Она с радостью приняла предложенную руку. Ни на что не гожусь, с отчаянием упрекала себя Джоанна: она боялась высоты, а волны, ревущие в пещерах под обрывом, в которые она вглядывалась сквозь каменные арки, гипнотически притягивали ее.

— Все в порядке. Я не отпущу вас, — сказал Дуглас, и внезапно обыденное замечание приобрело глубокий смысл.

Усомниться в этом человеке было так же невозможно, как усомниться в том, что за ночью последует день. Это был человек настолько сильный, что можно доверить ему жизнь с тем же чувством уверенности, что и руку. Если бы это с ним она пообещала встретиться в Эдинбурге, никакие слова отца не заставили бы ее отступиться.

Если бы это был Дуглас… Дуглас, а не Майлс…

Таким простым стало все это после четырех недель смятения. Она искала на ощупь и страдала, и совершенно запуталась. Но теперь она знала. Любовь должна быть чем-то большим, чем просто физическим влечением и детской влюбленностью. Она должна быть сильной, непоколебимой, твердой и полностью отвечающей потребностям твоей души. Вот почему ты хотела запомнить такие моменты, как взгляд и плечо рядом с твоим плечом, и вот почему тебе так хорошо ощущать руку на твоей руке.

Вряд ли можно было сделать что-то более бессмысленное — влюбиться в человека, с которым ее разделила сама судьба и который к тому же хотел быть только ее братом.

— Вам холодно? — спросил Дуглас, и она поняла, что дрожит. — Во всяком случае, нам пора двигаться.

Когда они проехали сначала Бандоран, а потом город Донегал, настоящая страна Донегал стала с каждой милей разворачиваться перед ними — побеленные коттеджи под соломенной крышей, каменные ограды, склоны холмов в веснушках утесника, лужайки, подобные стеганым коврикам, и море. И все это в резких тонах — темно-зеленое, цвета старого золота, черное и темно-синее.

Неожиданно машина остановилась на склоне, и Дуглас указал на скопление крыш и церковный шпиль внизу, во впадине.

— Вот! Это Каррикду.

Деревня, очень маленькая, расположилась в начале Каррик Пасс, и Каррик Пасс, слева и семьюстами футами ниже машины, казался всего лишь овечьей тропой.

Они проехали по мосту, перекинутому через сверкающую речку.

Основными цветами Каррикду были серый и белый. К достопримечательностям относились какой-то памятник за оградой, каменный желоб, из которого поили скот, и еще — ее сердце забилось быстрее — указатель со стрелкой и надписью «О'Малли Твидс Лимитед». К ее разочарованию, Дуглас не обратил на него никакого внимания. Он с безмятежным видом повел машину по главной улице, не переставая говорить.

— Друг, о котором я вам рассказывал, живет вон там. — Он показал вдоль отходившей в сторону улицы. — Винсент О'Нейл. Он ветеринар. Почти отошел от дел, занимается в основном исследовательской работой. Не знаю, увидите ли вы его. Он отшельник. Кейт говорит, что сейчас он почти не выходит из дома. Жаль. В его пальцах имеется то, чему невозможно научить — дар исцеления. — Несложно было заключить, что Винсент О'Нейл повлиял на его выбор карьеры.

— Я бы хотела с ним познакомиться, — тепло сказала Джоанна.

— Видите ли, боюсь, это не получится. — Казалось, Дуглас пожалел о сказанном. — Он очень смущается с незнакомыми. Иногда он даже телефонную трубку не снимает. — Он еще раз повернул. Примерно через милю впереди показались серые каменные столбы, двустворчатые ворота были открыты. — Смотрите во все глаза, Бога ради, не хочу для начала переехать одну из кошек Кейт, — с ухмылкой предупредил он, аккуратно направляя большую машину в ворота.

Она решила, что он шутит, но пока машина ехала по дорожке, две черные кошки перебежали ей дорогу.

— Теперь ясно, что я имел в виду? — посмеиваясь, сказал Дуглас. — Это разведчики.

Через несколько секунд дорожка перешла в усыпанную гравием площадку. Там стоял дом, жемчужина в стиле Палладио, [12]и кошки. Она насчитала семь, и как раз в это мгновение кремовый полумесяц спрыгнул с ветки платана, и их стало восемь.

Дуглас нажал на клаксон, дверь сразу открылась, и три собаки с лаем ринулись вниз по ступенькам. За ними сбежала фигурка в зелено-голубом ситцевом платье, удивительно девическая, со стремительными ногами и короткими вьющимися волосами. Дугласа, первым вышедшего из машины, сразу скрыла завеса из восторженных собак и объятий изящных рук. Застенчиво последовавшей за ним Джоанне показалось, что всем этим он был невероятно доволен.

Теперь Дуглас глядел на нее, указывая согнутым пальцем.

— Ну, Кейт, что ты думаешь? Не обращай внимания на сажу у нее на носу. Мы заставим ее умыться перед обедом!

Вблизи Кейт выглядела не так молодо. Лицо было в морщинах, особенно вокруг глубоко сидящих сине-зеленых глаз, а волосы начали седеть. Внешностью и стилем она не могла сравниться с Шейлой О'Малли, но в ней было нечто, и это до сих пор проявлялось в ее улыбке. Примерно пятьдесят два, решила Джоанна, но как молода. И в семьдесят она все еще будет молодой, а в этом были свои минусы, так же как и плюсы. Во главе обеденного стола она была весьма рассеянна, приподнимая крышки с блюд с видом исследователя и давая понять, что все это — забота исключительно кухарки. У нее были кухарка, горничная и универсальная прислуга (мужского пола). Он старательно закрыл двойные двери, когда кошачья часть свиты попыталась последовать за ними в прелестную светло-зеленую с белым столовую со старинным камином и очень подходящей к обстановке висевшей над ним репродукцией «Райского сада» Яна Брейгеля.

Нокбег при все своем очаровании создавал ощущение утилитарности, а его обитатели производили впечатление энергии и силы. Дом Кейт Мартин, казалось, был заколдован, а Кейт, украдкой подсовывающая кусочки собакам под стол, производила впечатление только довольства жизнью.

За обедом последовал беспечный вечер, прогулка по саду, час со стерео и довольно сентиментальными любимыми пластинками Кейт. Отправляясь спать, сонная Джоанна оставила Дугласа и его крестную все еще бодрствующими. Она говорила без умолку, он, уютно зарывшись в угол кушетки, слушал, поглаживая рукой щеку. Привычная поза, и довольно обычная сцена, но Джоанна не могла припомнить, чтобы в Нокбеге она видела что-нибудь подобное. Сцена была выразительной и почему-то бесконечно трогательной.

На следующее утро Джоанна встала рано и выглянула в окно спальни. Участок, на котором стоял дом Кейт, отделял деревню Каррикду от дикого побережья. Со стороны холмов естественные пастбища в неверном свете выглядели белыми, желтыми и золотыми. Белое пятно коттеджа, стога сена, поле поспевшей пшеницы и деревья со светлой листвой, которые она заметила вчера. Со стороны залива темные сланцевые утесы врезались в бесцветное небо.

Цоканье лошадиных копыт вывело ее из задумчивости. Взглянув, она увидела шедшую по дорожке гнедую лошадь, верхом на которой в синем аранском свитере восседал Дуглас. Он заметил ее и помахал рукой.

— Эй, привет! Завтракали? — Она покачал головой, и он снова крикнул: — Ну, так пошевеливайтесь, или не видеть вам удачи! — Она с готовностью подчинилась.

Они позавтракали вдвоем — Кейт привыкла не ложиться раньше часа ночи и никогда не представала перед миром раньше десяти утра — и сразу же отправились на фабрику твида.

— Добрый день, сэр. Как поживает ваш отец? — Казалось, Дуглас и шагу не мог ступить по Каррикду без того, чтобы его не остановили. Чаще всего спрашивающий добавлял: — А ваша мать, храни ее Бог? Мы не видели ее с тех пор, как Господь взял к себе вашего брата, да будет он к нему милостив.

Джоанна, зайдя на крошечную почту, чтобы купить марки, не могла не заметить вызванного ею самой интереса. Все было тщательно осмотрено — бежевая губная помада и лак на ногтях, клетчатая ситцевая юбка с нагрудником, голые ноги в плетеных сандалиях. И когда подошла ее очередь, голос за решеткой был таким же любопытным, как и взгляд.