— В случае колебаний между сохранением торговли слоновой костью и сохранением слонов, — заявил он, — следует склониться в сторону последнего. Равным образом представляется важным, чтобы секретариат занимал объективную и нейтральную позицию…

По мнению принца, пожертвования денег в адрес КИТЕС избавили бы эту организацию от необходимости «добывать средства из посторонних источников». Не было сомнений, что на выступление принца оказала влияние критика деятельности КИТЕС со стороны ЕИА.

С ответной речью от имени секретариата выступил сам Эжен Лапуэнт; он вообще прославился даром произносить гладкие речи. Его язык был подобен тому, каким говорят политики, стремясь вызвать к себе доверие, а заодно и обойти стороной острые углы. Его голос, не говоря уже о внешности, был сама респектабельность, умеренность и аккуратность. Только у меня перед глазами всё стояли мертвые слоны в парке Цаво, с головами, изуродованными мачете. Пока такие, как Эжен Лапуэнт, в течение десяти лет уверяли общественность, что ничего страшного не происходит, оказалась истребленной половина африканских слонов.

Настало время действовать. Пока Лапуэнт с кафедры произносил свою речь, я встал и взял несколько экземпляров нашего доклада. Затем медленным шагом, так, чтобы не особенно привлекать к себе взгляды собравшихся, я направился в сторону президиума и положил экземпляр, прежде всего, на пустующее кресло Лапуэнта. Он бросил на меня резкий взгляд, но продолжал свою речь. Я же уверенной поступью прошелся вдоль президиума и вручил по экземпляру каждому из находившихся там светил. Уильям Мэнсфилд — у которого Лапуэнт фактически находился в подчинении — бросил на меня хмурый, неодобрительный взгляд. Принцу Бернгарду тоже пришлось не по душе это нарушение этикета. Но сейчас было не до политесов.

Когда я возвращался на свое место, на меня с одобрением смотрели десятки лиц. Я сел и чувствовал, как у меня колотится сердце. Лапуэнт по-прежнему изливался в красноречии. Коллега, сидевший позади, наклонился ко мне.

Даже Роуан Мартин смеялся над этим трепом, — прошептал он.

Остаток дня был посвящен приветственным речам и административным объявлениям. Рабочая часть конференции начиналась только со следующего дня; к тому времени из Лондона должен прилететь Дейв. Я уже потерял терпение.

Подготовка закончилась. Мы были готовы в бой.

Американский делегат поднял мандат.

— Господин председатель! На нас смотрит весь мир.

Хотя США твердо стоят на позиции «разумного использования» дикой природы, в случае с африканскими слонами мы столкнулись с силами, контроль за которыми не в состоянии установить ни одна страна. Из вышесказанного следует вывод о невозможности любого регулирования торговли слоновой костью.

Я наклонился к Эллану.

— Слава Богу, США поддержат Приложение I.

Эллан кивнул в знак согласия. Влияние США было огромным и могло вызвать мощную поддержку стран, кичащихся тем, что они в одном лагере с американцами. Если судить по этому дню, всё должно было пойти удачно. Но в череде речей в пользу запрета была пробита брешь, причем с самой неожиданной стороны.

Слова попросил директор Международного союза за охрану природы и природных ресурсов (ИЮКН) Мартин Холдгейт.

— Представляется неадекватным единое для всех африканских стран решение проблемы, — сказал он. — ИЮКН предлагает вынести африканского слона в Приложение I на большей части Африки, но в странах, где в наличии объективные критерии, он может быть внесен в Приложение II. Этим странам следует объявить добровольный мораторий на торговлю костью, возможно, до следующей конференции КИТЕС.

Я не мог поверить услышанному.

— Это же попытка похерить запрет! — сказал я с тревогой.

— Да, похоже, трудненько будет нам в ближайшие дни, — скорчил гримасу Эллан.

ИЮКН представляет собой объединение различных правительственных организаций и природоохранных групп. Он организован на научной основе, является филиалом ВВФ и имеет мощное влияние. Но предложение Мартина Холдгейта было неприемлемым, с какой стороны ни посмотри. Двухлетний мораторий на торговлю костью означал бы только то, что в 1991 году мы окажемся перед лицом той же ситуации, что и сегодня. Если даже небольшому числу южноафриканских государств оставить разрешение официально экспортировать кость, то Гонконг и Сингапур по-прежнему смогут легитимно оперировать ею, а это означает, что у браконьеров останется рынок, где они смогут отмывать добытую ими кость. Разрешить любую торговлю значило благословить браконьеров орудовать, как прежде. Двухлетний мораторий ни в коей мере не менял дела — или, может быть, Мартин Холдгейт считает, что за этот срок удастся восстановить поголовье слонов?!

Выступление Холдгейта послужило для оппозиции сигналом к атаке. Роуан Мартин, выступавший от имени делегации Зимбабве, был склонен преуменьшать ущерб от браконьерства в своей стране.

— С 1984 года мы объявили партизанскую войну браконьерам, охотящимся за носорогами, — заверял он, — а что касается убитых браконьерами слонов, то вряд ли их число удвоилось с этого срока по настоящее время.

Я почти чувствовал, как на голове у Эллана волосы встали дыбом. Он поднял мандат.

— Господин председатель, — энергично запротестовал он, — делегат от Зимбабве заявляет, что браконьерство в его стране едва ли могло удвоиться. Но в его же собственном докладе прозвучало признание, что браконьерство резко возросло во многих районах Зимбабве. ЕИА располагает сведениями, что в прошлом месяце одна тысяча скелетов слонов была обнаружена в национальном парке Гонарежу и что активное участие в браконьерстве принимает зимбабвийская армия.

Стремясь разгромить зимбабвийцев по возможно большему числу пунктов, Эллан дошел до самого существенного.

— Нас также очень беспокоит двойная бухгалтерия, происходящая на границе Зимбабве и Ботсваны. Есть свидетельства тому, что Зимбабве считает своими слонов, мигрировавших к ним из Ботсваны, а когда они вернулись обратно, Ботсвана засчитала их как своих.

В ответ на это разоблачение по рядам пронесся глухой шепот. Очевидно, наш доклад прочитан далеко не всеми присутствующими. Но теперь к обсуждению присоединился и ряд стран — потребителей кости. Они мотивировали свои протесты тем, что торговля костью обеспечивала средствами к существованию многих граждан этих стран. Эти заявления задели Косту за живое. Он попросил слова для выступления от имени Танзании.

— Господин председатель! Позвольте поблагодарить Австрию, Венгрию и Соединенные Штаты за дальновидность и мудрость, проявленные при поддержке предложения к Приложению I. Нам больно слушать о том, что торговля слоновой костью обеспечивает средствами к существованию граждан стран-потребителей, в то время как в Танзании и других странах Африки люди кладут свои жизни, пытаясь защитить слонов.

То, что торговцы и косторезы в странах-потребителях добывали себе средства для жизни ценой жизней африканцев, явилось важным фактором, с которым не могли не считаться и другие выступавшие. Бюрократам, безразличным ко всему, что не имеет отношения к бизнесу да торговому сальдо, ничего не стоило пренебречь даже столь вопиющим фактом. Но Коста и его союзники, у которых перед глазами стояли бойцы из антибраконьерских бригад, сраженные браконьерскими пулями, игнорировать это никак не могли.

К моменту закрытия заседания трудно было сказать, какая из сторон набрала больше очков. Я чувствовал себя тревожно. Видно, я слишком рано посчитал битву выигранной, оценив ситуацию лишь по бурной реакции общественности на наши фильмы. Элементарные вопросы, которые задавали делегаты, наводили на мысль, что об аргументах в пользу запрета они узнают впервые. Значит, им неизвестно реальное положение вещей, и то, к чему склонится их мнение, будет зависеть только от услышанного за эти несколько дней. Все ли мы сделали как надо? Самые ли правильные слова нами сказаны? Эти вопросы не давали мне покоя.