Я облизнула пересохшие губы:

— Обязана.

Только вот колени подкашивались, а ноги не хотели идти, и, казалось, я никак не могу надышаться.

Хватка Роана усилилась.

— Дыши глубже, — сказал он.

Я повиновалась. Но, казалось, это не очень-то помогает.

— Я с тобой. Если станет совсем плохо, я тебя вытащу. Обещаю.

Я тяжело сглотнула, высвободила свой локоть и взялась за ладонь Роана. Крепко взялась.

— Идем. — Прежде чем напускная храбрость покинет меня.

Куинн открыл дверь. У него было невозмутимое, свойственное лишь вампирам, выражение лица, однако в глазах поблескивало беспокойство. А может, это было игрой света, хлынувшего в открытую дверь из ярко освещенного коридора.

Или же, я выдавала желаемое за действительное.

Наши шаги эхом раздавались в тишине, я чувствовала насколько холоден бетон под босыми ногами. В пяти шагах друг от друга располагались двери — верный признак того, что комнаты за ними были небольшого размера. Мы не задержались ни у одной двери, продолжив идти по коридору, а дойдя до конца, повернули налево.

Когда мы дошли до середины пути, из последней комнаты вышел Джек. Он нес настольную папку с зажимом для бумаг, выражение его лица не сулило ничего хорошего.

— Это место не что иное, как питомник по разведению племенных пород.

Мы остановились, я устремила взгляд мимо него. Белые стены. Аккуратно заправленный белоснежной простыней матрас. Отблеск цепей лежащих без дела на нем.

У меня скрутило желудок.

— Это была моя комната?

Джек заглянул в папку, что держал в руках.

— Да. — Он нерешительно умолк. — Ты была в коме после аварии. Они не ожидали, что ты выйдешь из нее.

— Я сбежала, потому что они не удосужились накачать меня наркотой или приковать цепями, как всех остальных.

Джек кивнул.

— Я не врач, но просмотрев эти записи, должен сказать, что просто удивительно, как ты вообще пришла в себя.

Я выпустила руку Роана и сделала шаг в сторону комнаты. По спине пробежал холодок, и что-то резануло в голове.

Я с трудом сглотнула и сделала еще один шаг.

Казалось, в голову впились раскаленные иглы, на лбу выступил пот. Вздрогнув, я сжала кулаки и подавила желание бежать со всех ног из этого места и от воспоминаний, что вызывали агонию.

Я подскочила от неожиданности, когда Роан коснулся моего плеча.

— Возможно, тебе лучше туда не заходить, — тихо произнес он.

— Там есть что-то, что я должна вспомнить.

Откуда у меня была такая уверенность, я не берусь сказать. Если бы я была в коме, то разумеется, это место ничего бы не значило для меня. Однако же меня раздирало огромное желание отсюда сбежать. Возможно, ответы, что ищем мы, блокируются этой чудовищной стеной из боли.

Я облизала пересохшие губы и сделала еще один шаг.

Боль стала невыносимой, зайдясь в крике, я начала падать на пол.

Воспоминания выплескивались из моря агонии, искаженные образы стремительно сменяли друг друга, как кадры фильма, просматриваемые через сломанный проектор. Машина, что врезалась в мой автомобиль сзади; дерево, которое я не смогла объехать. Поток теплой крови, заливающий мне лицо и руки, затем боль, темнота, и ощущение парения. И ничего кроме парения и ощущения, что это навсегда.

Затем послышалась мешанина звуков. Беспрерывное пиканье. Стук каблуков о пол. Хлопки плоти о плоть, и ощущение насилия.

И наконец, появились запахи. Антисептика. Секса. Леса, хвои и цветов апельсина.

У последних трех было странное и незнакомое мне прежде сочетание.

Райли!

Голос был далеким. Требовательным. Он эхом разносился в моем ментально заблокированном агонизирующем сознании, кусаясь, как терьер. Но боль увлекала меня в водоворот страданий, и я не могла сказать откуда исходит голос, как и не могла до него дотянуться.

Райли!

На этот раз он прозвучал резче и настойчивее. Клубы агонии стали рассеиваться. Неожиданно, в моем сознании возник Куинн, встав между мной и болью. Дотянувшись до него призрачными руками, я заключила его в объятия — он ощущался настоящим, надежным, и… таким теплым.

Сюда, — мысленно сказал он, и вывел меня обратно к свету.

Ловя воздух ртом, я пришла в себя.

— Все нормально. — Голос Роана был мягким и успокаивающим. Он держал меня на руках и укачивал, как отец ребенка. — С тобой все хорошо.

Ветер, что обдувал нас, холодил мою разгоряченную кожу, а воздух, который я с таким остервенением пыталась вдохнуть, был наполнен ночными запахами и ароматом эвкалиптов. Мы снова были на улице.

Я открыла глаза. Пристальный взгляд Куинна встретился с моим — бездонный, ничего не выражающий, как и его лицо, взгляд.

— Дверь не была открыта, — сказала я.

— Нет, — тихо согласился он.

— Дверь? — спросил Роан. — Какая еще дверь?

Я отвела взгляд от Куинна и посмотрела на брата.

— Да так, не имеет значения.

Но это имело значение, потому что Куинн только что пробил брешь в щитах и вошел в мое сознание, хотя не так давно говорил, что не может этого сделать.

Роан коснулся ладонью моей щеки.

— Ты вспомнила что-нибудь важное?

— Только запах. И какого-то мужчину, которого встречала прежде.

Он поднял бровь.

— И больше ничего?

Я отрицательно покачала головой, вызвав у него разочарованный вздох.

— Хорошего понемножку. Мы сегодня же доставим тебя домой.

Я была готова к отправке. Готова отсыпаться и забыться хотя бы на несколько часов.

— А безопасно ли возвращаться домой?

Брат скривился.

— Не совсем. Мы втроем отправимся на конспиративную квартиру на какое-то время. Когда Джек с Кейдом наведут здесь порядок, они присоединяться к нам.

— Почему остается Кейд, а не ты, или Куинн? — удивленно спросила я.

— Потому что Кейд пробыл здесь больше двух месяцев, и знает это место лучше любого из нас.

Звучит абсолютно логично, но я все равно не поверила в это. Джек имел планы на Кейда, и многое об этом свидетельствовало.

— Ну и где же находится конспиративная квартира Управления? И имеется ли в ней достаточно большая ванна, чтобы вервольф смог в ней вольготно устроиться?

Роан усмехнулся.

— Это пентхаус отеля, прямо на берегу Брайтон-бич. Я со всей уверенностью могу предположить, что там есть ванная приличных размеров.

Мои губы дернулись в улыбке.

— Что ж, в таком случае, если мы собираемся сидеть взаперти, то сделаем это с шиком.

— Точно. Ты можешь подняться?

Я кивнула, и он помог мне встать на ноги. Меня немного пошатывало, и первые несколько секунд я была рада его помощи.

— Со мной все в порядке, — сказала я, окончательно придя в себя.

Брат отпустил меня.

— Я только увижусь с Джеком, и можем уезжать.

Я кивнула и прислонилась спиной к бетонной стене, ощущая ее прохладу через свитер. Бетон приятно холодил разгоряченную кожу.

Как только Роан ушел, я посмотрела на Куинна.

— Можешь объяснить, что сделал.

Он пожал плечами.

— В том, что случилось, нет ничего страшного. Ты пребывала в агонии, и твои ментальные щиты понизились. Я просто проскользнул мимо них.

— В тот раз, когда меня подстрелили серебряной пулей, ты сказал, что мог прочесть лишь поверхностные мысли. На этот раз, ты зашел дальше.

С секунду он пристально рассматривал меня, его темные глаза угрожающе сверкали в ночи.

— Чего бы ты от меня хотела? Чтобы я стоял в стороне и смотрел, как ты напрасно страдаешь?

— Ты солгал мне. — Опять.

— Совсем немного.

Я скрестила руки на груди.

— У меня стойкое ощущение, что у нас совершенно разные понятия «немного».

— Только, когда ты страдаешь, твои щиты понижаются настолько, что я могу войти без стука. В каком-то смысле, твое сознание почти столь же недосягаемо, как и сознание твоего брата.