XXXII авентюра
Как все остальные отправились домой
1695 Но дальше жить у Хильды герои не могли,
И Хервига сестрицу, ликуя, повезли
К супругу в Альцабею. Друзья им вслед глядели.
В дорогу отправляясь, все гордые мавры запели.
1697 С зеландцами любезно простилась госпожа.
Хоть те богаты были, у Хервига служа,
Но Хильда без подарков их в путь не отпустила,
И можно счесть за диво, как щедро гостей наградила.
1698 Кудруна ей сказала: «Приободрись душой,
Оставь скорбеть о мертвых. Я и хозяин мой
Служить тебе готовы, чтоб ты забыла горе.
Как добр и кроток Хервиг, ты сможешь увериться вскоре».
1699 Сказала королева: «Возлюбленная дочь,
Коль ты в моей печали желаешь мне помочь,
Пускай твои посланцы, врачуя сердца рану,
Три раза ежегодно приходят ко мне в Мателану».
1700 Кудруна изъявила согласие, и вот,
Мешая смех и слезы, все вышли из ворот.
Она и ее девы вздыхали неустанно,
Оглядываясь часто на стены родной Мателаны.
1701 Но беды их кончались чредой счастливых дней.
Уж подали всем дамам оседланных коней,
Чья сбруя верховая вся в золоте сверкала,
И с близкими прощанье затягивать Хильда не стала.
1702 Подругам, не носившим повязки головной,
[160] Взгрустнулось, что Ортруна, став Ортвина женой,
В Нортландию со свитой к супругу уезжала,
Кудруна же невестке лишь полного счастья желала.
1703 А юная Ортруна, не сдерживая слез,
Сказала ей: «Кудруна, воздай тебе Христос
За то, что возвратила ты Хартмуту владенья.
От многих дум печальных ты мне принесла
облегченье».
1704 И мать Кудруны Хильду она благодарила
За счастье, что корону она теперь носила,
Что будет госпожою с державным мужем вместе,
И Хильда отвечала, что счастья желает невесте.
1705 Герои Ортвин, Хервиг – младые короли —
Блюсти свой сан высокий обет произнесли,
Быть верными друг Другу, вступаться брат за брата,
А если враг нагрянет, вдвоем победить супостата.
На этом кончается Кудруна.
Приложения
Р. В. Френкель. Эпическая поэма «Кудруна», ее истоки и место в средневековой немецкой литературе
І. Проблема датирования «Кудруны»
Созданная в XIII в., поэма «Кудруна» («Гудруна») занимает место в одном ряду с «Песнью о Нибелунгах»[161] – прославленным эпосом немецкого Средневековья. Вильгельм Гримм писал в «Германских героических сказаниях»: «От „Нибелунгов" – я непосредственно перехожу к поэме о Гудруне, потому что она так близка к ним по внутреннему достоинству и только с ними может быть сравнена».[162] Этот выдающийся ученый, знаток и собиратель фольклора прочел в Берлинском университете специальный курс о «Кудруне» (1843) и в нем, сопоставив «Песнь о Нибелунгах» с «Илиадой», отвел «Кудруне» место немецкой «Одиссеи».[163] Эта мысль стала расхожей в немецкой критике.
Сравнение двух немецких поэм с гомеровским эпосом справедливо в том смысле, что в «Кудруне» картины быта знатного общества представлены полнее, чем в «Песне о Нибелунгах», развязка благополучна, а, главное, «Кудруне» так же, как «Одиссее», свойствен дух приключений: ветер странствий надувает паруса, корабли бороздят море, на фоне которого происходят почти все события поэмы.
Гете был прав, сказав, что в самой фабуле «Кудруны» есть что-то от моря и морских островов («Etwas Meer und Inselhaftes»).
Ученые установили, что в основе этого эпоса лежат предания, старые, как седые валуны. Поэма складывалась и перестраивалась постепенно, пока какой-то один поэт не охватил всего целого единой мыслью и не придал ему окончательной формы. Сказать, когда это произошло, можно лишь приближенно. Первый ориентир дает нам точная рифма в поэме. В древнем германском стихе организующим элементом была аллитерация – повторы согласных звуков. В IX–X вв. германская героическая поэзия осваивает новый рифмованный стих. Однако для рифмы считалось достаточным, если в конце двух парных строк совпадал один согласный звук (консонанс) или же один ударный гласный звук (ассонанс). Точная рифма хотя и встречалась, но только случайно. Под влиянием провансальских и французских образцов точная рифма утвердилась в поэзии на средне-верхненемецком языке лишь в конце XII в. «Песнь о Нибелунгах» (ок. 1200 г.) уже знает строгую рифму. Неточная рифма в этом эпосе остается лишь как архаический пережиток для очень небольшого числа слов.[164]
То же самое встречаем мы и в «Кудруне». Эту нижнюю границу, свидетельствующую о том, что «Кудруна» оформилась как конкретный литературный памятник не ранее этого времени, уточняют на основании упомянутого в поэме имени Виголеис (так зовут одного из второстепенных персонажей поэмы). Его имя – переделанное на немецкий лад французское имя Вигалуа. Последнее стало известно в Германии между 1204–1209 гг., когда немецкий поэт Вирнт фон Графенберг сочинил обширный стихотворный роман «Вигалоис, или Рыцарь с колесом» в подражание неизвестному французскому образцу. Графенберг был современником знаменитых немецких поэтов Гартмана фон Ауэ и Вольфрама фон Эшенбах. Вольфрам у Графенберга, по-видимому, заимствовал имя Вигалоис: оно встречается в романе Вольфрама «Парцифаль», законченном в 1210 г. Скорее всего отсюда его перенял поэт «Кудруны» (как Виголеис), поскольку в эпосе мы находим еще некоторые редкие названия, упоминающиеся в «Парцифале». Видимо, на этом основании В. М. Жирмунский отнес время создания «Кудруны» к первому десятилетию XIII в.[165]
Современные немецкие филологи чаще всего относят «Кудруну» к 1230–1240 гг.[166] Они ищут в тексте поэмы косвенные указания на время ее завершения и усматривают ряд параллелей к историческим фактам и обстоятельствам. Вот некоторые из их наблюдений, систематизированных К. Дрёге.[167]
В поэме изображены владения короля Хетеля, чья власть простирается на Штормарн и Дитмаршен, Годьштинию и Северную Фрисландию. Покорилась ему и Нифландия, т. е. земля ливов. Это – точное подобие Дании в годы правления Вальдемара II (1200–1241). Наряду с датчанами деятельное участие в походе Хетеля принимают фризы. Между тем и в реальных Крестовых походах в Прибалтику 1217 и 1227 гг. фризы действовали наиболее активно. Указанные обстоятельства могут также пояснить, почему сюжет, связанный с датским и фрисландским Севером, привлек внимание поэта: события XIII в. придавали ему новизну.
