— Что у вас там? — с любопытством спросила Джоанна.

— Вы этому не поверите, милая, — ответил Ши, — но я проехал сто пятьдесят миль вот с этим в машине. — Он поставил корзинку на стол. — Ну вот, любовь моя, с наилучшими пожеланиями от нашего дома.

Писк, чрезвычайно напоминающий игрушечный, заставил пальцы Джоанны затеребить застежку. Крышка приподнялась, и вместе с ней, донельзя небрежно, — изящная золотистая лапка. Внутри, улыбаясь ей с ярко-синего одеяла, сидел кругленький золотисто-рыжий котенок. Аристократ, сразу поняла она, от аккуратных острых ушек до крошечной нежной мордочки и кремово-янтарного хвоста, немного похожего на поролоновый.

— Это мне? — Она подняла мягкое шелковистое тельце и прижала его к щеке. Он снова пискнул и потерся о нее, будущий маленький лев.

— Кому же еще?

— О Ши! — Она опустила котенка и обхватила его шею. Он нисколько не смутился и с удовольствием поцеловал ее в ответ. — Где вы его взяли? Он просто совершенство!

Он был совершенством во всех отношениях — маленькая широкая мордочка, короткие ноги, изящное тело, а какой цвет! Темное пламя спины переходило в янтарь и сливки живота, лапок и хвоста.

— Где же вы его добыли? — в восторге повторила Джоанна.

— Исповедь полезна для души. Это не я добыл, — сказал Ши, отступая. — Я всего лишь водитель такси. Дуглас получил его от своей крестной матери. Она живет в Каррикду.

Надо было поблагодарить Дугласа. Он открыл дверь, одетый в клетчатую рубашку без пиджака, со стаканом молока в руке.

— О, входите. Только простите, я покончу с этим, хорошо? У меня сегодня вечером нет времени на обед. — Он серьезно поглядел на нее, сказал: — Салют, — и поднял стакан к губам.

Джоанна ощутила, что борется с опасным приливом нежности. Она сурово сдержала себя. Ни за какие коврижки она не станет рисковать еще одним выговором.

— Нет, я не стану входить, спасибо, — спокойно сказала она. — Я только хотела поблагодарить вас за котенка. Я… я в совершенном восторге. Он прелестный. — Словам как-то недоставало убедительности. Она сумела гораздо лучше поблагодарить Ши за его часть работы.

— Не стоит благодарности. Рад, что он оправдал ожидания. — Он стоял, глядя на нее, как ей показалось, неуверенно. — Я сам его еще не видел.

— Я принесу его, если хотите.

Темная голова качнулась, и ее владелец сделал еще один торопливый глоток.

— Боюсь, что нет. Мне пора бежать.

— Ваша крестная хотела его пристроить?

— Э, да у нее всегда их дюжины. Я вам говорил. — Он поправил узел галстука и схватил сумку и пиджак.

Несмотря на свою деликатную внешность, котенок оказался фокусником. Он запрыгивал на плечи и неосторожно подставленные спины, мордочка при этом забавно ухмылялась. Однако Клути не видел в этом ничего забавного. Он выгнул спину словно дикобраз и, шипя, попятился. Из сада принес его Дуглас. В раскосых глазах Клути было море печали.

— Чувствует себя неуверенно, — объяснил Дуглас.

— О, зачем вы это сделали? — вздохнула Джоанна. — Он такой грубый.

В доказательство ее слов Клути коварно набросился на новичка, сбил с ног и взял в клинч. [10]

Изящные оранжево-розовые подушечки тщетно колотили по воздуху под писк их владельца.

— Скверный Клути! — воскликнула Джоанна, шлепая по белой спинке.

Подняв глаза, она заметила странное выражение на лице Дугласа, и снова опустила взгляд как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как золотистая, похожая на игрушечную лапка нанесла меткий удар по светло-зеленому глазу обидчика.

— Как вы назовете его? Джинджер? [11] — спросила Элис.

Это прозвучало оскорбительно. Имя должно что-то означать. Она сказала об этом, и Элис засияла.

— Я завтра принесу свою книжицу.

Именно из «книжицы» Элис котенку в конце концов было выбрано имя — Кен, потому что оно было кельтским и потому что оно означало «красавчик». Он выучил его за два дня и радостно нищал в ответ. Под предлогом поисков значения собственного имени Джоанна узнала кое-что еще, хотя Элис, к сожалению, заметила, что ее глаза слишком задержались на букве «Д». От Элис ничто не могло укрыться.

— Если вы ищете «Дуглас», — любезно сказала она, — то оно означает «темно-серый». Цвет его глаз, — добавила она.

— Она отличная малютка, верно? — заметила Элис, не обращаясь ни к кому в отдельности, когда поставила синее с белым блюдо с кэрри перед своей хозяйкой.

— Действительно, — согласилась Шейла О'Малли. — Не знаю, что бы мы все без нее делали. — Она тепло улыбнулась Джоанне. Это был приятный момент и подходящее завершение дневных трудов.

Элис сказала ей, что Шейла О'Малли любит кэрри, поэтому она выбрала его для первого ужина дома и подала со всеми приправами, рекомендованными поваренной книгой — бананами в лимонном соусе, огурцом со сметаной и запеченным ананасом с миндалем. Она достала самую красивую посуду, какую только смогла отыскать — плетеную корзинку для булочек, майолику для бананов, сверкающую нержавеющую сталь для огурцов, посыпанных красным перцем, а украшением стола были яркие георгины, которые как раз начали распускаться в саду.

К ним присоединились Дуглас и Джеральдина, и Элис настояла на своем приходе, хотя обычно по воскресеньям ее не было. Она даже оделась для такого случае в потрясающее синее платье с серебристой отделкой.

Ужин начинался хорошо. На одном конце овального стола сидела Шейла, изящная, с пылающей прической, доброжелательная, в нейлоновых чулках цвета шампанского, в тонком платье-рубашке с длинными рукавами, а напротив ее — Мэттью, по этому случаю в пиджаке, выглядевший особенно красивым в сером фланелевом костюме. Он не произнес «Рад видеть тебя дома, дорогая», когда его жена с Дугласом, несшим ее чемодан, вошла в холл, но, во всяком случае, он там был.

— Мэттью, — сказала Шейла, и они спокойно, оценивающе посмотрели друг на друга.

Теперь, однако, Джоанна с некоторым смущением обнаружила, что стала центром внимания, потому что Мэттью поднимал свой фужер.

— Леди и джентльмены, за Джоанну — нашу экономку и за ее отличный вкус!

— За Джоанну, — эхом отозвались все и дружно выпили.

Опьяняющий, блестящий момент — но и тревожный тоже. По виду Дугласа никто бы не подумал, что он увидел в отцовском каламбуре не просто шутку, и все же он считал необходимым защитить себя от любых выдумок, которые могли прийти ей в голову.

Постепенно разговор перешел на дело; обсуждали намечающееся повышение заработной платы, на которое наконец согласился Ши с представителями профсоюза на прошлой неделе, и, естественно, прогресс «Юности О'Малли». Если Шейле и было неприятно узнать, что Мэттью устраивает встречу Ши с Фелгейт-Уинтером, чтобы передать ему образцы тканей, она не подала вида, и, наблюдая ее быструю реакцию на различные детали, Джоанна искренне восхищалась ее мужеством и самообладанием. А потом совершенно неожиданно все переменилось. Шейла О'Малли повернулась в ту сторону стола, где сидел Ши:

— А когда вы вернетесь из Лондона, Ши, то, может быть, выберете время, чтобы найти себе квартиру.

Взгляд Ши изменился, но добродушный вид остался.

— Годится, миссис О'Малли. Вы были очень терпеливы.

Мэттью прервал ее:

— Для чего это Ши нужна квартира? Мы же решили, что его дом здесь.

— Это ты так думаешь, — холодно сказала Шейла.

Реакция была мгновенной и всеобщей. Дуглас со звоном поставил свой фужер, щеки Джеральдины совершенно невероятно покраснели, Ши проглотил ком в горле. Мэттью, сверкнув почти невидящим взглядом из-под длинных черных ресниц, дернулся на стуле:

— И что ты хочешь этим сказать?

— Боже, Мэттью, не надо так горячиться, — со сдержанным укором сказала Шейла. — Я только думаю, как неудобно Ши жить и работать в одном и том же месте. Пойми, ты ведь не даешь ему ни минуты покоя.

— Он всегда может прийти ко мне. — Мэттью стал заикаться. — Поставить вопрос. Пожаловаться. Он знает, что его выслушают. Ко мне всегда можно прийти. Для этого я здесь и нахожусь.