— Помню, — натянуто ответил он. — И стараюсь сделать все, что в моих силах.

— Ну так старайся лучше или чертова сделка не выгорит. — Я сделала паузу и поблагодарила бармена за пиво, которое он поставил предо мной. — Миша, я хочу знать, как он выслеживает меня. Рассказывай или на этом все закончится прямо сейчас.

У Джека случился бы удар, услышь он одну из этих угроз, но, черт возьми, не его жизнь стояла на кону.

— На тебе «жучок».

— Роан проверял меня на «жучки». Мы не обнаружили ни одного.

— А вы их и не найдете. Они последней модификации.

— Быть может, это те, что были украдены с военной базы Ландсенда?

Он улыбнулся.

— Быть может.

— Я хочу найти его и извлечь.

Миша кивнул.

— Я не желаю тебе смерти, Райли. Поверь этому, если не веришь ничему другому.

О, этому я поверю. Ведь, прежде всего он хотел от меня ребенка.

— Итак, рассказывай, почему был застрелен Мартин Хант?

— Не здесь. Подожди, пока переберемся наверх.

— Наверху не более безопасно, чем здесь.

— Но там работают голосовые щиты. По крайней мере, ничто из сказанного не будет подслушано, как только мы окажемся в зоне действия щита.

— Если только не найдутся те, кто умеют читать по губам.

На его тонких губах промелькнула улыбка.

— По-моему, станет заметно, если наверху кто-то начнет читать по губам.

Верно. «Рокер» не был похож на «Голубую Луну». Танцы на этом этаже были танцами — в прямом смысле слова, ни каких волчьих скачек, а все потому, что в «Рокере» вместо глухой стены был стеклянный витраж, выходящий на главную улицу. И хотя вервольфы были не прочь заниматься этим в общественных местах, человечество считало, что его травмирует подобное зрелище.

А еще в этом заведение не было приватных комнат. Здесь, в «Рокере», верхний этаж был представлен для общего пользования, с простыми удобствами в виде кроватей, диванов и «бобовых» пуфов.

— Кажется, ты упоминал, что в этом клубе за тобой прекратили следить?

— Насколько мне известно, да. Но я не стану испытывать судьбу.

Равно как и я. Возможно, еще какое-то время мне стоило оставаться в образе, созданном Лиандером. Сделав большой глоток пива, я сказала:

— Мы займемся делом?

В его глазах замерцало веселье и голод.

— Полна страстного желания доставить удовольствие, а?

— Ой, просто умираю от желания.

— Конечный результат будет стоить того для нас обоих.

Я очень на это надеялась.

— Нет никаких гарантий, что я забеременею. Если ты читал мое личное дело, то знаешь об этом.

Положив руку мне на спину, он повел меня к «черной» лестнице. Я едва ощущала желание. Миша больше не был моим избранным партнером, и разумеется, не заслуживал какого бы то ни было рвения, но он был единственным, с кем мне придется быть. При таком раскладе, я имела полное право насладиться нашим совместным времяпрепровождением.

— Ты не единственная волчица, которую я пытаюсь оплодотворить на данный момент, — произнес он, когда мы начали подниматься по лестнице. — У меня есть еще две женщины, которые согласились родить мне ребенка.

Это были первые слова, в которых я не усомнилась. Первое высказывание, которое на самом деле заставило меня подумать, что он говорит правду, по крайней мере, в течение какого-то времени.

— Блондинки, которых ты упоминал ранее?

Он кивнул.

— Готова поспорить, что они пошли на это за кругленькую сумму?

Миша окинул меня холодным взглядом.

— Каждый имеет свою цену, Райли.

Он знал мою. Знал, что это единственная причина, по которой я здесь. И ему было на это плевать. Что бы он сделал, если бы узнал, что никогда не получит желаемого? Во всяком случае, не от меня.

Верхний зал был длинным и узким, и был похож на один из тех старомодных постоялых дворов, которые часто показывают в вестернах. Единственное, чего не хватало, так это — сена, хотя я знала, что поначалу оно здесь было.

Зал был полузаполнен волками на различных стадиях спаривания, в воздухе витал густой аромат секса и похоти. Возбужденная как запахами, так и звуками и видом спаривающихся, я почувствовала, как моя кровь побежала быстрее.

Мишин голод, вибрируя, заклубился вокруг меня, — словно живое существо, которое украло у меня дыхание, сделав желание еще более неистовым. Его аура, переключившись на полную мощность, с головой погрузила меня в омут страсти, — убеждаясь, что мое тело будет готово к нему, когда придет время. Не то чтобы ему нужно было это делать, потому что после поцелуя Куинна и последующего отъезда, я была более чем готова включиться в игру.

И хотя я довольно легко могла отринуть влияние его ауры, я этого не сделала — при всем моем нежелание находиться здесь, будет лучше, если я позволю ему считать, что нуждаюсь в ней. Кроме того, сегодняшним вечером, я, возможно, получу ответы, но помимо этого, я непременно еще получу и наслаждение.

К тому времени, когда мы добрались до первого свободного дивана в середине зала, моя кожа пылала от потребности ощутить его внутри себя. Не дожидаясь, когда Миша сделает первый шаг, я опрокинула его на диван и поцеловала так, словно от этого зависела моя жизнь. Я целовала его пока моя кожа не начала гореть, а потребность ощутить его внутри не стала всепоглощающей. А затем я оседлала его, жестко, глубоко и неистово. Из его груди вырвался предупреждающий бог его знает о чем громкий рык, не обратив на это внимания, я продолжила глубоко насаживаться на него. Как только его тело забилось в конвульсиях, и он излился в меня, я достигла оргазма, лишившись дыхания и здравомыслия на несколько слишком долгих секунд.

Но на этом все еще не закончилось. Далеко не закончилось.

Он был по-прежнему тверд внутри меня, но это и не удивительно. Им движило желание создать новую жизнь, и луна, которая была вынуждена меняться каждый месяц, даровала нам силы для длительных и многократных спариваний, особенно, когда мы испытывали потребность в размножение.

— Моя очередь быть сверху, — прорычал он, его глаза пылали от желания и гнева.

Я задела его за живое. Миша ненавидел быть вторым. Ненавидел быть подчиненным. Интересно. Быть может, это было именно тем, что мне пригодиться в дальнейшем, когда мы окажемся где-нибудь, где охрана не сможет вмешаться, и вещи примут не совсем приятный оборот.

Опрокинув меня на спину и прижав к дивану, он раздвинул коленом мои ноги и так грубо вошел в меня, что я не была уверенна то ли мой стон был от удовольствия, то ли от боли. Затем он начал двигаться и я, позволив мыслям унестись прочь, сконцентрировалась на ощущениях и наслаждалась.

Так мы и провели следующие два часа — занимаясь сексом на диване, на кровати и на «бобовых» пуфах. Как я и ожидала, первый час Миша был жестоким и неистовым, но после этого он уделил больше времени прелюдии, чем примитивному сексу. Я оценила его усилия, и в конце концов, получила полное удовлетворение. Мне всегда нравился Миша, и полагаю, нравится до сих пор, хоть я больше не доверяю ему. И какими бы ни были его недостатки, он все же был хорошим любовником.

Время близилось к трем, когда мы, заказав пару бутылок пива, направились в укромный уголок зала. Как только я плюхнулась на «бобовый» пуф, Миша включил голосовой щит.

— Протяни мне свои ноги, — сказал он.

Я положила обе ноги ему на колени. С минуту он ощупывал заднюю сторону голени и бедра обеих ног, затем хмыкнул и опустил правую ногу на пол. Он согнул мою левую ногу в колене, так чтобы я смогла увидеть заднюю сторону голени, и указал на едва заметное пятнышко с высветленной серединой.

— Видишь это?

Я нахмурилась:

— Похоже на веснушку.

— Так и есть. Только, если ты проведешь пальцем по ней, то почувствуешь едва заметное уплотнение по краям.

Я ощупала пятнышко.

— Это «жучок»?

— Ага.

— В Ландсенде могут создавать такие маленькие «жучки»?

— Не только маленькие, но и неопределяемые для поисковых устройств.