами, то английская позиция была абсолютно категорична — тянуть время, ничего не подписывать. Это было вызвано тем, что французы буквально разрывались между давним антисоветизмом и угрозой германского реванша, а англичане непосредственной угрозы от Гитлера в тот момент не имели. По их мнению, Гитлер был идеальным противовесом Советскому Союзу в Европе, к тому же противовесом, не в пример им самим, решительным, готовым на войну. И его экономическая программа была им куда ближе, чем советская. Недаром с нацистами с самого начала западные державы установили совершенно нормальные дипломатические отношения, в отличие от весьма подозрительной, доходящей до открытой враждебности атмосферы, царившей в официальных отношениях с СССР.

И, во-вторых, товарищ Сталин и сам был не слишком заинтересован в таком соглашении, поскольку ему оно ничего хорошего не давало — никаких территориальных приращений после победы это не сулило, равно как и радикального улучшения отношений с Западом. Даже в реальной войне 1941–1945 годов западные союзники после прекращения военных действий в считанные недели забыли о том, чьей кровью был побежден Гитлер. Что уж говорить о 1939 годе, когда и Англию, и Францию возглавляли ярые антисоветчики Чемберлен и Даладье. Вывод — вариант не годится.

2. Ориентация на войну с Германией вне блока с Англией и Францией.

Таким образом, товарищ Сталин автоматически предоставлял странам Запада тепленькое местечко «третьего радующегося», о котором он сам так мечтал. При этом он воплотил бы в жизнь давнюю мечту тогдашних западных политологов о затяжной войне на уничтожение между двумя диктаторами. Вывод — вариант не годится.

3. Выжидательная позиция СССР.

Переговоры затягивать, выжидая, кто из возможных союзников предложит условия повыгоднее — хорошая позиция. Но тут бы произошло такое мощное наложение интересов СССР на английские и французские, что, играя во взаимное затягивание конференции, они могли бы мумифицироваться в зале заседаний, где их бы нашли потомки. Представляете переговоры, на которых обе стороны поставили себе целью их затягивание? А тем временем у товарища Сталина ежедневно телеграф разрывается — фюрер личные послания с бесконечными предложениями дружбы до гроба шлет.

И ведь вот какая ситуация в Европе в 1939 году сложилась — отродясь не- разлей-вода с Гитлером западные державы, кормившие фюрера с ложечки в Мюнхене, вдруг разошлись с Германией из-за какой-то Польши! И оный Гитлер ринулся за поддержкой к Сталину! А если Сталин будет слишком долго привередничать и мариновать фюрера на манер своих англо-французских собеседников… Что будет? А будет то, что в Европе наступает дипломатический тупик. Судите сами. Англия и Франция с Германией воевать не хотят, но и Польшу ему отдавать не желают, по крайней мере, ни целиком, ни большие куски (маленькие — возможно, да польские паны ни в какую!). Парламентская оппозиция и общественное мнение, раздосадованное гибелью остатка Чехословакии от рук умиротворенного было агрессора, не позволят: страны же все еще демократические… Для Гитлера существование какой бы то ни было независимой Польши и неприсоединение населенных немцами земель — оскорбление. А Сталин — время тянет, чего-то ожидая. Выход отсюда только один — нападение Германии на Польшу. Да и немецкий план «Вайс» не ставился в зависимость от позиции СССР — Итог: Польша у фюрера ВСЯ, и он начинает привычную игру, ставя мир перед свершившимся фактом и напуская на себя вид миротворца, который наконец-то получил все, что хотел и больше никогда так не будет! Попутно даже может сделать какие-то микроскопические уступки. На западе у него — «странная война», а может быть, и отсутствие таковой. Потому что англо-французы надеются на скорое осуществление своей мечты — войны между СССР и Германией. Во-первых, отсутствует договоренность между двумя диктаторами; во-вторых, есть поводы к конфликту между ними — влияние на независимые страны Прибалтики с их немецкими общинами и статус западных Украины и Белоруссии в составе Рейха. Тут вариант № 3 кончается, и начинается вариант № 2, кодовое наименование которого — «кошмарный сон товарища Сталина». А это нам было и вовсе ни к чему.