– Ну... планктон, сэр.

– Что-нибудь еще?

– Нет, ничего, только плавающие в воде водоросли.

– Какое слово вы произнесли?

– Вода.

– Из чего состоит вода?

Внезапно понимание осветило лицо Хансена.

– Из водорода и... кислорода.

– Абсолютно верно. Атомный реактор даст необходимую энергию. Если мы подвергнем воду электролизу, то в процессе реакции вода разложится на составляющие ее водород и кислород.

– Водород мы выпустим в космос, а кислород используем. Но, капитан, вода ведь тоже нужна. Планктон все еще необходим.

– Я и не думаю брать воду отсюда. Но я предвижу множество жалоб со стороны пассажиров. Вся вода на корабле циркулирует по замкнутому циклу. Однако у нас ее намного больше, чем необходимо для выживания. Рассчитаем минимальное количество и оставим его. Всю остальную воду превратим в кислород. Им нечем будет умыться, они испытают легкую жажду, но, по крайней мере, смогут дышать.

– Какое оборудование нам потребуется?

– В первую очередь емкость типа ванны. Химической реакции не будет, так что емкость не надо герметизировать. И еще нужен источник сильного тока. Кабели от генератора должны быть максимально большого диаметра. Обычная щелочь, растворенная в воде.

– Поваренная соль подойдет?

– Как раз ее не хотелось бы. Это хлористый натрий, значит, в полученном кислороде будет присутствовать некоторое количество хлора, а нам, несомненно, не нужен этот ядовитый газ. Нам нужна щелочная соль. Нет ли ее среди питательных веществ?

Хансен вытащил список запасов и пробежался по нему взглядом.

– Магний необходим для воспроизводства хлорофилла, так что у нас есть небольшой запас сульфата магния. Он подойдет?

– Горькая соль? Это лучше всего. Единственная сложность – сделать катод, то есть отрицательный электрод, и заключить его в трубу, куда проникал бы раствор. Это тот электрод, на котором будет выделяться водород; газ нужно отводить и выбрасывать в космос. Кислород может вытекать прямо в воздух. – Дон быстро набросал схему и передал ее рефмеханику.

– Это должно прекрасно работать, – сказал Хансен. – В качестве резервуара можно воспользоваться стеклянным отстойником. Я вычищу его и приготовлю слабый раствор электролита. Но я не уверен насчет проводки и откачки водорода.

– Я берусь помочь. Главстаршина Курикка должен знать, как это устроить. А если и не знает, то, несомненно, подскажет, кто из команды мог бы подсобить. Вызовите его сюда.

Курикка привел с собой Спаркса, а затем вызвал и нынешнего главного инженера Трублевского. Из опустевших морозильных камер под палубой были протянуты и выведены в нужном месте кабели. Тем временем стеклянный купол, бывший ранее иллюминатором в обсерватории, водрузили на катод и связали трубкой с клапаном, сообщающимся с вакуумом за бортом корабля. Его можно было настроить так, чтобы он выпускал наружу водород, но без утечки электролита.

– Готово, – наконец доложил Спаркс.

– Ладно, включайте, – приказал Дон, едва не падавший от усталости.

Курикка щелкнул мощным рубильником, и Трублевский медленно повернул рукоятку реостата. Как только ток потек через погруженные в воду электроды, возле них тут же стали образовываться крохотные пузырьки.

Затем, по мере увеличения силы тока, пузырьки начали расти; большие пузыри, поднимаясь, лопались на поверхности. Дон нагнулся над сосудом и глубоко вздохнул.

– Превосходно, – произнес он, едва чистый кислород прояснил его мысли. – Наши проблемы наконец решены.

Он счастливо моргал в насыщенной кислородом атмосфере над сосудом и лишь смутно сознавал, что зазвонил телефон и ему протягивают трубку.

– Говорите, – сказал он и лишь потом различил на крошечном экране встревоженное лицо Рамы Кизима.

– Не могли бы вы прийти в лазарет, сэр? Тут еще четыре пациента со столь же высокой температурой. А с первым я уже не знаю что делать. Он без сознания, и я не могу привести его в чувство.

Дон отпустил Раму, отослав его спать, так как хотел побыть наедине со своими мыслями. Четверо новых пациентов с высокой температурой лежали в общей палате, но первый больной, Приц, был помещен в изолятор. Дон стоял у его кровати, слушая тяжелое медленное дыхание больного и глядя на показания прикрепленных к его телу приборов.

Пульс слабый, но устойчивый, сердце, несомненно, в норме. Температура за сорок и, несмотря на дозы жаропонижающего, которые определенно должны были ее сбить, постоянно растет. Антибиотики тоже не дали никакого эффекта. Чем это вызвано? Незадолго до этого он гордился, что сможет справиться с любой неприятностью по медицинской части, и не слишком удачно действовал, когда возникли проблемы. Может, от чрезмерной усталости...

Подавив зевок, он вышел в свой кабинет, тщательно вымыл руки, сунул их под ультразвуковой стерилизатор. Рама оставил термос с горячим кофе, и Дон налил себе чашку. Прихлебывая напиток, он попытался соотнести факты с тем, что знал.

Какие же у него были факты? У него пять пациентов, госпитализированных с высокой температурой, вызванной неизвестно чем. Только у Прица, болезнь которого зашла дальше, имелось специфическое проявление: особое подергивание лица и нижней челюсти. Очень похоже на синдром Коливера, хотя и не столь ярко выраженный. Но этот синдром встречается только на стадии паралича при полиомиелите.

Других симптомов полиомиелита не было, это никак не могла быть эта болезнь. Так что же это?

Словно собака, мусолящая обглоданную кость, Дон постоянно возвращался к мысли о неизвестной болезни, о которой никогда раньше не слышал, что было совершенно невозможно. Мутировавшее, изменившееся или очень редкое заболевание? На поиски в библиотеке можно потратить не один день, так что нужно хоть немного сузить поле поисков. Приц – единственная путеводная нить. Так как он – первая жертва, то шансы, что он и явился разносчиком этой болезни, очень велики. Дон поднял трубку и набрал номер каюты каптенармуса.

– Дженнет, мне нужна информация об одном из пассажиров.

– Что именно, сэр? Записи у меня под рукой.

– У меня тут пассажир по имени Приц. Я хочу знать, откуда он родом и где был перед тем, как подняться на борт этого судна. Потом вообще вся информация, которая у вас имеется.

– Одну минутку, сэр. Вы подождете, или мне перезвонить?

– Я буду у себя в лазарете.

Он вешал трубку, когда вошел Рама с прикрытым салфеткой подносом.

– Я как раз обедал, сэр, и подумал, что вы уже давно не ели. Так что я взял на себя смелость...

Дон сосредоточился, но не мог вспомнить, когда в последний раз ел. Однако он слишком устал, чтобы чувствовать голод.

– Спасибо, но мне кажется, что я вряд ли смогу есть. Я видел восстановленные дегидрированные продукты и уверен, что они питательны. Но внешне они чересчур похожи на опилки. Нет, не сейчас...

Он запнулся, Рама поставил перед ним поднос и открыл его. На тарелке лежал дымящийся бифштекс, и исходивший от него аромат заставил Дона чисто автоматически облизать губы. Он уже потянулся к серебряной вилке, когда его внезапно охватил гнев.

– Я приказал выбросить все запасы продуктов, кроме дегидрированных. Я не допущу фаворитизма и особых привилегий ни для кого, включая себя.

– Ни в коем случае, сэр, – Рама отшатнулся и поднял руки, словно защищаясь. – Все очень просто. Главстаршина Курикка накрыл одного из поваров, когда тот готовил этот бифштекс для себя. Тот, по-видимому, припрятал мясо для собственного гурманского удовольствия. Главстаршина справедливый, но очень сердитый человек, и я не в состоянии передать, какие кары обрушились на гурмана-повара. Самой малой было приготовление этого бифштекса со всей тщательностью, но не для себя. Все присутствующие единогласно решили, что выбрасывать мясо – расточительность. И если кто на «Большом Кепе» имеет на него право, так только вы. Несогласных не было, сэр. Съешьте, пожалуйста, пока не остыло.

Дон секунду помедлил, затем взялся за вилку. Когда он заговорил снова, то запинался: