— Джейми. Джейми! — закричала она, ударяя кулаками в пол.

Снова и снова, повторяя его имя, пока не охрипла и не разбила руки в кровь.

Марлоу вышел из тюремных ворот. Его руки дрожали. Свернув за угол, он прислонился спиной к стене и набрал в легкие воздух. Слава Богу, он уговорил Макалдена не сопровождать его.

Он, и только он, сделал это с Лиззи. Тюремное заключение совершенно сокрушило ее, а может, даже убило. Он не смог бы причинить ей больше вреда и боли, если бы взял палку и избил.

Как, спрашивается, мог он допустить такое?

Он и в дурном сне не мог представить, что подобное могло случиться. Вонь, грязь, экскременты, и среди всего этого — Лиззи. Будь он проклят. От нее прежней ничего не осталось.

Ей было бы легче, если бы он не поддался мучительному чувству вины и не пошел с ней встречаться. Без его появления она, возможно, еще держалась бы. Но теперь он окончательно уничтожил ее веру в него. Потому что поставил страну и карьеру выше своей семьи, и Лиззи за это заплатила непомерно высокую цену. Она никогда его не простит.

И еще не сказал ей того, что собирался сказать, когда туда направлялся.

Помощь скоро придет. Благодаря стараниям леди Теодоры, миссис Таппер и запоздалому вмешательству Адмиралтейства он сумел заручиться поддержкой адвокатуры самой высокой репутации. Это отчасти облегчало сокрушительное чувство вины, которое испытывал за все то зло, что причинил ей, пусть даже и неумышленно. Это смягчало муки совести, но не могло заставить ее замолчать.

Он не сказал, что любит ее, хотя собирался. Готовое признание вертелось на языке, но очевидная боль и обида, что ее предали, в сочетании с его собственным непреодолимым чувством сожаления запечатали ему рот. Он не имел права любить ее, если его любовь сотворила с ней такое.

Взяв себя в руки, Марлоу прошел еще несколько кварталов и нанял экипаж, чтобы встретиться с Макалленом на одной из тихих улочек неподалеку от церкви его отца.

— Красивая сутана, — только и произнес Макалден, вскарабкавшись в коляску.

— Пожалуйста, Хыо.

Слишком несчастным он себя чувствовал, чтобы шутить.

— О, слушаюсь, сэр, — ответил тот непринужденно. — Я нашел нам работу. К несчастью, теперь, когда она в тюрьме, деятельность заметно оживилась.

— Вот чертовы ублюдки.

— Но мы теперь тоже с ними. Завтра наш путь лежит в Гернси. Заберем там кое-что и вернемся назад под покровом ночи.

Макалден покачал головой. Как это странно — молиться, чтобы наш собственный флот не разнес нас в пух и прах, когда будем проходить мимо.

— Дьявольски нелепый способ встретить смерть, — согласился Марлоу с мрачной усмешкой. — Бедной Лиззи придется хоронить меня второй раз.

— Все так плохо? — нахмурился Макалден.

— Хуже не бывает. — Марлоу провел рукой по ежику волос. — Я… я никогда не думал, что мне придется выбирать между ними — между моей женой и моим долгом.

«Я не могу забрать тебя отсюда, но все будет хорошо…»

— Ты не видел ее. — Марлоу закрыл глаза, но не мог вычеркнуть из памяти образ Лиззи в том ужасном месте. — Она не моряк и не солдат. Она на это не подписывалась. Ее к этому не готовили. Единственная причина, по которой она оказалась за решеткой, состоит в том, что я не успел закончить свою Богом проклятую миссию, не уничтожил этих ублюдков контрабандистов. Мы даже не в состоянии их отыскать!

— Да, но у них тут целая сеть, разве нет?

— Да, и такая сеть, что они могут арестовать мою жену по обвинению в убийстве, а я вынужден сидеть и наблюдать! Не имея возможности забрать ее из кишащей вшами каталажки, где свирепствует тиф и бог весть какие еще мерзостные болезни. И все ради того, чтобы продолжать использовать ее немилосердно, пока не смогу дать Адмиралтейству и премьер-министру то, чего они ждут от меня.

Макалден ответил ему сумрачным взглядом.

— Само собой. В конце концов, они сами уже совершили убийство, так что сфабриковать ложное обвинение против несчастной женщины им все равно что плюнуть. Или ты забыл, что они убили Фрэнка?

— Нет, — прорычал Марлоу. — Нет, черт подери не забыл.

Но думать мог только о Лиззи. И мог лишь сожалеть.

К моменту их прибытия в Красное ущелье его настроение окончательно испортилось, и улучшить его не смогли даже новости миссис Таппер.

— Значит, вы ее видели? — спросила экономка. — Она обещала есть то, что ей приносят? Мне совсем не по нраву ваш визит к ней, но если она начнет нормально питаться и станет поправляться, то он того стоил.

— Надеюсь, миссис Таппер. Я очень на это надеюсь. Мы вытащим ее оттуда.

Марлоу произнес эти слова с типичной капитанской уверенностью, но для его ушей они прозвучали пустозвонством. Потому что Лиззи ему не поверила.

Мысль о ней резанула шрапнелью в груди — болью, от которой не было избавления.

— Ладно, спасибо Господу за это. Но возникла еще одна проблема. Приехал кое-кто другой.

— Кто?

— Этот ваш кузен, мистер Роксхем. Он обосновался в большом доме. Явился сегодня пополудни с лакеем и всем остальным. Сказал, что будет следить за домом. Я грешила, что должна его впустить, поскольку мистера Таппера не было. Он поехал на ферму за черепицей для крыши.

— Чтоб ему пусто было, этому Роксхему. Чертов идиот. Мы выкинем вон его тощую задницу завтра же с первыми лучами солнца.

Поначалу казалось, что оставить дом на замке не составит труда. Но позже выяснилось, что из желающих в нем поселиться уже выстроилась очередь. Сначала бедная Лиззи, а теперь этот чертов Роксхем. Вышвырнув его вон, они окажут ублюдку услугу. Если он останется в доме, то, возможно, в ближайшем будущем угодит за решетку по сфабрикованному обвинению в соучастии с Лиззи в убийстве своего кузена.

— Поклон вам от мистера Таппера, сэр, — перебила экономка его мы. сли. — Таппер сказал, что мистер Роксхем не первый раз пытается обосноваться в этом доме.

— Это Таппер сказал?

— Он уже раз его выкидывал. Сразу как только вы уехали, он явился сюда как к себе домой. И потом еще дважды возвращался, рассказывал Таппер. Один раз навещал миссис Марлоу, и вот опять сегодня.

Какой прок усматривал его безденежный кузен в своем переезде в Гласс-Коттедж? Если только совсем не обнищал и ему некуда было податься. Но в любом случае он мог устроиться в городе в доме своих родителей, разве нет? У них был красивый городской дом в фешенебельном районе Дартмута. Там ему наверняка было бы удобнее, чем в удаленном пустом коттедже на берегу моря.

Это не имело смысла, следовательно, требовало размышления. Все, что относилось к Гласс-Коттеджу, требовало неустанного наблюдения.

— Мы позволим ему остаться, — решил Марлоу. — Но будем неотрывно следить за моим кузеном, ладно? Не спуская глаз.

— Хорошо, сэр, — ответила миссис Таппер. — Я об этом позабочусь.

Марлоу рассеянно почесал грудь и вернулся мыслями к Лиззи.

Лиззи жадно набросилась на еду, затолкав в рот все до последней крошки, хотя ее чуть не вырвало. Теперь она все делала с новой силой и жаждой. Жажда мести, казалось, стала для нее новым стимулом к жизни. Утром, днем и ночью она имела лишь одну мысль — отомстить.

Злость, вливаясь в легкие, затрудняла дыхание. Какой же она была дурой, что считала его глупым и чересчур доверчивым, тогда как он был лжецом и подлым негодяем. Ему каким-то образом удалось впутать ее в убийство и заставить в полной мере отвечать за это.

Она убьет его собственными руками, если когда-либо доведется снова с ним увидеться. Вот такая жалкая ирония.

Чертов ублюдок.

И она не умрет. Потому что он жив.

Лиззи крепко зажмурила глаза, чтобы избавиться от головной боли, которая возвращалась каждый раз, когда она пыталась во всем разобраться. Было невозможно не верить свидетельствам памяти — гроб, похороны, проклятое письмо из Адмиралтейства.

Адмиралтейство. И внезапно вспомнившееся утверждение сэра Эдварда Фостера, что плавание в Австралию в этот период войны невозможно, прозвенело в ушах, как будто он стоял рядом, Джейми, несомненно, и здесь солгал. Ублюдок.