Десятого февраля на пленуме ЦК членами Политбюро были избраны Андреев, Ворошилов, Каганович, Калинин, Киров, С. Косиор, Куйбышев, Молотов, Орджоникидзе, Сталин. Кандидатами в члены Политбюро — Микоян, Петровский, Постышев, Рудзутак, Чубарь. В Секретариат ЦК вошли А. А. Жданов, Каганович, Киров, Сталин. В Оргбюро были избраны Я. Б. Гамарник, Н. И. Ежов, Жданов, Каганович, Киров, А. В. Косарев, Куйбышев, Сталин, А. И. Стецкий, H. M. Шверник, кандидатами — M. М. Каганович (брат Лазаря Михайловича), А. И. Криницкий.

Во всех трех руководящих органах партии были представлены только Сталин, Каганович, Киров. Особенно усилилось положение Кирова: ему было поручено руководить организационной работой партии и массовых организаций. Сталин явно планировал перевод его в Москву.

В состав нового ЦК не были избраны 29 человек из прежнего состава. Все они были связаны с оппозиционной группой А. П. Смирнова, которая хотела «убрать» Сталина.

Проведя «съезд победителей», Сталин имел все основания надеяться на дальнейшую стабилизацию. Это следовало из восстановления в партии бывших оппозиционеров Каменева, Зиновьева, Преображенского, Угланова. Бухарин был назначен главным редактором второй после «Правды» газеты страны — «Известий». Бухарин, а также Рыков и Томский были избраны кандидатами в члены ЦК.

Стала воплощаться в жизнь утвержденная съездом сбалансированная экономическая политика, согласно которой приоритетно развивались отрасли группы «Б», чтобы насытить рынок товарами. Силовые методы управления экономикой отодвигались в прошлое. Широко пропагандировались идеи хозрасчета, материальных стимулов, роста благополучия и культурного уровня граждан.

Следствием перемен в управлении экономикой было ослабление карательной политики. Например, применение одного из самых суровых законов от 7 августа 1932 года уменьшилось в несколько раз.

Стабилизировалась ситуация и в руководстве РККА. Потенциальный оппонент Ворошилова, Тухачевский, на XVII съезде наряду с Ворошиловым сделал доклад и был избран кандидатом в члены ЦК.

Подтверждалась мысль Кирова, высказанная на съезде: «Основные трудности уже остались позади». Сталин в докладе тоже прямо указывал, что период штурма закончился, началось «освоение» достигнутого.

Окончание «третьей революции» чувствовалось во многом. Весь карательный механизм был подвергнут реорганизации. Грозное ОГПУ отныне входило во вновь созданный Наркомат внутренних дел, где стало называться Главным управлением государственной безопасности. Вместо умершего 10 мая 1934 года Менжинского главным руководителем всей силовой системы СССР стал Ягода. Первым заместителем — Я. С. Агранов, начальником Оперативного отдела, который ведал охраной высших лиц государства, — К. В. Паукер.

Реорганизация сопровождалась уменьшением карательных прав НКВД (выносить смертные приговоры) и усилением контроля со стороны прокуратуры.

Отметим, что ОГПУ, как и всю политико-административную систему страны, курировал П. П. Постышев, секретарь ЦК ВКП(б) с июля 1930-го по январь 1934 года. В январе 1933 года он был направлен вторым секретарем ЦК КП Украины с задачей «безусловно выполнить план хлебозаготовок».

Назначение Постышева, который отличался жестокостью и напористостью, привело к перемещению Г. М. Маленкова с должности заведующего агитационно-массовым отделом Московского комитета на должность заведующего отделом руководящих партийных органов ЦК. Маленков, выдвиженец Кагановича, стал курировать и НКВД.

Кагановича перезагрузили: он оставил пост первого секретаря Московского комитета партии Хрущеву и возглавил Комиссию партийного контроля при ЦК и СНК СССР.

С этого момента началась большая карьера Хрущева и Маленкова.

Если взглянуть на мир 1930-х годов — от прихода Гитлера к власти до июня 1941 года, — то движение к новой мировой войне воспринималось, как и в начале века, лишь угрозой, которую можно развеять тонкими дипломатическими методами.

Двадцать шестого января 1934 года Германия и Польша заключили договор, что явно было воспринято в Москве, с учетом неприкрытого антисоветизма Варшавы, как резкое возрастание угрозы нападения с Запада. Франция, которая еще со времен Клемансо вооружала и поддерживала Польшу в первую очередь против Германии, оказалась в затруднительном положении. То, что еше в ноябре 1932 года ею был заключен договор с СССР о ненападении, было слабым утешением, так как польско-германский пакт фактически блокировал возможную помощь со стороны СССР, не имеющего общей границы с Германией.

В феврале 1934 года СССР установил дипломатические отношения с Венгрией, в июле — с Румынией и Чехословакией, странами, входящими в профранцузскую Малую Антанту. В июле — с Болгарией, в сентябре — с Албанией. В сентябре СССР был принят в Лигу Наций и сразу стал постоянным членом ее Совета, что свидетельствовало о возвращении Советскому государству статуса великой державы.

Советское руководство поддержало предложения министра иностранных дел Франции Луи Барту о многостороннем договоре, предусматривающем взаимное ненападение всех государств Восточной Европы, включая Францию и СССР, а также о заключении договора о взаимоотношении между Францией и СССР. Подписание этих договоров создавало бы основу нового европейского порядка, но вряд ли устроило бы Германию.

Девятого октября 1934 года Луи Барту и югославский король Александр I были убиты в Марселе в результате операции германской разведки под кодовым названием «Тевтонский меч». Чуть раньше, 29 декабря 1933 года, застрелен в Бухаресте премьер-министр Ион Дука, проводивший антигерманскую политику. В июле 1934 года в Австрии австрийские нацисты, сторонники Гитлера, предприняли попытку переворота, проитальянски настроенный канцлер Энгельберт Дольфус был убит.

Это еще не война, а передвижения фигур на шахматной доске. В Европе все явственнее ощущался кисловатый запах пороха.

Сталин ни на минуту не упускал из вида все, что происходит в мире, и постоянно держал в уме «фактор Троцкого». Он понимал, что агрессия против СССР в любой момент может быть поддержана изнутри.

В августе произошли два события: одно — громкое и помпезное — съезд писателей, и второе — малозаметное, но более важное — Сталин запретил публикацию статьи Фридриха Энгельса «О внешней политике царизма» в журнале «Большевик».

Энгельс, соратник Маркса, один из богов марксистской идеологии, вдруг стал если не врагом, то оппонентом нашего героя! Фокус был в том, что основоположник научного коммунизма был европейцем, и его взгляд на царскую Россию в 1890 году отличался неприятием ее внешней политики. Царская дипломатия, по словам Энгельса, неуклонно расширяла территорию империи, «не останавливаясь ни перед вероломством, ни перед предательством, ни перед убийством из-за угла, не опьяняясь победами, не падая духом при поражениях, шагая через миллионы солдатских трупов…».

Сталин уловил современное звучание статьи и был против ее появления в главном теоретическом журнале партии, видя в публикации «важнейшее практическое значение» (чего, кстати, не увидела или не захотела увидеть редакция журнала, в которой членом редколлегии был не кто иной, как сам Зиновьев).

Сталин выразил свое мнение в письме 19 июня 1934 года членам Политбюро и директору Института Маркса — Энгельса — Ленина при ЦК ВКП(б) Адоратскому. Он вытащил на свет главное звено энгельсовских рассуждений: в перспективе надвигающейся европейской войны основоположник прямо говорил: «Победа Германии есть, стало быть, победа революции»; «Если Россия начнет войну, — вперед на русских и их союзников, кто бы они ни были!»

Сталин объясняет, что Энгельс, встревоженный намечавшимся в 1890–1891 годах франко-русским союзом против австро-германской коалиции, задался целью дискредитировать внешнюю политику России того времени.