Мы прошли в глубь кладбища и в изумлении остановились перед участком, на котором почти не осталось целых захоронений. Могилы были вскрыты, а склепы и памятники практически полностью разрушены. Судя по густому плющу, покрывавшему эти руины, чудовищноенадругательство над гробницами произошло не в последнее время, а много лет назад.

— Я читала, что это кладбище сильно пострадало от немецких бомбардировок во время Второй мировой войны, — завороженно разглядывая развалины, произнесла Алексия. — Как ты думаешь, мы видим следы тех бомбежек?

— Вполне возможно. Только мне кажется странным, что родственники покойных не восстановили памятники или хотя бы не привели в порядок сами могилы.

— Может быть, у них просто никого не осталось?

— В каком смысле?

— Допустим, здесь были похоронены те, кто умер, не оставив наследников. В конце концов, во время войны всякое бывает. Порой люди погибают или пропадают целыми семьями.

Чтобы не попасться на глаза охране, мы старались держаться подальше от главных аллей кладбища и передвигались в основном по узким проходам между могилами, явно проигрывавшими сражение с сорняками и кустами, буйно растущими повсюду.

Убедившись в том, что забрались в самый глухой уголок этого города мертвых и что нас здесь, скорее всего, никто не увидит, мы выбрали себе в качестве ложа большую каменную плиту, поросшую мхом. Ничего иного, что походило бы на кровать, кладбище Кенсал-Грин предложить нам не могло.

— Мы, кстати, не накрасили себе лица, — заметил я.

— Нет, оставим это на завтра, — возразила Алексия, — Сегодня у меня нет ни малейшего желания брататься с покойниками, вне зависимости от того, кто лежит под этой плитой.

— Чего же тогда тебе хочется?

— Заняться любовью прямо здесь и сейчас.

Алексия жестом попросила меня подождать ее и скрылась из виду за ближайшим высоким памятником.

Восхищенный такой перспективой — столь далеко мы на кладбище еще никогда не заходили, — я весь горел от страсти. Дожидаясь Алексию, я поспешно разделся и сидел совершенно голый на могильной плите, мягкой от слоя мха, покрывавшего ее.

Чтобы хотя бы немного успокоиться, я попытался сосредоточиться на луне, висевшей почти в зените, и стал искать знакомые кратеры на ее поверхности. В серебристом свете моя кожа приобрела какой-то странный молочно-белесый оттенок.

Алексия вернулась к нашему ложу тоже обнаженной, тотчас же бросилась ко мне, осыпала ласками и поцелуями. Там, в этом саду смерти, мы и предались прекрасному танцу жизни.

Тихий, безветренный рассвет застал нас обнаженными, укрывшимися, как одеялом, моим пальто.

Вдалеке уже слышался шум проснувшегося большого города. Наступивший день был выходным, но многочисленные машины уже пробирались по бесконечному лабиринту лондонских улиц.

Обнимая Алексию, я подумал о том, что в эту ночь мы, наверное, познали нечто большее, чем просто единение наших тел. Наслаждаясь близостью с возлюбленной прямо на могильной плите, я обещал ей любить ее всегда — и при жизни, и после смерти.

Когда все закончилось, Алексия выразила мне практически те же самые чувства, но другими словами:

— Когда не стало моей сестры, я поняла, что и сама наполовину умерла. Но моя живая часть теперь воссоединилась с твоей — с той, которая уцелела после смерти твоего брата.

Алексия энергично потянулась и столкнула меня с могилы.

Я упал на траву, затем поднялся и решил, что раз уж мы все равно проснулись, то будет лучше одеться, чтобы в таком вот виде не попасться на глаза сотрудникам кладбища или первым посетителям. Затем я сходил за одеждой Алексии, которая к тому времени села в изящной позе на ту же плиту и больше всего теперь напоминала лесную фею с какого-нибудь романтического холста.

Мы уже совсем было собрались отправиться на поиски выхода, как вдруг моя возлюбленная остановилась и сказала:

— Хотелось бы знать, чья могила послужила нам сегодня ложем любви.

Ради Алексии я был готов на все, а уж содрать голыми руками ковер мха с плиты было для меня и вовсе сущим пустяком. Вскоре нашим взглядам предстали вырезанные на камне имя покойного, даты его рождения и смерти.

Выяснилось, что нас ждал весьма мрачный сюрприз.

Несмотря на то что и сама могила, и плита, лежавшая на ней, были достаточно большими, там, в глубине, покоился человек, проживший на этой земле всего один день.

Алексия с ужасом посмотрела на меня и воскликнула:

— Мы, оказывается, спали на могиле ребенка! Нет, даже не ребенка — младенца!

— Что в этом такого? — спросил я, чувствуя, что моя возлюбленная испугалась не на шутку.

— Я слышала про такое поверье. В общем, это к большому несчастью.

С нашими друзьями мы встретились только после обеда, пили чай в кафе на рынке Кандем и рассказывали, чем кончился вчерашний вечер в хостеле «Пикадилли».

Лорена очень рассердилась на нас.

— Что, трудно было послать нам эсэмэс и сообщить, где вы находитесь? Мы присоединились бы к вам.

По вполне очевидным причинам мы не собирались посвящать Лорену и Роберта в то, чем занимались на кладбище в Кенеал-Грин.

Я старательно подыскивал правильные слова, пытался погасить разгоравшуюся ссору, грозившую испортить всем нам конец такого замечательного путешествия.

— Мы просто подумали, что спектакль затянется надолго. Мюзиклы — они все такие. Потом вы наверняка захотели бы прогуляться по Сохо и где-нибудь посидеть.

— Так оно и было. Мы пошли в какой-то клуб и протанцевали до двух часов ночи. Но вы все равно могли бы предупредить, что вас дома не будет, и сообщить о том, куда отправились. Вернувшись в хостел, мы застали в комнате только храпящих орангутангов и, по правде говоря, здорово перепугались, не случилось ли с вами что-то плохое. Какого черта вас вообще понесло в Кенсал-Грин? И главное, если уж вы туда поехали, то чем занимались там без нас?

Было очевидно, что Лорену ничуть не волновала пропущенная экскурсия по старинному кладбищу. Гораздо больше ее занимало то, что могло произойти там между мной и Алексией.

— Ладно вам, хватит ругаться, — как всегда, примирительным голосом произнес Роберт. — Давайте лучше настроимся на умиротворяющий лад и эмоционально подготовимся к вечерней прогулке по одному из самых романтических, таинственных и зловещих некрополей Европы. Вы только представьте себе!.. На этом кладбище происходит действие одной из самых жутких сцен «Дракулы» Брэма Стокера! А сколько старых фильмов про графа-вампира было там снято — наверное, и не сосчитать.

Благоговение, с которым мы даже вслушивались в то, как звучит само название Хайгейтского кладбища, немного погасило пылавшие в нас эмоции, хотя нотки упрека по-прежнему слышались в голосе Лорены на протяжении всего вечера.

Ближе к закату мы выбрали себе наблюдательный пост на площади неподалеку от мощных, как у старинного замка, стен кладбища с готическими башенками по углам.

— Как будем входить? — поинтересовался я, — По-моему, этот бастион штурмом не возьмешь.

— С другой стороны стены гораздо ниже, — ответил Роберт. — Я думаю, там мы без особого труда через них перелезем. Только я подождал бы еще пару часов. Пусть охранники закончат вечерний обход.

— Я не против. Только чем мы до этого времени заниматься будем?

В ответ Роберт протянул мне небольшую брошюрку, как оказалось, целиком посвященную истории Хайгейтского кладбища. В желтом свете уличного фонаря я прочитал одну главу, рассказывающую об этом таинственном месте.

Стемнело. Роберт стоял у стены дома и смотрел в небо, на звезды. Лорена отдыхала, сидя на уличной скамейке.

— Слушай, а куда подевалась Алексия? — спросил я ее.