Пул сделала шаг в сторону, когда Карен выходила в темноту за дверь.

— Это собаки из преисподней, — прошептала она так тихо, чтобы смогла услышать одна только Карен.

С террасы Карен увидела лишь неподвижно лежавший маленький комочек шерсти. Псы-убийцы мчались по направлению к лесу.

Бо лежал в траве, его кудрявый мех насквозь промок под проливным дождем. Наклонившись над ним, Карен взяла его на руки.

Как долго просидела она с ним так, она не знала. Минуты, часы — отчаяние ее было безграничным. Внезапно она почувствовала, что кто-то остановился совсем рядом. Это был Стивен. Свет, падавший из окон нижнего этажа, высветил его лицо.

— Он мертв, — пролепетала она. — Бо мертв.

Стивен нежно приподнял ее. Плача, она уткнулась в мех еще теплого собачьего тельца. Затем позволила Стивену увести себя в дом.

По распоряжению Стивена Бо был похоронен в семь часов вечера в фамильном склепе Фоксвортов. В безграничном отчаянии стояла Карен под проливным дождем, держа фонарь в руке. Стивен сколотил Бо маленький деревянный ящичек. Он медленно разровнял могилу и положил сверху букет астр. Карен даже не была в состоянии прошептать небольшую молитву или сказать последнее прости своему другу. Взяв ее за руку, Стивен повел ее в дом. Печально посмотрел он на нее.

— Мне так жаль, — тепло произнес он.

Карен выдавила из себя пару слов благодарности за его участие и понимание, горло сжимал спазм. Ей хотелось остаться одной.

— Я попрошу Пул, чтобы она принесла вам что-нибудь поесть, — нежно сказал Стивен, — хотя хочу попросить вас позднее спуститься вниз. Будет лучше, если сегодня вечером вы не останетесь одна.

Она слабо кивнула.

— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, все в порядке. И, пожалуйста, не надо никакой еды, я не могу есть.

Войдя в комнату, она бросилась на кровать и закрыла глаза. Она не хотела больше видеть ни этой комнаты, ни этого дома — дома несчастий. Печальные события дня не выходили у нее из головы. Ей казалось, что здесь она уже целую вечность, хотя прошло всего двенадцать часов.

Мысли постоянно возвращались к Эльвире. Она жила в доме Эльвиры, в ее комнате. Это была ее кровать, полированный дуб с тяжелой резьбой; рядом стоял ночной столик с прекрасной мраморной плитой. Напротив располагался письменный стол, за которым Эльвира провела, вероятно, немало часов, составляя приглашения на свои элегантные приемы.

Золотистая парча шезлонга, хотя и немного потускневшая, была изумительной, и можно было себе представить хозяйку Броудмура, как она здесь отдыхала, читая книгу — воплощение изящества и красоты.

Что там говорила Элти? Мертвая Эльвира собиралась властвовать в Броудмуре еще сто лет. Почему именно сто лет? И что произойдет потом?

Огонь почти погас, и Карен неожиданно почувствовала холод в комнате. Беспокойно принялась она ходить по комнате, потом села в одно из кресел, трогая то изящную китайскую безделушку, то хрустальную вазу. Предметы, вдруг заинтересовавшие ее.

В углу комнаты Карен заметила стенной шкаф, которого до этого не видела. Большие деревянные двери, покрытые резьбой, казались продолжением обшивки стен, где было искусно спрятано отверстие для ключа.

На письменном столе она обнаружила плоский ключ, который как раз подходил к отверстию. Двери со скрипом открылись, сильная струя свежего аромата кедра обволокла Карен. Увидев изумительные бальные платья, Карен тотчас поняла, кому они принадлежали. Они висели в шкафу совершенно невредимые, может быть, немного поблекшие. Карен была ослеплена многочисленными, такими разнообразными туалетами Эльвиры.

В ней пробудилось любопытство, и она выбрала розовое шелковое платье. Быстро освободившись от своих одежд, облачилась в платье Эльвиры. С удовлетворением рассматривала она себя в огромном зеркале над викторианским комодом.

Сходство между нею и полотном в библиотеке стало теперь поразительным. Карен совершенно преобразилась, улыбка, скользнувшая по ее лицу, глаза, глядящие из зеркала — были улыбкой и ироничными глазами Эльвиры Фоксворт.

В этот момент в зале раздался монотонный бой старинных часов. Пробило девять, Карен не должна была больше заниматься своими размышлениями. И хотя это было ей неприятно, она должна была спуститься к остальным в библиотеку. Сейчас, в этом платье Эльвиры, она почувствовала вдруг, что принадлежит этому дому.

В дверь постучала Пул.

— Миссис Элти желает, чтобы вы присоединились к семейной трапезе в библиотеке.

— Благодарю, — ответила Карен, — я скоро буду готова.

Быстро сбросив чужое платье, она открыла дверь. Пул держала в руках стакан с теплым молоком.

— Это для Тери?

— Да, мисс. Она чувствует себя не очень хорошо.

— Что с ней?

— У нее температура, — равнодушно ответила Пул, — такое часто с ней бывает.

— Если позволите, я отнесу ей молоко и присмотрю за ней, пока она не уснет.

Не возражая, Пул отдала ей стакан, и Карен направилась в комнату Тери. Осторожно постучала в дверь.

— Войдите! — послышался голос девочки.

Тери показалась ей маленьким эльфиком, белокурые волосы свободно рассыпались по плечам. В ночной рубашке она, выпрямившись, сидела в кровати, обложенная множеством подушек.

— Как ты себя чувствуешь, радость моя? — спросила Карен, хотя и так было видно, что ребенок еще не отошел от шока.

— Мне ужасно жарко и сильно болит голова, — пожаловалась Тери.

Карен пощупала ее лоб. Он был горячим, а ладони влажными. Карен протянула ей стакан с молоком и попыталась приободрить:

— Выпей, пожалуйста. После этого у тебя будет крепкий сон.

Но Тери отрицательно покачала головой.

— Нет, — и пояснила, — оно такое невкусное.

Карен, склонившись, понюхала стакан. Молоко действительно пахло странно — горьким миндалем.

— Тетя Клеа всегда мне дает этот напиток, когда я иду спать, а я ненавижу этот вкус. У меня от него болит желудок, и когда она не видит, я выливаю его.

Карен осторожно попробовала молоко. Тери оказалась права, молоко имело неприятный привкус и отдавало горечью. Что за лекарство Клеа могла давать ребенку?

Поднявшись, Карен прошла в ванную и вылила молоко в раковину. Затем вернулась к кровати Тери.

— Мы скажем, что ты все выпила, хорошо?

Тери облегченно откинулась на подушки.

— Я только что слышала, как лаял Бо. Карен замерла.

— Что… что ты имеешь в виду?

— Он теперь у рыжей колдуньи, — сообщила Тери, — они оба были в комнате, но я больше не боюсь их.

У Карен набежали слезы на глаза. Быстро поцеловала она ребенка в лоб и направилась к двери.

— Я должна спуститься вниз к остальным, а ты должна спать.

Тихо погасила свет и вышла из комнаты.

Уже перед библиотекой Карен услышала пронзительный голос Клеа. Вероятно, она спорила со Стивеном. Карен вошла в комнату и увидела, что Клеа пригубила бокал. Элти сидела на своем любимом месте у камина, перед ней тоже стоял бокал с вином.

Стивен поднялся ей навстречу, черты лица сразу разгладились, как только он увидел Карен.

— Мы как раз обсуждаем проблему с Чарли, — с почти неприкрытым раздражением в голосе начал он. — Он не появился к ужину, и я боюсь, что он что-то замышляет против вас.

— Если ты так уж беспокоишься о благополучии мисс Скотт, тебе следовало сегодня после обеда увезти ее, как я предлагала, — резко вклинилась в разговор Клеа. — Когда у Чарли депрессия, нельзя быть уверенным, что ему придет в голову. Ты же знаешь, как он непредсказуем. Кроме того, — тут она подчеркнуто посмотрела на Карен, — мисс Скотт первая вызвала у него раздражение.

— Мне жаль, — извинилась Карен, — я знаю, что не должна была, эта пощечина все испортила. Я ударила инстинктивно, потому что он меня схватил…

— Вы не должны оправдываться, — подскочил к ней Стивен. — За все должна нести ответственность Клеа. Я не исключаю, что это она подстрекала Чарли к нападению.