— Я не повторю твоей ошибки, — заверила Эдилин. — Обещаю, что если Томас Джефферсон попросит моей руки, я выйду за него. Теперь тебе легче?

— Нет, — вставая, сказала Харриет. — Я еще не достаточно хорошо тебя знаю, но думаю, что ты что-то замышляешь. Я не ошиблась? Я действительно видела, как этот отвратительный тип по имени Кадди выходил утром из гостиной?

— Я хочу прогуляться и купить газет, — бросила Эдилин, поспешно покидая комнату.

Кадди понадобилось всего два дня, чтобы разыскать Ангуса, и он догадался, что Харриет об этом рассказывать не стоит. Поэтому Кадди вышел из переулка, когда Эдилин была в городе одна.

— Господи! — выдохнула Эдилин. — Ты чуть не перепугал меня до смерти.

— Я подумал, что вы хотите, чтобы об этом никто не знал.

— Верно, — кивнула Эдилин.

Они стояли между двумя высокими зданиями, и Эдилин с помощью зонтика заслонила Кадди от прохожих.

— Что ты узнал? Он уехал в Виргинию?

— Нет. Он все еще здесь. Он работает в таверне и на постоялом дворе в десяти милях к югу отсюда. Он не хозяин, но выполняет всю работу. Его любят посетители и постояльцы, работает он на совесть. Там, кстати, теперь куда чище, чем было до него.

Эдилин смотрела на Кадди так, словно не видела его.

— Ангус работает в таверне?

— Его фамилия Харкорт, как и у вас. Он вам не братом приходится?

— Нет, он мне уж точно не брат! — отрезала она. — Что и ты видел? С кем разговаривал?

— Возможно, мне не следовало этого говорить, но найти его было не трудно. Я спросил одного кучера, и оказалось, что он его знает, вот он и привез меня туда. Ваш рисунок хорошо передал сходство. Я заказал еду и, пока ел, наблюдал за тем, что там происходит, а потом вышел во двор и поговорил с конюхом. Они все его любят.

— Все это замечательно, но почему он там?

— Мне сказали, что хозяин — лентяй, он нанял Ангуса работать на конюшне, но Ангус так хорошо справлялся с работой, что хозяин поручил ему вести все дела.

— Я понимаю, что он хорошо выполняет свою работу. Чего я не понимаю, так это почему Ангус там работает?

Эдилин скорее разговаривала сама с собой, чем с Кадди, и слуга не понял, о чем его спрашивают. Разве человеку не надо работать, чтобы зарабатывать себе на хлеб?

Кадди протянул ей листок бумаги с названием таверны и маленькой картой, поясняющей, как туда добраться.

Эдилин поблагодарила его и позже, дома, передала Кадди второй мешочек с монетами, как обещала.

Но весь день ее преследовал один вопрос: почему Ангус не продал бриллианты и не купил себе землю?

Ближе к вечеру Харриет спросила Эдилин, что так ее расстроило.

— Ты какая-то рассеянная. Что тебя гнетет?

— Так, ничего, — сказала Эдилин.

Они были в маленьком садике позади дома. Харриет пропалывала грядки со спаржей. Она не давала пустить всю спаржу на еду, говоря, что надо оставить несколько растений, чтобы те выросли в красивые высокие папоротники.

— Они будут замечательно смотреться с розами, — заметила как-то Эдилин.

— Тогда раздобудь где-нибудь розы, — ответила Харриет.

Но на тот момент Эдилин была слишком занята своими переживаниями, чтобы думать о чем-то еще. Итак, сегодня Эдилин сажала розы, а Харриет выпалывала сорняки.

— Ничего не случилось.

— Хм… — нахмурилась Харриет. — Что ты замышляешь?

— Ничего, — приветливо сказала Эдилин и распрямилась. — В этом городе выращивают мало цветов, возможно, люди станут покупать у нас розы.

— Какая глупость! — быстро ответила Харриет. — Пусть свои растят. Я хочу знать, что у тебя на уме. Не может быть, чтобы за этой внезапной переменой ничего не стояло. Всего пару дней назад ты устраиваешь погром, а сегодня — сама умиротворенность. Ты задумала что-то недоброе.

— Почему недоброе? Может, как раз доброе?

Эдилин отступила, любуясь посаженными розами. Сейчас уже поздно было сажать розы, но соседка дала отростки с крепкими корешками, так что надежда на успех была. Эдилин знала, что ей дали эти отростки лишь потому, что соседка была любопытна и хотела знать о ее жизни, но Эдилин лишь любезно улыбалась и ничего ей не рассказывала.

— Я не знаю, что творится у меня в голове, — сказала Эдилин, глядя на Харриет. — Вроде бы там бродят кое-какие мысли, но все не могут всплыть на поверхность.

— Дай мне знать, когда эта твоя мысль проклюнется, чтобы я успела убрать мебель.

Эдилин коротко рассмеялась.

— Я думаю, тот раз был единственным в моей жизни. Я не намерена повторять этот опыт.

— Это хорошо! — кивнула Харриет и присела на деревянную скамейку у низкой стены. — Я тебе говорила, что делала после того, как меня бросили? Разумеется, помимо того, что каждый день проливала по ведру слез.

— Нет, не говорила, — сказала Эдилин и села рядом. — Расскажи.

В течение следующих нескольких дней Эдилин так и подмывало рассказать Харриет о бриллиантах и Ангусе и спросить, что Харриет думает о происходящем. Но Эдилин не могла рассказать Харриет о драгоценностях, потому что по закону бриллианты принадлежали жене Джеймса и, следовательно, Харриет имела на них больше прав, чем Эдилин или Ангус. Нет, решила Эдилин, будет лучше, если она разберется во всем сама.

После долгих размышлений у Эдилин появилось несколько версий, объясняющих, почему Ангус работает в таверне. Согласно первой версии, он хотел быть рядом с ней, Эдилин, потому и нашел себе работу неподалеку. Впрочем, такое объяснение было совсем неубедительным. Выручив деньги за драгоценности, Ангус мог купить землю и дом неподалеку от Бостона, зачем же надрываться, вычищая чужие конюшни?

Отсюда следовал естественный вывод о том, что бриллиантов у него больше нет.

Могло быть и так, что он передумал продавать бриллианты и они сейчас лежат в сейфе в каком-нибудь банке. Впрочем, от этой мысли Эдилин сразу отказалась. Она помнила, как Ангус говорил, что хочет иметь собственный дом. Она его знала хорошо, и что бы он там ни говорил, он при первой же возможности купил бы себе участок земли и работал бы на нем как каторжный.

И чем дольше она думала, тем крепче становилась уверенность в том, что в результате какой-то катастрофы Ангус расстался с бриллиантами.

— И я знаю, куда они делись, — пробормотала Эдилин.

— О чем ты, дорогая? — спросила Харриет.

— Ни о чем. Просто думаю вслух.

— Похоже, последнее время ты много думаешь, — заметила Харриет.

В тот вечер Харриет пошла на пристань, чтобы купить рыбу у рыбаков, и Эдилин снова вызвала к себе Кадди.

— Я хочу, чтобы ты нашел эту женщину, — сказала она и протянула ему листок бумаги, на котором изобразила Табиту.

Первое, что бросалось в глаза на этом рисунке, был мощный бюст и выдающийся зад Табиты.

— О да, мисс, — сказал Кадди, — такую женщину я разыщу с удовольствием.

— Держи с ней ухо востро. Ты и не заметишь, как она украдет твой кошелек. У нее пальцы скользкие, как угри. Помни об этом и не подходи к ней ближе чем на шесть футов.

Кадди кивнул и сунул листок в карман.

— Лучше бы тебе начать поиски прямо сейчас. Я думаю, она работает по ночам.

— Она будет с тем мужчиной в таверне?

— Нет, — сказала Эдилин. — Я по крайней мере так не думаю. Может, Ангус и не видит ее насквозь, как вижу я, но она понимает, что рано или поздно он ее раскусит. Иди и дай мне знать, что ты выяснишь.

— Да, мисс.

И Кадди быстро вышел из комнаты.

Кадди потребовалось больше двух недель, чтобы разыскать Табиту. Все это время Эдилин приходилось защищать его перед Харриет, которая вознамерилась его уволить.

— И почему я не могу от него избавиться? От него все равно никакого толку.

Помимо драгоценностей, о которых Харриет знать совсем не обязательно, у Эдилин была еще одна причина молчать. Она сказала Харриет, что подвела черту под своим несостоявшимся романом с Ангусом.

— Я буду выполнять его работу. Что обычно делает слуга?