Красная кнопка, намертво закрепленная со дня создания пульта управления, сама по себе пришла в движение, сдвинулась и медленно утонула в гнезде. Цепь замкнулась. Включился блок всеобщего уничтожения системы. Центральный компьютер, служа Эдварду Бредли много десятков лет, догадывался: мистер Бредли пожелал бы не оставлять никаких следов. Компьютер оказал Бредли последнюю услугу.

Саймон подобрал вытянутые ноги, сел, прислушиваясь. Из-под земли шел назойливый гул, словно кто-то нажал зуммер двусторонней связи, но собеседника не оказалось дома.

Гул нарастал, дрожью давя барабанные перепонки. Дрожь передалась стенам. Мелкой и частой рябью зашелся пол.

Саймон, вцепившись в подлокотники, отчаянно пытался удержать на месте съезжающее кресло. Ковер, волнами, отползал к стене.

Дергались и вылетали книги в стенном шкафу. Картины, срываясь с креплений, лопались туго натянутыми парусами холстов. Теперь грохотало сверху, снизу, из-за стен. Повсюду.

Саймон на четвереньках попытался доползти до проема в двери, зверенышем цепляясь за ускользающие поверхности. Наконец сумел ухватиться за иззубренный край металла и выглянуть в коридор. По тоннелю, клубясь и насмехаясь, клочьями вползал белый дым. Саймон закашлял и отпрянул. Поблизости рвануло. Теперь горела масляная краска, смешиваясь со смрадом чадящих резиновых шин. Гул приближался. Саймон с остекленевшим взглядом вспомнил, узнал смутно знакомый звук. Так катится огонь, слизывая все на пути. Пламя, взметаясь и пригибаясь, жадно рвется вперед. Скалит зубы, набрасываясь на дерево, кожу, пластик, плавит металл.

Филлипс нащупал языком шершавые губы, отполз. Самые шустрые и любопытные язычки пламени заглядывали в проем. Ковер пришелся по вкусу. Самый храбрый потянулся, распробовал. Рыжим костром вспыхнул ворс, огонь разлился по помещению огненной поляной.

«Я должен сначала задохнуться! Люди в огне погибают от дыма!» – как заклинание, шептал обезумевший Саймон, зачарованно глядя на подступающий огонь. Филлипс вжался спиной в нагревающийся металл стены.

Рука его скользнула по пульту управления и начала лихорадочно нажимать все кнопки подряд. Все было бесполезно. Саймон взвыл от досады, обиды и страха. Он никогда не думал, что умрет вот так, в огне, словно старое, гнилое полено. Он вообще не собирался умирать, ни теперь, ни потом. Ему слишком нравилась жизнь.

А пальцы неустанно нажимали кнопки. Можно было подумать, что Саймон решил доказать самому себе, что сделал все возможное, чтобы вырваться из когтей смерти.

– Господи, – кричал он, – если ты есть, помоги мне! Ну что тебе стоит?!

И тут случилось невероятное. Раздался глухой взрыв, и огромная глыба в стене, которая одновременно служила и потайной дверью, с грохотом провалилась в узкую дыру, которая как раз подходила ей по размерам. Из дыры повалил черный дым и показались языки пламени.

Саймон подбежал к дыре. Оказалось, что под ним была еще одна комната, или подвал, или черт знает что. Но не это было главное. Саймон чуть не закричал от радости, увидев, что эти два помещения соединяются между собой лестницей, прикрепленной к стене комнаты, которая находилась напротив той, в которой сейчас чуть не сгорел заживо Филлипс. Но самым главным было то, что лестница к тому же еще и вела вверх – несомненно, по ней можно было выбраться из этого ада.

Саймон вцепился в лестницу руками и повис над дырой. Он глянул вниз, но из-за дыма и огня ничего не было видно. К тому же языки пламени уже начали облизывать его пятки, и он решил не испытывать судьбу еще раз и начал быстро лезть по лестнице вверх.

А огонь, разгулявшись, бесчинствовал в подземельях, чуть замедляя движение, когда на его пути вставали бетонные плиты, разделявшие подземные уровни. Огонь нерешительно колебался, в потоках воздуха отыскивал лазейку и кидался в найденный переход. От жара лопались трубы. Проводка жухла и скрючивалась ленточками серпантина. Раскаляясь, не выдерживала арматура – плиты перекрытий, крошились жженым сахаром и обрушивались с высоты в бездонный колодец.

Первыми из преисподней поднимались клочья белого дыма. Следом шел огненный смерч.

В селище разоров продолжалась приостановленная появлением Бредли попойка. Гулять так гулять: раскупорили новые припасы спиртного. С едой у разоров всегда было хуже. Беспечные, они могли за вечер сожрать недельный запас. Проблема, правда, была надуманной. Прямо над головой было сколько угодно жратвы: любой магазин, ресторан, торговый склад Верхнего города был битком набит отборными продуктами, но лень было шевелиться из-за пустяка.

Лишь жирный Бобби недовольно урчал: его прожорливое брюхо требовало чего-нибудь посущественней, чем пакет попкорна на шестерых.

– Да вот закуска бежит! – кивнул, ухмыляясь Чарли.

Бобби завертел короткой шеей. Рядом такие же немногочисленные группы разоров подкреплялись кто чем, но делиться вряд ли кто собирался.

Бобби, как доверенное лицо и мальчика для битья мистера Бредли, никто особо не обижал. Но и Бобби своим заплывшим жиром умишком старался не задираться: разоры – ребята крутые. Куда безопасней немного похудеть, чем попросить у кого-то кусок. Нет, Бобби обреченно плюхнулся на деревянный ящик. Сбитые брусья жалобно заскрипели.

– Не туда смотришь! – Чарли глядел дружелюбно и сочувствующе. – Еда – вот она!

Бобби дернулся и подобрал ноги. Прямо из под ящика брызнула серая тень. Еще одна скользнула из брошенного на землю тряпья.

Вокруг засуетились. Крысы, словно верные собаки, всегда шлейфом бродили по следам разоров, подбирая объедки и часто попискивая.

Часом кто-нибудь прихлопывал одну-другую тварь забавы ради.

Но серая дорожка, на глазах превратившаяся в шевелящийся ковер из зверьков – усатые мордочки и острые зубы в минуту не оставят на человеческом скелете и клочка мяса.

– Что это, мать твою?! – взвизгнула безобразная старуха, подбирая подол грязной юбки.

Люди старались взобраться повыше. Спеша и толкаясь, цепляясь за невидимые выступы стен. Но голодная орда зверьков, пища и давя друг дружку, на людей внимания не обращала, вихрем прокатившись по поселку разоров.

– Ну и ну! – выдохнул Чарли, слезая с ящика. – Пора устраивать осеннюю дезинфекцию!

И тут разоры впервые почувствовали сладковатый привкус гари, идущий из запретных нижних уровней мистера Бредли.

Головорезы притихли. Вякнул и затих ребенок у матери на руках.

– Пойду, гляну-ка, – Черный Дик, поблескивая карими глазами из-под кустистых бровей, настороженной кошкой обвел взглядом толпу.

Тут же вызвалась дюжина добровольных помощников. Разоры кинулись к ближайшему переходному люку. Заскрипело колесо, поднимая многотонную плиту. Та медленно сдвинулась и отползла, открывая бездонный провал. Обычно нижние уровни чернели гулкой пустотой. Теперь квадрат под поселком сиял золотистым сиянием. И сразу же запах гари усилился. Плотным занавесом взметнулся горячий воздух.

Разоры отпрянули, хватаясь за оружие. Некоторые беспомощно ощупывали карманы и пояса: в собственном поселке разоры особо не беспокоились о безопасности. Пистолеты, короткоствольные автоматы и кортики валялись повсюду без всякого порядка.

– Пожар! – кто-то поздно сообразил прикусить язык.

Перед тем, как прозвучало слово, в опасность можно было не верить: это чудится тебе одному, это свет, это только включился дежурный свет на нижнем уровне!

Но кто-то высказал твои опасения вслух – и поселка разоров больше не существовало. Людское стадо, в толчках и зуботычинах, хлынуло к платформе подъемника. Разоров охватила паника: каждый понимал, что страшнее пожара в подземелье может быть только обвал. Но и при обвале есть надежда, что кому-то придет в голову тебя откапывать. Соваться в пекло горящих уровней даже псих не рискнет.

Судорожные сборы и лихорадочное бегство волнами охватили поселок. Не глядели на стариков. Отпихивали пинками детей, отрывали от себя вцепившихся в одежду женщин.