— Мне нужна ваша помощь со шнуровкой, — тихо сказала Эдилин.

Она надела корсет поверх ночной рубашки, но шнуровка была сзади.

Ангус подошел к изножью кровати, и Эдилин онемела, глядя на него. На нем были обтягивающие бежевые бриджи Джеймса и его сорочка. Жизнь на свежем воздухе, лазанье по горам и верховая езда украсили его ноги завидной мускулатурой.

Эдилин не собиралась говорить ему, что у нее дух захватывает. Она повернулась к нему спиной, показав на шнуровку, которую он должен был затянуть.

— Когда мы взойдем на корабль, вы должны молчать, — сказала она.

— Ни слова не говорить? — уточнил он, схватившись за шнуровку и потянув на себя, чтобы соединить половинки тугого корсета.

— Вас выдает ваша манера речи и акцент. Нет, будет лучше, если вы предоставите мне возможность вести все переговоры.

Ангус дернул за края шнуровки так, что едва не сломал ей ребра.

— Вы хотите перерубить меня надвое?

— Я думал, вы хотите иметь тонкую талию! Прошу прощения… Я ослаблю шнуровку.

Эдилин заскрипела зубами.

— Можете еще затянуть.

— А, так вы хотите талию среднего размера?

— Я… — начала она, но осеклась.

Она знала, что сама во всем виновата. Она ухватилась за столбик кровати, когда он потянул концы на себя.

— Ладно! Вы отлично выглядите. И вы можете говорить все, что хотите. Какое мне дело? Хотите, станцуйте перед капитаном свой любимый шотландский танец с кинжалом в зубах — мне все равно.

Когда он завязал концы шнуровки, Эдилин посмотрела на него и увидела в глазах тот насмешливый блеск, который ей был уже хорошо знаком.

— Вы ужасный человек!

Он вернулся на ту сторону кровати, где лежал Джеймс, взял жилет и надел его, пока Эдилин надевала платье. Вчера она постаралась очистить платье от стружки, но все же оно выглядело не лучшим образом. Эдилин надеялась, что на борту корабля обнаружит целый сундук нарядов. Ясно, что ей придется ушивать платья по крайней мере в груди, но с этой задачей она справится.

Одевшись и причесавшись, она подошла к Ангусу. Он стоял, прислонившись к столбу кровати. Его глаза были закрыты, а жилет застегнут криво.

— Давайте уже просыпайтесь, — сказала она, расстегивая его жилет и снова застегивая как положено.

— Вы мне снились, — тихо шепнул он, глядя на нее в мягком свете свечей и розоватом свете занимающейся зари.

— Хороший был сон? — спросила она, помогая ему облачиться в камзол.

— Превосходный. Вы и я были вместе в поле. То была не Шотландия, а место, где я никогда прежде не был.

— Возможно, это была Америка.

— Да, — осторожно сказал он и прикоснулся к ее волосам.

Они стояли так несколько секунд, глядя друг другу в глаза. Она покачнулась ему навстречу.

— Когда мы приедем в Америку, я дам вам немного золота, и вы сможете…

Его взгляд заставил ее замолчать, не закончив фразу.

— Еще раз вы скажете что-то вроде этого, барышня, и считайте, что я вас больше не знаю.

Судя по тому, как потемнели от гнева его глаза, он говорил всерьез. Эдилин хотела попросить у него прощения, но уже через мгновение первый солнечный луч прорезал полусумрак, и возможность выяснить отношения оказалась упущенной.

— Нам пора! — сказал Ангус.

Он схватил сапоги Джеймса, а она прихватила узелок с бритвенными принадлежностями и шкатулкой для шитья. Добежав до комнаты внизу, они едва успели закрыть за собой дверь, как хозяин гостиницы забарабанил в дверь.

— Ваша карета прибыла! — крикнул он, очевидно, не беспокоясь о том, что может разбудить других постояльцев.

Ангус вышел из комнаты, а Эдилин бросилась назад, задернула балдахин на кровати, затем велела кучеру взять сундук в углу и не будить ее спящую сестру. Эдилин позаботилась о том, чтобы Ангус не слышал, как она отдавала эти распоряжения, поскольку знала, что ему это не понравится. Она совершила кражу. Украла у жены Харкорта одежду. Но Эдилин не хотелось провести несколько недель путешествия в своем единственном платье.

У входа в гостиницу их поджидала красивая карета с четверкой лоснящихся сытых коней, нетерпеливо бьющих копытами.

— Джеймсу для себя ничего не жалко? — с сарказмом заметила Эдилин.

— Мы могли бы где-нибудь перекусить перед дорогой? — спросил Ангус, пытаясь втиснуть руки в тесноватый камзол.

— Вы когда-нибудь думаете о чем-то, кроме еды и сна? — огрызнулась Эдилин.

— Да, бывает, — с растяжкой проговорил Ангус, — но не тогда, когда рядом женщина с таким вредным характером, как у вас. Может, я слишком туго затянул корсет?

Она откинулась на сиденье и на мгновение закрыла глаза.

— Я просто нервничаю, вот и все. Мой дядя знает, кто такой Джеймс, и…

— Вы говорили об этом Харкорту?

— Да, — сказала Эдилин. — Я написала Джеймсу во второй раз и все ему рассказала, но мой дядя мог навести справки и узнать, что Джеймс заказал билет на корабль. Он мог…

Больше она ничего не сказала, потому что карета резко остановилась и она услышала, как кучер и еще какой- то мужчина кричат друг на друга.

— Молчите! — велел Ангус. — Я справлюсь сам.

— Вы? Но…

Он посмотрел на нее так, что она замолчала.

Дверь в карету широко распахнулась, и двое не слишком презентабельно выглядящих мужчин заглянули внутрь. Ангус не пошевельнулся. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и делал вид, что стряхивает с манжеты пылинку.

— Вы видели этого человека? — спросил один из сыщиков, протянув Ангусу уже знакомую ему листовку.

— Кажется, нет, — сказал Ангус, лишь мельком взглянув на листовку. — Если бы я увидел такого головореза, то позвал бы на помощь.

У Эдилин, сидевшей напротив, от удивления открылся рот. Шотландский акцент Ангуса куда-то пропал, он говорил так, словно вырос в лучших домах Лондона.

— Будьте любезны, закройте дверь, сэр, — попросил Ангус, поднеся к носу кружевной платок. — Эта пыль вредит моему здоровью.

Констебль, у которого не хватало двух передних зубов, посмотрел на Эдилин, а потом на листок, который держал в руке.

— Она похожа наледи, которая сбежала от своего дяди. Он дает награду за ее возвращение.

— Вы хотите сказать, что моя жена выглядит как чья-то племянница? Скажи на милость, добрый человек, где живет этот дядя? Нам стоит навестить его и сказать, что это его потерявшаяся племянница. Как думаете, он нам поверит?

— Проклятый пижон! — с отвращением пробормотал беззубый и шумно захлопнул дверь кареты. — Валите отсюда!

Ангус сунул носовой платок в карман и посмотрел на Эдилин, которая продолжала, открыв рот, таращиться на него.

— Вы что-то хотите мне сказать?

— Нет, ничего, — сказала она и заморгала. — Но где вы этому научились?

— Слушал и учился. Тут ничего трудного нет. — Ангус снова говорил с сильным акцентом. — Вы хотите, чтобы я все время говорил, как Харкорт?

— Нет, — быстро сказала она. — Не хочу.

Улыбаясь, он отвернулся и посмотрел в окно, а еще через мгновение сказал:

— Я вижу корабль. Мы почти на месте.

Эдилин очень нервничала и постоянно поглядывала на Ангуса, когда они поднимались по трапу на корабль.

— Успокойтесь, — сказал Ангус, — вы так дрожите, что я боюсь, как бы вы не упали в воду.

— Что, если капитан знает Джеймса и подумает, что мы его похитили?

— С чего бы ему так подумать? — изумленно спросил Ангус и улыбнулся. — Вы хотите, чтобы я поговорил с капитаном?

Сказав это, он взял ее под руку.

Эдилин знала: он мстит ей за то, что она приказала ему молчать и вызвалась сама вести все переговоры. Как бы там ни было, она слишком сильно нервничала, чтобы придумать в ответ какую-нибудь колкость.

— А, мистер и миссис Харкорт, — сказал капитан Ингес, когда они ступили на борт корабля. — Наконец-то мы встретились.

Капитан протянул руку и представился. Капитан Ингес был уже пожилым, довольно высоким, он очень приятно улыбался и не мог отвести глаз от Эдилин.